Эпоха мёртвых. Москва - Андрей Круз

Желание у меня было просто броситься в бегство, сбежать от этой быстрой, сильной, живучей и одновременно с этим мёртвой смердящей твари, но словно тот же самый, что советовал падать, теперь шепнул мне: «Добивай! Иначе хана!» И против всех своих желаний я побежал к дёргающемуся и пытающемуся подняться на ноги морфу, грохоча железом под ногами и молясь про себя о том, чтобы суметь остановиться, не пролететь дальше, просто прыгнув с крыши в толпу мертвецов внизу, и при этом понимая, что я уже не успеваю сменить магазин в опустевшем дробовике и что не успеваю схватиться за автомат или пистолет, вообще ничего не успеваю.

И тогда я сделал то, чего никак не ожидал от себя сам — прыгнул ногами вперёд, поджимая их на лету и приземляясь на задницу, заскользил в сторону замершего в непонятках морфа, не ожидавшего от меня такого маневра. И когда он замахнулся правой когтистой конечностью, я изо всех сил выпрямил обе ноги, метя прямо в разбитую выстрелом челюсть. Удар, сильный, такой, что я аж задницей вмялся в кровельное железо, и гадину подкинуло, заваливая назад, её ответный удар пришёлся в пустоту, а затем я увидел, как ноги морфа потеряли опору, сорвались с крыши, брюхо с обрывками тряпья на нём заскользило, заскребли жуткие кривые когти уцелевшей руки, пытаясь уцепиться за край… и даже уцепились.

Но я тоже успел, даже не понял когда, сменить магазин в дробовике и дослать патрон. И когда зацепившаяся за край тварь подняла свою изуродованную харю, уставившись на меня своими мутными, злобными до холода в позвоночном столбе глазами, я сказал:

— Пошёл на хрен.

И выстрелил, целясь в переносицу. Грохнуло, толкнуло в плечо, брызнуло осколками кости и гнилой крови, и тварь сорвалась вниз, в толпу своих «коллег».

— Вот так, — сказал я и плюнул вслед, даже не выглядывая с крыши, всё равно в какую-то мёртвую морду попаду, всё радость.

Снизу, с соседней крыши, снова загрохотали автоматы — наши проблемы пока ещё не закончились, рано булки расслаблять. Большой, не зная, что ему сейчас делать, крутился во все стороны, то целясь в прячущуюся на крыше тварь, то порываясь броситься ко мне.

— Прикрывай их! — крикнул я ему. — И пусть поднимаются.

Сменив оставшуюся почти без патронов «Сайгу» на автомат, я поскакал по крыше дальше, но близкой и непосредственной опасности уже не обнаружил. Это если о совсем близкой говорить, а вот через дорогу, на крыше Дома художника, тоже мелькали за вентиляционными трубами гнутые спины морфов. И опять двоих. Это интересно, кстати — они всегда парами действуют? Об этом тоже подумать следовало бы.

Когда я вернулся, наши уже затаскивали лестницу за собой. Морф, по которому вели огонь, нырнул, со слов Лёхи, на чердак, исчезнув из зоны видимости, но радоваться было рано: нам как раз в ту сторону надо, и когда эта зараза решит к нам вернуться и в каком месте — никому не известно.

Кстати, улицу всё же рассмотрели. Мертвецов на Кузнецком и Неглинке хватало, но плотной толпы не было — по всему видать, она вся стянулась в Пушечную. Если на бэтээре к нам выйдут, то прорвутся без вопросов.

— ОМОНу сколько сюда идти, как думаешь? — спросил я Лёху.

— Если у них готовность по двум зелёным свисткам, то минут десять, не больше, — ответил он, недолго подумав. — Пробок я пока не видел, так что мухой долетят. И затор на Петровке им по барабану, собственно говоря, бэтээр через него пройдёт, не заметив.

Я лишь кивнул и начал вызывать Аню:

— Аня, Аня, как принимаешь?

— Принимаю, — сразу же послышался её голос. — Чего надо?

Вот блин, дисциплина связи. Партизаны, одним словом. Ну и ладно.

— Вызывай помощь, мы почти готовы, — сказал я. — Пусть выдвигаются на угол Кузнецкого и Неглинной, к трактиру «Ёлки-Палки». Там мы спуститься попытаемся.

— А спуститесь? — уточнила она.

— А куда мы денемся? Спускаться — это не подниматься, если просто падать, то даже труд невелик. Пусть выходят, а то на крышах тоже суетно здесь. Где вы сейчас?

— На Старой площади, понемногу в вашу сторону движемся.

— Обстановка как?

— Мертвяков прибавляется, уже самим страшновато становится. Со всех сторон лезут.

— Жить ещё можно?

— Можно, можно! — спохватилась она. — Пока вас не эвакуируют, мы никуда не уйдём, не беспокойся. Головным пока «садка» пустили, ему уже под бампер трое или четверо попали, а мы следом катаемся.

— А ты помощь за трепотнёй вызвать не забыла? — съехидничал я.

— Сестрица на «сто пятьдесят девятой» дежурит, вызвала уже, — фыркнула Аня в ответ. — Это я тут в тебе боевой дух укрепляю и бодрости со смелостью придаю, вроде как валькирия, в радиоварианте.

— Подтвердили?

— Обязательно.

— Отбой связи, балаболка.

Так, с этим понятно. А теперь у нас впереди задача «пройти через морфа», при условии, что он всё же попытается напасть. Не хотелось бы, но что делать?

— Ну что, Лёх, пошли дальше?

Он лишь кивнул, и, подхватив лестницу, мы понеслись по гулкой крыше дальше, к стыку с нужным нам домом бывшего Московского купеческого общества. Большой и Вика бежали следом, не отставая, и грохоту от нас было, как от обвала на складе металлолома.

К моему глубокому удовлетворению, длины лестницы хватило как раз до конька нижней крыши — разница по высоте была очень большая. Правда, при этом сочленённая лестница повисла на «клюве», упираясь в стену крючьями и не касаясь нижней поверхности. Попробовал — не очень уже крепко получается, но должна выдержать.

— Давайте вперёд по одному, прикрываю, — скомандовал я, опускаясь на колено и озираясь.

Куда те два морфа с домов напротив делись, а? У библиотеки фасад кучерявый, с колоннами и всякими изысками, если эти твари карабкаться умеют, то им раз плюнуть до нас добраться. Приходилось уже видеть морфов, путешествующих по стенам домов аки посуху, то есть по ровной земле.

Большой спустился первым, тоже занял оборонительную позицию внизу. Следующим полез Лёха, а оставшаяся рядом Вика спросила:

— А на улицу тоже так по одному спускаться будем, медленно и печально? Под нами толпа успеет собраться, пока будем возиться.

— Всё учтено могучим ураганом, — откликнулся я, продолжая озираться. — Бросим лестницу, хоть и жалко, а сами по верёвкам. Не забыла ещё, как делается?

Скалолазанием мы все вчетвером любили побаловаться, даже соревнования устраивали, так что чего-то особого в спуске с трёхэтажного здания на тросе для нас не было — очень даже несложный спуск, пусть с грузом и оружием даже.

— Я не забыла, — покачала головой она. — А Володька умеет?

— Это его проблемы, — усмехнулся я. — Если в ВДВ служил, да ещё в ДШБ[22], то должны были учиться, даже норматив есть. Иначе никак, тогда только на крыше жить оставаться.