Обнаров - Наталья Троицкая

– …еще неровности бетонки… – сказал кто-то.

– Спасибо, Антон Давыдович! Тряска спровоцировала командира начать «подрыв» передней стойки еще раньше, чем наступили неправильно запланированные как скорость отрыва сто девяносто километров в час. Он и получил вполне предсказуемый результат.

– Колеса от земли не оторвались, – сказал следователь.

Задорожная кивнула.

– Возьмите любую крупную авиакатастрофу. В подавляющем большинстве случаев к катастрофе ведет цепочка мелких ошибок. Где же ваш сарказм, Сырников Максим Андреевич?

Она смотрела на следователя холодно и строго, точно классная руководительница на нерадивого ученика.

– А дальше? – все же спросил Сырников.

– «Дальше»… – усмехнулась Задорожная. – «Дальше» у вас в расшифровках «черных ящиков». Пытаясь оторвать передние колеса от земли, командир энергично взял штурвал на себя, подняв таким образом руль высоты на десять градусов вместо восьми с половиной. При этом на штурвале командира возникло усилие в несколько десятков килограммов. Он едва удерживал штурвал двумя руками, переставить рычаги управления двигателями в положение максимальной тяги он уже не мог. Твердил, судя по записи: «Взлетный! Взлетный! Взлетный!» Но турбины и так уже были на пределе… – в ее голосе звучала обреченность. – С ростом скорости увеличилось давление встречного потока на отклоненный руль высоты. Удерживать штурвал стало еще труднее. Руль высоты стоял на десятке в положении кабрирование. Чтобы удержать штурвал, пилот уперся ногами в педали. Непроизвольно давил на тормоз. Как только пикирующий момент от тормозов пропал, самолет с задранным рулем высоты круто поднял нос, потерял скорость и свалился на левое крыло.

Задорожная вздохнула, посмотрела на Шнурова. Начальник летно-испытательного центра был хмур и сосредоточен. Быстро-быстро он что-то чертил на лежавшем перед ним листке.

– По сути, у экипажа был единственный выход – прекратить взлет. Не думаю, что они этого не понимали. Но дальше технические аспекты заканчиваются и начинаются моральные. Не будем забывать, кем были пассажиры того рейса. Футбольная команда летела на ответственный матч. Не прибудь команда вовремя, маленькая фирма – собственник лайнера – разорилась бы на штрафных санкциях. Пилотов бы однозначно уволили. Они это знали. Знали, что на их места очередь. Знали, что семьи кормить надо. Вот и получается: с одной стороны глупость, с другой – подвиг.

Задорожная села на свое место, с удовольствием вытянула уставшие от долгого стояния ноги. Зал затих.

– Интересно получается! – сказал в абсолютной тишине Шнуров. – Подвиг у вас, Полина Леонтьевна, это невыполнение инструкции!

– За штурвалом сидят не инструкции, Роман Михайлович, – сказала Задорожная. – За штурвалом сидят люди.

Задорожная уже садилась в машину, когда ее окликнул Сырников.

– Полина Леонтьевна, извините великодушно! На парочку минут вас задержу.

Она бросила сумку в машину, захлопнула дверцу. Побыть на щедром осеннем солнышке после утомительного сидения в конференц-зале было приятно.

– Я хотел извиниться, – сходу выпалил Сырников. – Я…

– Что вам от меня надо? Давайте без предисловий. Я в автосервис опаздываю.

– Я слушал вас… – следователь замялся. – Короче… Короче, я подумал, хорошо бы смоделировать полет, повторяя все действия экипажа! Только не на компьютере, а вживую, с параметрами погибшей машины.

– Это называется «натурные испытания». Если вы выйдете с этой идеей на руководство, можете на меня рассчитывать, Максим Андреевич!

Оставив в автосервисе машину, Полина на такси подъехала к частной клинике «Мать и дитя», где была записана на прием к гинекологу.

– Слушаю вас. На что жалуетесь?

Врач-гинеколог была любезна и внимательна.

– Понимаете, доктор, последнее время я чувствую себя странно. Непонятная тяжесть внизу живота, задержка месячных на две недели.

– Тест на беременность делали?

Полина Задорожная отрицательно качнула головой, грустно улыбнулась.

– Доктор, у меня не может быть детей. Когда-то давно неудачно сделала аборт. Потом лечилась. У меня не может быть детей, – с болью в голосе повторила она.

– Раздевайтесь за ширмой, ложитесь в кресло. Я посмотрю вас.

Во время процедуры осмотра Полина напряженно смотрела в потолок. Она знала, сколько по времени продолжаются такие осмотры. Но осмотр затягивался. Наконец, врач сказала:

– Идите на кушетку. Сделаем ультразвуковое исследование.

– Что-то серьезное, доктор?

– Потерпите пару минут.

От этих слов сердце ёкнуло. Стало страшно. Её предупреждали, что последствия того, давнего, аборта могут быть самые тяжелые. Бесплодие – самое мягкое из них.

Ультразвуковое исследование врач делала тщательно, неотрывно глядя на монитор компьютера. Полина ждала его завершения, как приговора.

Набрав комбинацию на клавиатуре компьютера, врач остановила изображение и развернула экран к Полине.

– Не знаю, расстрою вас или обрадую, но у меня сомнений нет. Вы беременны. Срок три-четыре недели. Посмотрите на ребеночка.

Полина села на кушетке. Она смотрела на экран монитора и не верила.

– Этого не может быть… – прошептала она, и слезы радости помимо ее воли потекли по щекам.

– Распечатать?

Полина кивнула.

– Поздравляю вас! Одевайтесь. Я выпишу вам направление на анализы. Лаборанты работают до двадцати одного часа. Вы успеете сдать анализы сегодня.

Потом она отвечала на вопросы врача, заполнявшего ее карту беременной, сдавала анализы, и все это время состояние изумления и восторга не покидало ее.

Сомнений не было – отцом ребенка был Обнаров. Выйдя из клиники, Полина позвонила ему и предложила встретиться.«Я обязательно ему расскажу», – пообещала себе она.

У выхода из метро было тесно и многолюдно. Обнаров стоял у лотка с цветами и сосредоточенно всматривался в толпу выходящих из метро людей. Минуты текли одна за другой, подобно людскому потоку. Было ветрено, холодно, накрапывал мелкий осенний дождь.

– Мужчина, купите даме цветы, – в который раз дергала его за рукав торговавшая поздними садовыми цветами бабулька. – Купите, за сотню отдам. Недорого.

Он порядком продрог. Он устал ждать. Он то и дело смотрел на часы и злился.

– Полина! – громко позвал он, обрадованный, наконец, тем, что ожидание завершилось, и махнул ей рукой.