"Фантастика 2023-128". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Малицкий Сергей Вацлавович

Тут ожил мой телефон, проиграв мне первую фразу арии «Сердце красавицы склонно к измене…».

— Одну минуту, — извинился я перед Наташей.

Звонил Борис Доннерман, сообщал, что он обо всем договорился и я могу подъехать выкупить униформу. Куртки, шаровары, майки, кепи, ремни, разгрузки они для нас подготовили. Двенадцать полных комплектов. Все целое, без прорех, неношеное. Строго по заявленным размерам. Все из-за ленточки поставлено. Но старого британского образца. Точнее того, который старее старого. Да хоть суперстарого, мне это монопенисуально, как говорят врачи, цена уж больно привлекательная.

— Можно еще и берцы подобрать, только это действительное БУ, — закончил Доннерман свои негоции.

— Да ну, Борь, они небось ногами солдатскими насмерть провоняли. Кедами обойдутся. С утра сразу закупят, — ответил ему я. — Сейчас шофера пришлю. Уточни цену вопроса.

— Штука за все, — выкатил Доннерман цену.

— Штука так штука. Жди, — закончил я разговор.

Попросил девочек позвать Фредди из такси.

Вручил тому конверт с десятью пластиковыми сотками орденского банка и адресом, куда ехать и кому отдать. На словах сказал, что в обмен привезти.

Отпустив Фреда, вернул свое внимание девочкам.

— Продолжаем. Садись Наташа. — Та, пока у меня шел шмоточный базар с Доннерманом, все так и продолжала стоять как на уроке. — Это пять. Надо тебя будет особо поощрить за такие глубокие знания. Это всем понятно? Вот и не кукситесь. Кто плохо ответит сегодня, будет в каждый прием пищи сдавать зачет. И завтракать в ужин. Теперь Буля продолжит.

— Ну-у-у… — Буля наморщила лобик и скосила глаза на Альфию.

Та пожала плечами.

Айзатуллина отвернулась от нее и выпалила:

— С временами года тут сущее безобразие. Три месяца зима, остальное — лето. Зимой сплошные дожди. Лето жаркое, без дождей. И месяцев в году всего одиннадцать. Зато по сорок дней. Как тут Новый год справлять — я ума не приложу. Совсем непонятно, когда оливье трескать.

— Садись, Буль, неплохо. Сажи, теперь тебе отвечать: а почему месяц тут сорок дней?

— Это, Жора, все от Луны зависит, — поднялась красивая чеченка, глядя на меня с вызовом. — На земле Луна вокруг Земли крутится за двадцать восемь дней, а тут — за сорок. Лунный календарь тут, а не солнечный.

— Вэл, вэл, вэл. Садись, Сажи, — просто отлично.

А сам подумал про то, что у всех девчат, возможно, поголовно наступит дисфункция, и когда еще они перестроятся на местный лунный цикл овуляции — неизвестно.

— Теперь, Альфия, продолжай про дождливый сезон.

— В дождливые месяцы вся жизнь на Новой Земле замирает и все сидят по домам. Постоянно сильный дождь с ветром, а в море — шторма. Температура воздуха падает до плюс десяти по Цельсию. Практически все работы, не связанные с жизнеобеспечением людей, замирают. На многих территориях в это время запрещено ездить по дорогам на колесном и гусеничном транспорте. Чтобы не разбить их. В смысле — дороги. Железная дорога — там, где она есть, — работает круглогодично. Авиация в этот сезон не летает — смертники кончились. В настоящий момент дожди окончательно закончились два месяца назад, и впереди у нас — пять с половиной месяцев великой суши.

— Молодец, — констатировал я, — также достойна награды.

— Ой, Жора, да ты все только обещаешь, — нагло ухмыльнулась мещера прекрасно очерченными губами.

— Ладно, ладно. Ты у меня как-нибудь допросишься — примерно накажу.

— Никак будет сеанс садомазо,[427] правда, что ль? — Ее глазки загорелись предерзостно.

— Садись, садомазо. Лучше расскажи про порт. Есть морской маршрут до Одессы?

Альфия села и снова встала.

— Корабли до Одессы есть и ходят регулярно. Автобус перевезти, закрепленный на палубе, — не проблема. Стоит это около тысячи экю. У всех по-разному, но чуть больше или чуть меньше, все цены вокруг этой тысячи и вертятся. Но вот больше шести пассажиров никто не берет. Мы всех опросили. Просто ни у кого нет мест больше. Корабли маленькие. Так что не судьба нам морем плыть. А жаль.

И неожиданно для всех громко запела:

«Ах, белый пароход, гудка тревожный бас, крик чаек за кормой, сиянье синих глаз. Ах, белый теплоход, бегущая вода, уносишь ты меня…»[428]

— Садись, садись, — перебил я ее. — Потом споешь. Спасибо вам, Аля и Буля, от всего отряда за хорошо выполненное задание. Так… — поискал глазами будущую жертву. — Теперь Галя Антоненкова отчитается о своем походе в Русское представительство.

Галя встала и неожиданно разразилась крайне эмоциональной филиппикой:

— Козлы они там все. Так и норовят на халяву за пышное место подержаться.

Грохнул весь автобус. Рыданиями просто.

— Что, все разом? — спросил, утирая слезы.

— Нет, все только взглядом раздевали, а руками лапал меня только козел Крамаров, который от Москвы за иммигрантов отвечает. В своем кабинете.

— И что ты ему сделала за такое кощунство? Убила небось на месте?

Галя довольно улыбнулась:

— Зачем мне на себя срок вешать? Я просто нечаянно ему шпилькой на ногу наступила, когда он второй раз попытался мне под юбку залезть.

— Ну а дело-то сделала? Или только тискалась?

— Да туда и ходить было бесполезно, — махнула Галя рукой, — разве что дали бесплатно подробную карту Русских земель да пару буклетов рекламных, типа «Россия — родина слонов».

Все опять заржали.

— А что ржете, — обиделась Антоненкова, выкладывая буклеты на стол, — у них там полная феодальная раздробленность и непонятная конфедерация, хотя Русские земли и считаются на Новой Земле самым развитым промышленным районом.

— Так что нам всем теперь — на фабрику идти хрячить? За орден Сутулого с закруткой на спине? — протянула озадаченная Альфия. — Мне такое не нравится.

— Зачем так сразу? — оглянулась на нее Антоненкова. — Есть варианты. Я после этого козла Крамарова расспросила подробно местную мымру очкастую, после того как на этого козла начальству нажаловалась, а та меня успокаивала валерьянкой. Потому как этот ментовской полковник красномордый — начальник ихний, хоть и принес мне извинения за козла Крамарова, но по глазам его было видно, что будь его воля, он бы меня сразу на своем столе разложил. Слюну на меня он пустил точно, длинную и тягучую.

Галя сделала перевыдох, отпила из кружки и продолжила:

— Так вот, бабоньки, с нашими привычками жить нам нормально можно будет только в Одессе. У Русской армии везде и на все допуск на пропуск и к пропуску запуск. Демидовск этот знаменитый — поселок заводской типа моей Верхней Пышмы. У нас там тоже самый крупный в Европе медный комбинат и жизнь там, если бы не Ебург[429] рядом — со скуки вешайся. А в Москве местной — полный ментовской беспредел. И ментов там, как на первомайской демонстрации профсоюзников. К тому же все богатые Буратинки селятся именно в Новой Одессе. И культурная жизнь там в наличии: бары, рестораны, ночные клубы, сауны… Даже варьете со стриптизом есть. И море рядом. Значит, и яхты будут.

— Про доставку нашу туда спросила? — это уже Ингеборге включилась.

— Спросила, а что толку? Послали саму договариваться к конвойным. Либо бесплатное место в автобусе орденском организуют, но его надо ждать.

— Видела я этот автобус, — вскочила Лупу, — по сравнению с нашим «путанабусом» это полное убожество. Это грузовик-вахтовка, а не автобус. Пусть на таком бандеровки катаются.

— Так, все, все… Тихо, — призвал я «пионерок» к порядку. — Садитесь. Галя — молодец. Заслужила награду. Возьми с полки пирожок.

— Какой пирожок? Где? — посмотрела на меня Антоненкова непонимающими глазами.

— У Мэрфи, конечно, — ответила за меня Роза. — Любой на выбор.