Муравьи, кто они? - Павел Мариковский

Барханы выгорели на солнце, неинтересны. Зеленая полоска тугая и сверкающая ленточка реки тянет к себе. Там муравьи с желтыми пометками. Возвращаясь к биваку и едва завидев фигуру товарища, склонившегося над муравейником, кричу: «Как дела?».

— Дела совсем забавные! — отвечает он вставая со стульчика и расправляя онемевшее тело, — Все муравьи с шапочками крутятся только на той половине муравейника, на которой метили и никуда больше не уползают.

— Не может быть! — возражаю я и радуюсь, что догадки подтверждаются, усаживаюсь на стульчик и не свожу глаз с муравейника.

Вечером с реки тянет прохладой, столбик термометра опускается до десяти градусов, муравьи прячутся в свой теплый дом. Рано утром всего лишь пять градусов тепла и так не хочется выбираться из спального мешка. Муравейник пуст, лишь из входов торчат черные головки и среди них — с яркими желтыми шапочками.

До сего времени никто не знал о том, что есть еще одна последняя и высшая должность — хозяина конуса муравейника, наблюдателя и его защитника. Муравьи этой профессии толкутся на муравейнике, всматриваясь во все окружающее ко всему приглядываясь. Они — опытные сторожа, старики, все умеют, при случае помогут притащить строителю палочку, закроют на ночь двери, подправлять жилище. Умеют оказать помощь и охотнику, да и сами изловят добычу, если она случайно забрела на муравьиный дом. И уж кому, как не им, прогнать недруга, собирающегося тайком пробраться в чужое жилище, задержать от бегства самку или, наоборот не пустить непрошенную гостью — чужую бродячую самку, ищущую убежища. Наверное, они могут делать еще многое другое.

У этих муравьев-наблюдателей есть и свои правила поведения, свой кодекс законов и один из них — держаться ранее избранного местечка на крыше муравейника, чтобы отлично его знать, чтобы избежать беспорядка и неравномерного распределения охраны и надзора. Это они, должные все делать и все знать, крутились возле золотого колечка и зеркальца, пока не привыкли к нему. Из-за них не задерживается на одном месте белоногий наездник, опасаясь привлечь к себе стойкое внимание.

Прошли три дня жизни в тугаях возле реки Или. От палатки к муравейнику я протоптал торную тропинку. Три дня ушло на то, чтобы не осталось следа сомнению и выросло твердое убеждение в том, что у степного рыжего муравья есть служба охраны и наблюдения за поверхностью жилища, и участники этой службы равномерно и строго закреплены за своими местами.

Наступило время собираться домой. На каратуранге зарделись первые пожелтевшие листья. Рано утром засвистели в воздухе крылья пролетных утиных стай. Осень вступала в свои права.

Придерживая одной рукой руль машины, шутя машу другой муравейнику. Сейчас там, наверное, заслышав шум мотора и ощутив сотрясение почвы, привстали на ногах и застыли с вытянутыми усиками муравьи наблюдатели. И среди них те «мои» с пометками на головках. Прощайте желтые шапочки!

Чем больше наблюдаешь рыжего лесного муравья, тем чаще становишься свидетелем непонятных историй, Как будто в муравьиной куче этого защитника леса живет одна семья. Но вглядишься внимательно и поражаешься. Появился добытчик с мушкой. Он не заползает в первый попавшийся на его пути вход, а направляется к определенному месту. Его останавливают, пытаются отобрать добычу, утащить в свой ход. Но добытчик упрям, добивается своего, заносит свою ношу именно туда, куда направился сразу.

На одной куче как будто появилось две небольшие вершинки. С одной на другую перетаскивают муравьи палочки, никак не могут поделить между собой строительный материал. Невольно думается, будто большая семья негласно разделена на группы, каждая из которых привержена к одной из самок, своему клану. Неужели муравейник, владеющий многими самками, представляет собою корпорацию из многих семей или групп и между ними существует какое-то, хотя и нечеткое разделение, в нем сказывается жизнь предков семьями с одной самкой. Но тогда, как они узнают принадлежность к разным группам, кланам, какими признаками руководствуются?

Ранние исследователи муравьиной жизни, о чем уже частично говорилось, страдали явным антропоморфизмом, объясняя то или иное проявление жизни муравьев с точки зрения человеческой психики и по аналогии с человеческой жизнью. Это в известной мере идеалистическое в философском смысле течение было неизбежным следствием уровня развития биологической науки. Оно впоследствии перешло в свою противоположность, когда поведение стали объяснять только слепым стандартным инстинктом, рефлексами, реакциями на внешние раздражители. Да, действительно, поведение насекомых во многом управляется только инстинктом, Но жизнь муравьев оказалась значительно сложнее и многообразнее, и не укладывается в рамки установившихся представлений. Но в какой-то мере оба течения и антропоморфическое и материалистическое были просто разными путями познания истины. Еще можно сказать, что мирмекологи старого поколения больше наблюдали за поведением муравьев в естественной обстановке, и хотя многое объясняли неверно, но были свидетелями интересных фактов. Новое поколение мирмекололов (разделение это условное) больше стали заниматься экспериментированием. Но ни то ни другое не может существовать раздельно, только в сочетании обеих подходов можно ожидать разгадку многих неясных сторон жизни муравьев.

Меня снова интересует профессия муравьев-наблюдателей у рыжего лесного и степного муравьев. Вот я тихо и осторожно подхожу к муравейнику и сажусь возле него на корточки. Как будто муравьи не заметили моего приближения, и жизнь на конусе идет своим чередом, все заняты своими делами. Но это впечатление ложное. На муравейнике несколько десятков муравьев приподнялось на ногах, вытянули вперед свои усики и внимательно всматриваются, раскрыв челюсти. Это наблюдатели. Они зачуяли неладное и в этой напряженной позе будут находиться десятки минут, быть может, даже час, пока не истощится мое терпение.

Особенно легко увидеть наблюдателей где-нибудь на широком листике растения, возле муравейника. Здесь всегда толкутся такие муравьи, они непременно повернутся в сторону подошедшего человека, и тот из них, кто почуял недоброе, подогнет кпереди брюшко и займет боевую позу.

Ну, а если резко пошевелиться, топать ногами, размахивать руками, слегка задеть муравейник, тогда наблюдатели подадут незримый сигнал, и тысячи муравьев кинутся лавиной с муравейника к ногам, болезненные укусы посыплются со всех сторон, и ничего не останется, как скорее ретироваться.

О нападении муравьев — наблюдателей на жилище муравья рыжего лесного муравья я как-то сделал сообщение в печати. Мирмекологи по обыкновению восстали против, как явлению необычному и ими незамеченному. Но прошло несколько лет, и они были вынуждены с этим согласиться. Факты — упрямая вещь. Но некоторые бывают упрямее фактов.