Собирающий облака - Шон Рассел

— Можно мы примем вас в нашем доме? — сказала она таким же молодым голосом. — Это место великого спокойствия.

— Я чувствую, что пришел, сестра, но не знаю куда. Женщина улыбнулась, глаза задорно заблестели, и Суйюн не смог сдержать улыбку.

— Эти долина и озеро не имеют названий. — Она указала на склон позади дома. — Как и гора. Это дом Учителя, он сохранялся в готовности тысячи лет. И сейчас он пришел. Пожалуйста, брат, идите за мной.

Суйюн прошел за ней в сад, потеряв чувство времени, едва шагнул за ворота. Дорога, усыпанная гравием, вела к крыльцу дома, но монахиня не пошла туда. Она повернула на вторую тропинку, которая скользила меж деревьев, названия которых Суйюн тоже не знал, и привела к другим воротам. Женщина тихо открыла их, вошла внутрь и придержала створки перед гостем.

— Он ждет вас, брат.

В голове Суйюна внезапно просветлело, он заставил взять себя в руки. Когда он проходил мимо ворот, монахиня сделала нечто, что удивило его, — потянулась и прикоснулась к нему. Это не был жест любви или поддержки, она просто хотела дотронуться до него.

«Я — Носитель Слова, — подумал Суйюн, — я — часть пророчества».

Шагнув за ворота, Суйюн оглядел сад, но никого не увидел. Минуту он постоял, потом направился на тропинку, голые ноги отзывались каждым своим нервом, словно под ними оживала священная земля.

Сад маленький, среди деревьев и необычных кустов большие камни. На такой высоте мало что могло расти. Но при этом сад был сделан с огромным искусством, и Суйюн упивался каждой деталью.

Обогнув валун, монах обнаружил мужчину, сидящего на подушках на низком плоском камне, как на естественном помосте. К нему вела дорога из гравия. Суйюн остановился, не в силах двигаться.

Учитель смотрел в свиток. Он был одет как монах Ордена Суйюна, с кулоном и пурпурным поясом. Мужчина не был таким старым, как многие монахи, которых знал Суйюн, это удивляло, хотя никто не говорил, что Учитель — глубокий старик. Возможно, ему было около семидесяти пяти лет, хотя Суйюн не стал бы клясться, что это хоть на десятую долю правда. Среднего роста, физически слабый по сравнению с Суйюном. Глаза поставлены более широко, чем у большинства, скулы выше, от этого лицо его было менее круглым, чем обычно у людей Ва.

Учитель поднял глаза и улыбнулся Суйюну, улыбка как у Настоятельницы — полная сострадания, но не лишенная озорства и мудрости прожитых лет, а в данном случае — многих жизней.

— Добро пожаловать, — произнес Учитель мелодичным голосом.

В этих двух словах Суйюну послышался отзвук господина Сёнто и госпожи Нисимы.

Свернув свиток, Учитель пригласил монаха пройти вперед.

Не зная, чего ждать, Суйюн предпочел пройти, хотя опустился на колени и поклонился в трех шагах от каменного помоста.

Несколько минут Учитель не сводил глаз с молодого монаха, довольное выражение воцарилось на его лице. Суйюн чувствовал себя словно любимый сын, вернувшийся после долгого отсутствия.

— Брат Суйюн, с большой радостью мы рады принять вас в нашем доме.

— Это честь для меня… брат Сатакэ.

Лицо старшего мужчины расплылось в улыбке.

— Мотору-сум никогда не сказал бы тебе.

— Он не говорил, брат.

Учитель засмеялся.

— Ты станешь самым долгожданным. Сожалею, что я останусь лишь ненадолго.

Не вполне уверенный, что это значит, Суйюн подыскивал слова.

— Я принес вам подарок, брат Сатакэ, — сказал Суйюн.

Он почувствовал, что душа его успокаивается, как будто рядом с ним человек, которого он давно знает.

— Очень мило, брат Суйюн, хотя мне ничего не нужно.

— Это стихотворение, брат.

— Ах! Стихотворение.

Суйюн достал из рукава мелованную бумагу. Наклонился, чтобы положить на помост, но Сатакэ взял из его рук свиток.

Учитель медленно развернул и прочитал стихотворение, выражение его лица говорило, что ничего более ценного за свою жизнь он не получал. Он закончил читать и радостно рассмеялся.

— Ниси-сум, Ниси-сум, — произнес он, словно Императрица была рядом с ним в саду. Брат Сатакэ поднял глаза. — Этот подарок доставил мне огромную радость. Спасибо. С ней все хорошо?

Суйюн кивнул.

— Временами я очень скучаю по ней, — с чувством произнес Учитель.

Суйюн согласился:

— Боюсь, я тоже.

Учитель снова посмотрел на него, не смущаясь, что делает это так открыто.

— Прошло много веков с тех пор, как последователь Тропы Восьми Ягнят прошел дорогами Ва, брат Суйюн.

Суйюн с усилием отвел глаза.

— Не уверен, что Тропа Восьми Ягнят существует, брат Сатакэ. Лицо Учителя стало мрачным.

— Ты отправился на войну с моим бывшим подопечным Мотору-сумом, был лишен кулона и изгнан из Ордена, взял себе в любовницы Императрицу — и все это за несколько месяцев, с тех пор как оставил монастырь Дзиндзо?

Суйюн не знал, что ответить. Хотя обвинения были самыми серьезными, тон Учителя, казалось, смягчался с каждым словом. Внезапно Сатакэ рассмеялся.

— Я за десятилетия сделал меньшее, брат. — Он улыбнулся своей прекрасной улыбкой. — Возможно, лишь Ботахара жил более полной жизнью перед тем, как найти свое истинное призвание. — Учитель снова засмеялся. — Ниси-сум, Ниси-сум, — проговорил он, словно отчитывая любимого ребенка, — мой собственный несущий.

Брат Сатакэ опять посмотрел на Суйюна, глаза его озорно сияли.

— Здесь мы занимаемся другими делами, брат. — Он показал на свиток, который читал до появления Суйюна. — Это — истинная копия великой работы Ботахары.

Суйюн поднял глаза, в них было удивление.

— Как, брат?

Он не знал наверняка, доставит ли вопрос удовольствие старику.

— Даже среди ботаистских братьев есть верные, Суйюн-сум. Даже среди лицемеров и лгунов. Свитки несколько лет были у верных. Поэтому мы работали. Дело более трудное, чем кто-либо может представить, ибо язык изменился, — но мои знания прошлого позволили нам приблизиться к концу. Слово Ботахары как оно есть. — Он улыбнулся Суйюну. — И Слово Сатакэ — так, как я его написал. — Он взвесил свиток, словно демонстрируя его тяжесть. — Слово, которое ты понесешь. Твой путь будет трудным, брат. Не сомневайся в этом.

Суйюн широко открытыми глазами смотрел на свиток в руке Сатакэ.

Рука Ботахары так близко, что я могу потянуться и дотронуться.

Внезапно лицо Сатакэ стало серьезным.

— Ты еще не обрел твердость духа, брат Суйюн.

— Нет, брат Сатакэ, — сказал Суйюн. — Мне неловко, но я боюсь.

Учитель кивнул, глаза его понимающе смотрели на монаха.

— Как и я, брат Суйюн. — Он отложил свиток и нежно завернул его в парчу. — Скажи мне, чему ты научился от своих учителей, Сёнто.