Преследование праведного грешника - Джордж Элизабет

— Понимаете, я вспомнила, что вроде бы на одном из аукционов «Сотбис» продавали какие-то вещи Леннона и Маккартни. Причем их фанаты отвалили за оригинал одной только песни несколько тысяч фунтов. А к нам попала целая рок-опера. Я сказала, пусть Терри попытается продать ее. Никки предложила провести исследования и найти хороший аукционный дом. Мы собирались поделить деньги, полученные от продажи музыки.

— Но с какой стати вы с Никки на что-то рассчитывали? — спросила Барбара. — Ведь в конце концов, пакет-то нашел Терри.

— Да. Но он был неравнодушен к Никки, — просто сказала Вай. — Ему хотелось произвести на нее впечатление. Только и всего.

Барбара уже знала, что за этим последовало. Нейл Ситуэлл из аукционного дома «Бауэре» открыл Терри глаза на существование закона, охраняющего авторские права. Он направил его на Сохо-сквер, сообщив, что там можно зайти к управляющему «Кинг-Райдер продакшн», который подскажет ему, как связаться с адвокатами Чандлера. С рок-оперой под мышкой Терри отправился к Мэтью Кинг-Райдеру. Увидев ноты, сообразительный Мэтью быстро смекнул, как можно воспользоваться ими, чтобы вернуть себе богатство, которого его лишило отцовское завещание. Удивительно только, почему он сам не предложил деньги за эту рок-оперу? Почему решил убить Терри, чтобы завладеть ею? А еще проще, почему бы просто не приобрести права на это произведение у семьи Чандлера? Если постановка, которую обеспечит эта рок-опера, окажется подобной былым постановкам совместных произведений Кинг-Райдера и Чандлера, то Мэтью огребет целую кучу денег в виде процентов, даже если половина отойдет Чандлерам.

А Вай тем временем продолжала говорить: «…не смог назвать ему никаких имен», когда Барбара вышла из задумчивости и спросила:

— Что? Простите, что вы сказали?

— Мэтью Кинг-Райдер не дал Терри имени адвоката. Он вообще не дал ему ни о чем спросить. Он выгнал его из кабинета, как только увидел, что Терри принес с собой.

— Когда увидел рок-оперу?

Вай кивнула.

— Терри сказал, что он покраснел как рак и вызвал охрану. Тут же вошли два амбала и вытолкали его из офиса.

— Но Терри отправился туда только затем, чтобы получить адрес адвоката, верно? Ведь только этого он хотел добиться от Мэтью Кинг-Райдера? Или он хотел получить от него деньги? Какое-то вознаграждение или что-то наподобие.

— Мы все хотели, чтобы деньги дали ему Чандлеры, как только узнали, что эту штуку нельзя продать с аукциона.

В палату вошла медсестра с небольшим квадратным подносом в руках. На нем лежал шприц с лекарством. Пора делать уколы, сообщила женщина.

— Последний вопрос, — взмолилась Барбара. — Зачем Терри поехал во вторник в Дербишир?

— Я попросила его, — сказала Вай. — Никки считала, что я зря беспокоюсь из-за Шелли…

Рыжеволосая подруга встрепенулась. А Вай продолжила скорее для нее, чем для Барбары:

— Она все посылала и посылала мне письма, постоянно крутилась поблизости, и я уже начала ее бояться.

Шелли подняла тонкую руку и ткнула себя в грудь.

— Меня? — удивленно спросила она. — Ты боялась меня?

— Никки рассмеялась, когда я рассказала ей о письмах. Но я подумала, что если она сама их увидит, то мы сможем придумать, как успокоить Шелли. Я написала Никки записку и попросила Терри передать ее Никки вместе с письмами. Как я уже говорила, он был неравнодушен к ней. Искал любой повод для встречи. Ну, вы понимаете, о чем я говорю.

Медсестра прервала их общение.

— Мне все-таки придется попросить вас закончить допрос, — заявила она, подняв шприц.

— Да-да, я готова, — сказала Вай Невин.

На обратном пути в Чок-Фарм Барбара заглянула в продуктовый магазин, поэтому добралась до дома уже после девяти вечера. Войдя в свой маленький коттедж, она разобрала покупки и запихнула их в буфет и маленький холодильник. Все это время она мысленно прокручивала полученные от Вай Невин сведения. Где-то среди этой информации должен быть спрятан ключ к пониманию всего случившегося не только в Дербишире, но и в Лондоне. Наверняка, подумала она, если просто выстроить все факты в правильном порядке, то обнаружится потерянная связь.

С тарелкой разогретого готового блюда «Роган Джош», приготовленного из филе баранины с индийским соусом в отделе кулинарии гастронома, постоянным покупателем которого Барбара стала, переехав жить в этот район, она устроилась за обеденным столиком возле фасадного окна коттеджа. Она налила себе тепловатого пива «Басе» и положила рабочий блокнот рядом с кофейной чашкой, из которой ей приходилось пить уже несколько дней, поскольку вся имеющаяся в доме посуда, включая столовые приборы и стаканы, громоздилась в миниатюрной кухонной раковине. Глотнув пива, Барбара подцепила вилкой кусочек баранины и принялась просматривать записи последнего разговора с Вай Невин.

Как только завершилась болезненная процедура укола, пациентка начала задремывать, но тем не менее успела ответить еще на несколько вопросов. Играя роль Аргуса, стерегущего Ио, Шелли Платт упорно пыталась выставить Барбару за дверь. Но Вай, успокоенная действием лекарства, выдавала вполне связные ответы, пока ее веки не отяжелели и глубокое дыхание не показало, что больная погрузилась в сон.

Просмотрев записи, Барбара пришла к выводу, что логично начать раскручивать версии этой истории с телефонного звонка, перехваченного Терри Коулом в Южном Кенсингтоне. Именно тот звонок привел в действие всю цепь последующих событий. В первую очередь следовало разобраться в самом звонке — что послужило его причиной и ради чего он был сделан, — поскольку ответы на эти вопросы могли привести к тем самым уликам, что позволят ей арестовать Мэтью Кинг-Райдера как убийцу.

Хотя сейчас на дворе уже стоял сентябрь, Вай Невин вполне уверенно заявила, что тот странный звонок в телефонной будке на углу Элвастон-плейс Терри Коул услышал в июне. Конкретную дату она не могла назвать, но знала, что это случилось в начале месяца, поскольку именно в начале месяца получила новые открытки и в тот же день передала их Терри. А он как раз и рассказал ей о таинственном звонке.

Барбара специально уточнила, верны ли эти сведения. Ведь дело могло быть в начале июля, августа или даже сентября.

Но Вай упорно твердила, что все случилось в июне. Она точно помнила это, потому что они с Никки недавно переехали в фулемский дом и, расставшись с фирмой «МКР», пытались наладить свое дело, а тут как раз получили первую пачку заказанных открыток. Ей хотелось как можно скорее расширить клиентуру, и она попросила, чтобы Терри поскорее разнес ее открытки. Даже отдала ему вдобавок открытки Никки, сказав, чтобы он придержал их у себя до осени, чтобы разнести по будкам перед ее возвращением.

Но почему же тогда Терри так поздно обратился с найденными нотами в аукционный дом «Бауэре»?

Во-первых, сказала Вай, она не сразу сообщила Никки о находке Терри. А во-вторых, когда она таки поведала о ней Никки и они загорелись идеей получить денег за оригинал рок-оперы, то Никки понадобилось какое-то время, чтобы отыскать аукционный дом, лучше всего подходящий для задуманной ими продажи.

— Не хотелось отдавать слишком крутой процент этим аукционистам, — пробормотала Вай, уже закрывая глаза. — Сначала Никки подыскивала малоизвестный сельский аукцион. Она обзвонила много контор. Поговорила со сведущими людьми.

— И в итоге нашла «Бауэре»?

— Да.

Вай повернулась на бок. Шелли укрыла спину своей подопечной одеялом и подоткнула его у шеи.

Пережевывая разогретое жаркое «Роган Джош» за столом своего коттеджа в Чок-Фарме, Барбара размышляла над тем телефонным звонком. Но какие бы версии ни подсказывало ей воображение, она неизменно приходила в одному и тому же заключению. Тот звонок предназначался для Мэтью Кинг-Райдера, который не получил его, потому что опоздал к назначенному времени. Услышав в трубке слово «да», произнесенное мужским голосом — голосом Терри Коула, — абонент решил, что его сообщение по поводу «Альберт-Холла» получено нужным человеком. А поскольку владелец рукописи Чандлера хотел сохранить свое имя в тайне — иначе зачем было договариваться о звонке в телефонную будку? — то отсюда следовал вывод, что этот договор был в какой-то степени незаконным. Во всяком случае, абонент полагал, что он передал рукопись Кинг-Райдеру, который, несомненно, заплатил кругленькую сумму за то, чтобы наложить на нее лапу. И имея на руках ту сумму, вероятно заплаченную заранее и наличными, абонент растворился в тумане неизвестности, оставив Кинг-Райдера без денег, без музыки и вообще у разбитого корыта. Поэтому когда Терри Коул заявился к нему в кабинет, размахивая страницами партитуры Чандлера, Мэтью Кинг-Райдер, должно быть, подумал, что над ним решил поиздеваться тот, кто уже надул его. Ведь если он прибыл тогда в телефонную будку в Южном Кенсингтоне всего минутой позже, то мог долго проторчать там впустую, дожидаясь злосчастного звонка, и предположить в итоге, что его обманули.