XIRTAM. Забыть Агренду - Александр Розов

Целью круиза (помимо исследования мореходных качеств «Моби-Долл») было участие в открытии мемориала великого исландского художника-неопостфутуриста Ивора Тюра на автономном острове Майя. Как известно, художник вместе со своим близким другом, конголезцем Джем-Джемом, и еще несколькими яхтсменами, погиб на этом острове в результате варварской атаки британской авиации. Это событие немедленно привело к выходу острова Майя из Британского Содружества, отделению от Республики Багамские острова и объявлению войны Британии (т. н. «однодневной войны за Теркс и Кайкос», совпавшей по времени с агрессией Пиратской Империи Тортуга и аннексией островов Игуана и Аклин). Но, это — политика, а мы говорим о мемориале великого художника. Скромный монумент Ивору Тюру в виде фигуры, держащей на вытянутой вверх руке летающую тарелку — аэростат-сервер свободной любительской инфосети «Smilesky» (созданной благодаря инициативе великого художника) был изготовлен из бронзы в Рейкьявике. Доставку монумента на остров Майя выполнил самолет береговой охраны Исландии. Некоторые аналитики придали этому политический подтекст, связанный с конфликтом между Британией и Исландией по поводу рыбопромысловых акваторий. Оставим это на совести аналитиков, пусть им будет стыдно. Там же оставим гипотезу конспирологов о том, что «однодневная война» спонсировалась, якобы, спецслужбами Канады, с целью перехода островов Теркс и Кайкос под канадский протекторат.

Короче говоря, «Моби Долл» шла на северо-восток. Впереди лежала Ямайка, а далее — Наветренный пролив между Гаити и Кубой, который выходит в восточную багамскую акваторию, но сейчас вокруг было только море, и на горизонте ярко-зеленые пятнышки островков архипелага Сан-Андрес-Райсальса, принадлежащих Колумбии. В подобной обстановке экипаж, как нетрудно догадаться, добросовестно отдыхал. Виолет и Кави лежали на циновках на палубе под навесом и сплетничали, а Неолео и Йотун сидели на мостике у ведра со льдом и жестянками пива, и болтали о политике.

Йотун сделал очередной глоток пива. Поставил жестянку обратно на лед, и произнес:

— Я еще готов поверить, что «Японская Красная армия» и «Аум Сенрике» продолжают существовать, и имеют контакты с Пхеньяном и с некоторыми лидерами микро-наций Западной Океании. Но андаманские пираты — это стопроцентный миф.

— Ты уверен, что в Андаманском море нет пиратов? — иронично спросил Неолео.

— Нет, я уверен, что они есть. Андаманское побережье Бирмы, а особенно — бирманский архипелаг Мергуи у западной стороны полуострова Малакка, это совершенно нищая и практически нерегулируемая зона, где часть населения, к примеру, морские кочевники — баджао, находятся на первобытном уровне. Рядом там туристический Таиланд, и сама логика подсказывает жителям идею мелкого морского разбоя. Но именно мелкого, а не организованного в виде «Флота свободной торговли», как они, якобы, себя называют.

— Логика, — возразил Неолео, — подсказывает, что если в аналогичных условиях в Пунте, Сомали, возник в известной степени структурированный пиратский флот, то…

— В сомалийском Пунте, — перебил исландец, — нет никакого флота, а есть лишь катера прибрежного класса, принадлежащие отдельным мелким шайкам морских грабителей, непрофессиональных и деградированных наркоманов. Они, в общем, и грабят только с целью добыть деньги на опиаты, или «мирру», как они это называют.

Неолео Кои выдержал паузу (ровно такую, чтобы глотнуть пива) и ответил:

— Я с тобой полностью согласен в оценке пиратов Пунта. Но, давай добавим некоторый важный параграф. Несмотря на свою деградированную сущность, они образуют что-то наподобие коммерческой сети приема и исполнения заказов крупных шиппинговых и страховых компаний, а иногда крупных нефтяных трейдеров, или правительств стран «Первого мира». Вспомни историю с перехватом пиратами Пунта партии украинской бронетанковой техники для военной группировки в Кении. Пиратам эта техника была совершенно ни к чему, а минимального выкупа за моряков они еле дождались. Значит, существовал теневой заказчик, и, судя по грузу, это правительственный заказчик.

— Ты, Неолео, стучишься в открытую дверь, — сказал Йотун, — с пиратами Пунта все так, однако заметь: их старейшины начали получать крупные государственные или, что по существу, то же самое, сверхкрупные корпоративные заказы на разбой, только после нескольких самостоятельных сигнальных налетов.

— Ха… — произнес Неолео, — я, кажется, понял твой аргумент, но я не уверен.

— Поясняю, — сказал исландец, — Все началось в 2003-м году около Пунтленда с атаки на российский танкер, шедший из Саудовской Аравии в Кению. Атака была практически бессмысленна с той примитивно-разбойничьей позиции, которой сомалийские пираты придерживались с 1970-х, когда о них знали лишь специалисты по криминологии. Но с позиции бизнес — стратегии, атака на танкер с грузом стоимостью более ста миллионов долларов, означала новый уровень бизнеса. Старейшины Пунта раскачивались долго. Массовые атаки этого типа начались лишь через полтора года после первой попытки. В 2005-м — 23 рейда, и никакого результата, кроме того, что несколько держав послали к Сомали боевые корабли. С позиции примитивного разбойника, это негатив. Денег нет, одни убытки: боевые корабли уничтожили в 2006-м сколько-то пиратских катеров. Но стратегически, это был скачок, потому что пресса назвала это «морским сражением с сомалийскими пиратами» и «первым морским сражением XXI века»!

— Это круто, — согласился белизский бизнесмен, — Но я не совсем уловил принцип.

— Я тоже не совсем уловил, — признался исландец, — надо позвать Кави, она ученый…

— Ясно! — Неолео кивнул и крикнул, — Девчонки! Идите сюда! Мы тут сцепились про сомалийских пиратов!

Девушки не заставили долго себя ждать, и уже через минуту возникли на мостике.

— Что за тема у вас, парни! — заявила Виолет, — В море говорить о пиратах! Блин!

— А что такого? — Неолео похлопал ладонью по дивайсу, похожему на видеокамеру, снабженную массивным штативом-треножником, — нам есть чем ответить.

— Милый, — мягко сказала она, — а что ты будешь отвечать полисменам, если они это заметят, и поинтересуются, почему у тебя на яхте гранатомет-полуавтомат?

— Я отвечу правду: это пневматический спортивный пейнтбольный гранатомет.

— Угу. А в дюймовых гранатах — спортивный пейнтбольный динамит.

— Не динамит, любимая, а диперокс.

— Ладно, — она кивнула, — диперокс. Ты уверен, что полисмены поймут эти тонкости?

— Поймут, если нормально объяснить, — Неолео сделал характерный жест, отсчитывая невидимые денежные купюры.

— Ну, милый, если ты намерен учредить бонус для карибских полисменов, — Виолетт вздохнула, — …это меняет дело. В любом случае, я хочу фруктового сока с кокосовым молоком. Там, в ведре, есть тетрапаки. Выкопай их, пожалуйста, из-под вашего пива.

— …И одну банку пива дай мне, — добавила Кави, — А что с сомалийскими пиратами?

Неолео протянул жене два тетрапака (с фруктовой смесью и с кокосовым молоком), а новозеландке — жестянку пива, и сообщил:

— Мы обсуждали стратегический путь сомалийского пиратского бизнеса, и запнулись на вопросе, почему ключевой точкой было инфо в mass-media о морском сражении между пиратами и боевыми кораблями флотов крупных держав. Это ведь не просто реклама.

— Конечно, это не просто реклама, — подтвердила Кави Айви, — это крайне важный узел в бюрократической паутине. Если пираты являются субъектом военных операций, то они образуют не узел с маркером «криминальный риск», а узел с маркером «риск от боевых действий», что совершенно меняет цену их атак на большом рынке. Страховые расчеты, судебные дела по претензиям в договорах поставки, гарантии для профсоюзов моряков, специальные полномочия военных контингентов и заказы на специальные вооружения, планируемые потери гуманитарных грузов — влияние на все эти феномены глобальной экономики оказывается доступно для целенаправленного воздействия через простого и дешевого сомалийского пирата. Пиратский бизнес в этом регионе становится для всех крупных игроков таким же понятным инструментом финансового рынка, как, скажем, фьючерсы. Атаки сомалийских пиратов выходят на фондовую биржу. С этого момента, пиратский бизнес стабилен, и не зависит от таких мелочей, как выплата или невыплата выкупа за конкретное судно. Производители товара с лейблом «сомалийские пираты» перестали зависеть от грубой материальной реальности, и достигли ранга финансовых фантомов. Это примерно как канонизация какого-нибудь попика в католицизме. Он из простого продавца крестин, венчаний, отпеваний и отпущений становится священной персоной, самостоятельным фантомно-товарным объектом религиозного рынка.