Несомненная реальность - Евгений Лотош

Олег хмыкнул и пожал плечами. Нет, не понимаю я стихи, ага. Этакий морально кастрированный урод. Радостно, однако, что хоть у кого-то песенное настроение. Он вернулся в свое купе, сел и задумался. Все же, все же, все же… Все же – что я намерен делать в Санкт-Петербурге?..

От раздумий его отвлек внезапно нарисовавшийся в дверном проеме гость.

— Могу я вас побеспокоить, сударь? — извиняющимся голосом спросил невысокий прилично одетый мужчина интеллигентного вида с бритым подбородком и в пенсне, прижимающий к груди шляпу. Его суконная шинель, довольно новая, казалась весьма чистой и опрятной. В руке мужчина держал видавший виды дорожный саквояж.

— Да? — Олег окинул визитера недоверчивым взглядом, но тут же расслабился. По виду – мелкий чиновник или учитель. Похоже, безопасен. На крайний случай в объемистом внутреннем кармане пальто лежит пистолет, всученный тем же Крупецким Олегу, похоже, уже по собственной инициативе. Филер весьма серьезно воспринял поручение Зубатова охранять своего беспокойного подопечного как зеницу ока, так что вытребовал в оружейной для него личный «браунинг» образца тысяча девятьсот третьего года с обоймой на девять девятимиллиметровых патронов. Запасная обойма пристроилась в другом кармане.

— Простите, можно, я присяду? — все так же неуверенно спросил мужчина.

— Место занято, — настороженно ответил Олег. — Мой товарищ ушел обедать, скоро вернется.

— Нет, я не в том смысле, — заволновался гость. — Я просто… ну, присяду… ну, такая случилась история… Нет, если вам неудобно… я пойду, ладно?

— Присаживайтесь, если такая история, — разрешил Олег. Ему стало любопытно. — Так чего вы хотели?

— Мне, право, неловко, — пробормотал мужчина, опускаясь на краешек дивана, — но я в отчаянном положении. Видите ли, я никак не могу найти свой бумажник…

— Я не брал, — сообщил ему Олег. — И не видел. Боюсь, ничем не могу помочь. Как максимум могу пожертвовать пару гривенников на извозчика – или сколько они в Питере берут?

— Нет, я не в том плане, — заволновался мужчина. — Я не хочу ничего сказать про вас… вам… я не имел в виду, что вы как-то причастны к его исчезновению. На платформе перед отъездом на меня навалился какой-то чрезвычайно неприятный тип… наверное, вор, потому что до того бумажник лежал у меня в кармане, а потом его не стало. Вот…

— Почему же вы не обратились к кондуктору?

— Я обратился, — часто закивал мужчина. — Он предложил выйти на следующей станции и обратиться в полицию. Но, понимаете, у меня важное дело в Санкт-Петербурге. Я никак не могу опоздать с докладом в департамент. Меня… меня уволят, и я окажусь на улице. А у меня семья, дети…

— Печальная история, — хотя мужчина казался вполне заслуживающим доверия, что-то в его манере себя вести настораживало Олега. — Чем я могу помочь?

— Вы не поймите меня превратно, — гость нервно прижал шляпу к груди. — Я вам честное благородное слово даю, я не какой-то попрошайка. Я не прошу у вас милостыни. Вот… — Он нервно выдернул из кармана блестящие желтые часы. — Они золотые. Коллеги подарили на последние именины, я даже к граверу отнести не успел, чтобы надпись сделать. Они стоят никак не меньше двухсот рублей, а вернее – двести пятьдесят. Вы не могли бы… под залог… всего рублей пятьдесят, а? Я вам дам свою визитную карточку, а когда вернусь в Москву, отдам. Даже больше отдам, шестьдесят или семьдесят. Честное благородное слово!

— У меня нет пятидесяти рублей, — покачал головой Олег. — Боюсь, вы обратились не к тому человеку. У меня не больше тридцати, да и те мне весьма нужны. Я не знаю, сколько задержусь в Петербурге.

— Я согласен на тридцать целковых! — горячо воскликнул гость. — Я вижу, что вы благородный честный человек, вы меня не обманете. Не обманете ведь, да? — он искательно заглянул Олегу в глаза. — Часы действительно дорогие, подарок! А иначе меня уволят, а у меня жена, дети! Ну пожалуйста!..

— Любезный, — разражаясь, произнес Олег, — я же вам на чистом русском языке сказал, что тридцать рублей – все, что у меня есть. Я сам что, зубы на полку положить должен?

— Но у вас есть товарищ! — горячо воскликнул незнакомец. — Он тоже может одолжить вам деньги. Вы не пропадете, а меня уволят! Вот, возьмите, посмотрите, какие хорошие часы! Из настоящего золота!

— Самоварного золота твои часы, Художник, — с холодной иронией сказали от двери. — И цена им пять целковых, если не три.

— Что?! — вскинулся гость. — Да как вы…

— Заткнись, — на этот раз вместо иронии в голосе зазвучала угроза. — У тебя десять секунд, чтобы исчезнуть с глаз моих. Не успеешь – вышвырну в окно.

Тот, кого назвали Художником, резко вскочил на ноги. В его глазах мелькнула ненависть, но он тут же шмыгнул в дверь мимо новоприбывшего и растаял в коридоре. Новый гость шагнул в купе, одергивая скверно сидящую невзрачную шинелишку мелкого служащего.

— Эти ребята промышляют в поездах, — пояснил он. — Играют на человеческой жадности. Если бы вы не являлись Эталоном, Олег Захарович, он наверняка развел бы вас на бабки, выражаясь языком вашего мира. Да и так, в общем-то, он развел… почти. Сейчас он изображал мелкого чиновника, а мог бы сыграть продавца краденого в темном переулке, сбывающего ворованные золотые часы. Когда в скупке вам бы пояснили, что часы ценности не имеют, его бы и след простыл. Сущее наказание для уголовной полиции.

— Я вас знаю? — подозрительно поинтересовался Олег. Вошедший отчаянно кого-то ему напоминал, но вот кого…

— Прошу прощения. Я Джао, — Демиург бесцеремонно плюхнулся на сиденье напротив Олега.

— Ой… — тихо сказал тот. — Тогда уже я прошу прощения. Я все думал, на кого вы похожи…

— Я, к сожалению, не сохранил точную внешность куклы, которой пользовался для общения с вами, — пояснил тот. — В сеансе общения с Робином ментоблок, содержащий мои реплики, апеллировал к сохранившемуся в вашей памяти визуальному образу, и вы опознали меня сразу. Сейчас мы в реальности, и вы видите перед собой приблизительную копию облика, воспроизведенную по случайным воспоминаниям. Я посчитал, что так лучше, чем ничего.

— Д-да… — пробормотал Олег. — Скажите, а я сейчас опять сплю? Ваши ментоблоки…

— Нет, — качнул головой Джао. — Мы с Робиным оказались излишне самонадеянными. Ментоблоки действуют на психоматрицы Джамтерры, на вашу в том числе, слегка иначе, чем на Малии на биологический мозг. Следствием явилось ваше неожиданное зависание в пограничном состоянии, из которого вы только чудом вышли без потерь. Мы с Робином решили, что пока он не отладит механизм ментоблоков на моделях, мы не станем их использовать. Общение через стандартные каналы обмена данными менее удобно, зато безопасно.