Дом с привидениями - Анатолий Бритиков

— Похоже на рентгеновские снимки, только плохие, — сказала Лаура.

Директор выразительно пожал плечами.

— Мы пытались фотографировать привидения и в рентгеновских лучах, но к зыбкости призраков добавилась нечеткость фона.

Лаура поинтересовалась, понимают ли, что представляют собой эти призрачные силуэты. Иначе — кто персонально выступает в роли привидения? Нет, такого понимания не было. Вероятно, один Герд Семеняка мог бы дать объяснение, но Герда нет, он сбежал на Землю. Возможно, его самого напугали странные явления в лаборатории. Он был человек неустойчивый, Герд Семеняка, он порой впадал чуть ли не в транс, просто впадал в каталепсию от огорчения, если опыт не удавался. Но если опыт давал ожидаемый результат, готов был прыгать, ликовать, колотить кулаками по столу, орать от восторга… Перед исчезновением он проговорился в столовой, что скоро найдет возможность вызывать к повторному существованию давно умерших людей и что это будет восхитительный научный спектакль. Его, конечно, высмеяли, он сперва разозлился, потом и сам захохотал и признался, что хотел ошеломить слушателей. Он любил поражать парадоксами.

— Прочтите, Лаура, записку, которую он мне оставил.

Лаура прочла: “Ростислав, не сердись, я должен временно покинуть Уранию. Я здорово запутался в своих экспериментах, мне надо отойти от них. Я отдохну на Земле и возвращусь. Пожалуйста, оставь в лаборатории все, как есть, и не прекращай подачи энергии — биологические растворы без нее погибнут. До скорого свидания. Герд”.

— Эта записка написана два года назад, — продолжал директор. — Три месяца мы честно выполняли пожелание Герда, а потом фотоавтоматы зафиксировали появление призраков, и мы отключили энергию, а лабораторию закрыли.

— Чем же вам мешали привидения? Отсутствие энергии должно было погубить биологические растворы, с которыми и в отсутствие Герда проходили запланированные процессы, а как могли воздействовать на них бесплотные тени?

Ростислав Берроуз с осуждением посмотрел на Лауру. Очень могли воздействовать! Он ведь объяснял, что привидения в лаборатории номер шесть отнюдь не бесплотны. Они, конечно, призраки, но с порядочной долей вещественности. Если даже допустить фантастическую гипотезу, что Герд научился возрождать давно умерших людей, то он возрождал их не как картинки в стереокино, а с долей реального физического присутствия. На этом вот снимке призрачные пальцы как будто нажимают на пускатель командного аппарата? Так они реально на него нажали! И командный аппарат привел в действие многие механизмы, но потом не выключил их и создал аварию на одном. Если бы такой поступок совершил лаборант, лаборанта обвинили бы в хулиганстве. А с привидения дисциплины не спросить!

— Вы это хулиганское действие отнесли за счет озорства привидений?

— Если у вас появятся другие соображения, друг Лаура, мы их с удовольствием выслушаем. У нас их нет. Чтобы не подвергать непонятной опасности сложную аппаратуру “шестерки”… Я подразумеваю лабораторию номер шесть… Короче, мы решили прекратить все хроноэксперименты с живыми клетками.

— Решение, которому не отказать в смелости! — Лаура постаралась, чтобы ирония не прозвучала чересчур явно.

— Вы хотите сказать, что мы поступили трусливо?

— Я сказала, что хотела сказать. Нужно обладать не трусостью, а смелостью, чтобы так расправиться с исследованиями, которым никто не откажет в перспективности. И все потому, что возникли какие-то невыясненные затруднения. Надеюсь, я вас не обидела?

— Посмотрите на этого человека, — печально сказал Берроуз. — Надеюсь, он вам знаком? Его изображение, естественно: он ведь умер, когда вы были еще девчонкой.

С портрета на стене смотрел человек средних лет, пышноволосый, темноглазый, он усмехался, он что-то, похоже, язвительно говорил, когда его зафиксировали фотоавтоматы. Он располагал к себе и умным худощавым лицом, и весело светящимися глазами, и каким-то только ему свойственным выражением насмешливой доброты. Он был очень известен на Земле, этот человек, давно покинувший Землю ради Урании и здесь похороненный.

— Вам пришло в голову, друг Ростислав, что я могу не знать ученого, разработавшего основы той науки, в которой я сама сейчас работаю?

— Чарльз Гриценко был теоретиком хронофизики и создателем Института Экспериментального Атомного Времени, — торжественно проговорил Ростислав Берроуз. — И он долго колебался, прежде чем разрешил эксперименты с переменой течения времени в живых клетках. Были неприятности с такого рода работами еще до того, как на Уранию прибыл Герд. Но должен вам сказать, Герд обладал демонической силой уговора. Он сумел переубедить великого Чарльза. Но это не мешало Гриценко предупреждать нас всех, что время, определяющее жизненные процессы, не только хрупко, но таит в себе опасные неожиданности. Нет, друг Лаура, не потребовалось ни особенной храбрости, ни чрезмерной тупости, чтобы закрыть лабораторию, из которой бежал ее руководитель. Нужно было только вспомнить строгие наставления нашего замечательного учителя.

Лаура со вздохом сказала:

— Как жаль, что у меня нет демонической силы убеждения Герда Семеняки. Мне тогда было бы легче объясняться с вами.

— Не притворяйтесь, — хмуро сказал директор. — Матвей Чернов информировал меня, что не сумел найти надежную защиту от ваших настояний, — поверьте, такое признание у Матвея многого стоит. Пойдемте, я сам открою вам лабораторию номер шесть.

4

Переступив утром порог лаборатории, Лаура почувствовала, что в ней ночью что-то случилось. Ровно неделю она работала в лаборатории, все шло нормально — никаких загадочных происшествий, никакого вторжения потусторонних сил. Если в стенах двухэтажного дома и водились привидения, то они пока побаивались показываться. Каждое утро она оглядывала все помещения, стараясь открыть самый малый непорядок, — все сохранялось таким, каким она оставляла, уходя в гостиницу. А сегодня было не так. Она еще не увидела непорядка, только почувствовала его. Кто-то ночью ходил по лаборатории, так ей казалось. Но и внимательно все осмотрев, она не нашла следов постороннего присутствия.

— Чепуха! — сказала она себе. — В бред начинаю впадать. Хроноустановка в порядке, это единственно важное. Ее никакая призрачная рука не касалась.

Громоздкое сооружение, названное хроноустановкой, функционировало исправно. С десяток преобразователей атомного времени, сфокусированные на сосуд с биологическим раствором, вели программу, что была задана вчера вечером. В сосуде бурлила мутная смесь разноцветных живых клеток, в смеси преобладали желтые клетки, синие среди них терялись: в желтых клетках время замедлялось, в синих ускорялось. Компьютер показывал, что реакция разновременности — так еще Герд назвал впервые им осуществленный процесс набирает ход. Когда разновременность дойдет до предела и взаимодействие клеток прекратится, и сами они перестанут быть видимы, ибо будут жить в разных временах: желтые отстанут от “сейчас”, затормозятся в прошлом, а синие опередят “сейчас”, умчатся в будущее. А пока и простому глазу было видно, что бегство синих в будущее идет резвей торможения желтых, поэтому так и ослаблялась синяя компонента раствора. Процесс шел нормально.