Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

При монтаже Скорсезе надолго застрял. «Причин много, но главная — слишком много материала: более 300 тысяч метров плёнки, по 20 — 25 дублей, чуть ли не 40 вариантов. Первые пару месяцев я вообще никак не мог начать работу. С ноября 1981 по март 1982 года мы с Изабеллой неуклонно шли к разрыву». К моменту их встречи она работала журналисткой на телевидении, а когда решила стать актрисой, режиссёр не одобрил её выбор. После развода в 1983 году в интервью журналу «Тайм» Изабелла заявила: «Он мечтал приковать меня на всю жизнь к плите и детям».

«Я был опустошён до безумия, — продолжает Скорсезе. — Обратился к врачу, мне назначили самую интенсивную терапию, какая только может быть: пять дней в неделю, а по выходным — общение по телефону. И так с 1982 плоть до 1985 года. Ощущение тревоги и страха почти доконали меня. Стоило спуститься из монтажной и услышать, что у кого-то неприятности, как я говорил: «Всё, сегодня работать больше не могу. Не могу и всё!». Друзья, как могли, уговаривали, умоляли: «На студии рвут и мечут, они же проценты платят, понимаешь! Хочешь не хочешь, а картину надо завершать!». Только тогда я начал по-настоящему понимать урок, что, казалось, усвоил ещё в Нью-йоркском университете: всё зависит только от тебя самого. Ты никому нс нужен, даже ближайшим друзьям. Начинаешь вести себя как сумасшедший? Не можешь больше работать? А кому до этого есть дело? Всем наплевать и ты остаёшься один на один с самим собой, точно как Ла Мотта, разглядывающий себя в зеркале в финале «Бешеного быка».

Досужие разговоры сделали своё чёрное дело и «Король комедии» провалился. Несмотря на разочарование, Скорсезе с головой ушёл в работу над фильмом «Последнее искушение Христа». Замысел он вынашивал ещё с 1971 года, когда на съёмках «Берты из товарного вагона» Барбара Херши впервые показала режиссёру роман Никоса Казантзакиса. Готовясь к постановке, он неожиданно обнаружил, что стал объектом насмешек со стороны боссов партийной оси «Голливуд — Нью-Йорк». «Большие люди в нашем бизнесе, оборачиваясь, бросали мне: «Как же, как же, я знаю ваши фильмы». Однажды один человек представил меня руководителю компании:

— Этот парень собирается ставить «Последнее искушение».

— Да-да, позвони на следующей неделе, — сказал он, рассмеявшись мне в лицо, и ушёл. Услышать подобное после стольких лет подготовки и раздумий равносильно удару в сердце!».

Несмотря на то, что Скорсезе (да и Коппола) вину возлагали именно на «Врата рая», киносообщество сумело устроиться и теперь. Рассказывает Барт: «В начале десятилетия в кино пришла группа людей, которые действительно хотели работать в рамках бюджета и графика. Честная молодёжь не могла нарадоваться, что им позволено работать в рамках системы, а студии готовы принять их в свои ряды. К концу декады они уже вовсю пользовались благами приютившей их системы».

Скорсезе всё понял, когда пришёл на «Фокс» говорить о «Короле комедии». «Мне объяснили, что студии больше не выгодно тянуть некассовый проект, а вот через месяц, они, возможно, картину поддержат, — вспоминает режиссёр. — По сути, это означало: «Сам пошёл вон, и картину свою прихвати!». В том же году аналогичная ситуация на «Фокс» вышла с фильмом Олтмена «Здоровье». Они так и не выпустили её, и Олтмен лет десять не снимал студийные ленты. До меня, наконец, дошло, что всем на всё наплевать, что 70-е для меня закончились, что режиссёры с собственным голосом исчезли. К власти вернулись студии. Сегодня смотришь на афишу и не знаешь, кто снимал».

«Последнее искушение» ставили на «Парамаунт». Лишь оказавшись по уши в подготовительном процессе, на студии поняли, какую шумиху поднимут ортодоксальные церковники, если фильм всё-таки выйдет на экраны. У Скорсезе не было хита почти 10 лет, с «Таксиста», вышедшего в 1976 году. И после череды неудач с фильмами «Нью-Йорк, Нью-Йорк», «Бешеный бык» и «Король комедии» удар, который он получил с выходом «Последнего искушения», оказался сильнее некуда. «Настала пора определяться, — а стоит ли продолжать делать кино? — говорит режиссёр. — Я готов был всё бросить. Но что делать, залечь и помирать? Только не это. И я решил, что не дам системе сломить дух автора, а как истинный режиссёр продолжу снимать кино, на этот раз малобюджетное — «После работы». Попробую остаться профессионалом и начну всё с начала». Он попробовал и смог выжить.

14 — «Мы сами всё профукали» 1980-е годы

«После выхода «Врат рая» прошло уже 20 лет. Режиссёры больше не имеют серьёзного влияния, руководство студий делает неслыханные деньги, а бюджеты картин контролируются хуже, чем прежде. Но ничего стоящего, «классического» в кино за последние 10 лет так и не появилось».

О том, как Коппола всё-таки обанкротил «Калейдоскоп», «Два Джейка» рассорили старых друзей, империя Лукаса нанесла ответный удар, а жизнь Спилберга превратилась в мыльную оперу.

Насколько долгим и странным вышло путешествие. Помните, в конце ленты «Беспечный ездок» Уайт говорит Билли: «Знаешь, мы сами всё профукали». Оказалось, что он прав, но понадобилось целое десятилетие, чтобы это понять. Деннис Хоппер и Питер Фонда не только сложили гимн целого поколения, но и предсказали его апокалиптический по силе разрушения финал. А многие режиссёры наглядно продемонстрировали это собственными карьерами и жизнями — как Уайт и Билли, они всё профукали. Рассказывает Богданович: «К середине 70-х я понял, что перегорел. Фридкин тоже перегорел, Олтмен, после одного за другим провала, подошёл к черте, Фрэнсис — спятил, даже «Бешеный бык» ничего не принёс. Все мы, в той или иной форме и степени, профукали своё дело и судьбу». Все, кроме самых хватких и дисциплинированных режиссёров 70-х, сумевших пройти по узенькой тропке, соединявшей искусство и коммерцию, в 80-е годы так и не поднялись.

Если голливудские режиссёры прежних времён, великие европейцы: Бунюэль, Куросава, Феллини, Бергман, продолжали работать и в 60 лет, и в 70, и дольше, то американцы 70-х годов, за редким исключением, вспыхнули, как римские свечки, на краткий миг, показав своё великолепие, и сошли на пике карьеры. Фридкин, Богданович, Эшби, Шрэдер, Рэфелсон, Пени — с кино закончили. Вернуться смог лишь Скорсезе да в некоторой степени Олтмен. Поланский в 1977 году был вынужден покинуть страну после обвинения в изнасиловании. Милиус так и не оправился после катастрофы «Большой среды». Малик ушёл из кинобизнеса, исчезнув на целых 20 лет. Карьера Хоппера после ленты «Последнее кино» прекратилась тоже почти на 20 лет. И хотя в конце десятилетия Битти, Де Пальма, Лукас и Спилберг были на пике творческого успеха, в новой декаде из них только Спилбергу удалось триумфально прошествовать от одного блокбастера к другому.

Неудачи постигли почти все персонажи 70-х. «К 80-м годам мы оказались не готовы, — рассказывает Марго Киддер. — Мыслями мы оставались там, в прошлом, а по жизни нами управляли молодые агенты с причёсками только что из салона». Берт Шнайдер так и не смог подняться на высоты периода «Би-Би-Эс». Николсон мучительно переживал почти 5-летний простой. В 80-е нелегко пришлось и Пачино, и Де Ниро, а вот звёзды Войта, Каана, О’Нила, Рейнолдса, Гулда, Сигала, Кэннон, Бёрстин, Кристи и Клейбёр закатились безвозвратно. Таун даже близко не смог подойти к образцам сценариев, что создал в самом начале 70-х, а как режиссёр и вовсе оконфузился. Кэрол и Чарльз Истмены исчезли. Бак Генри лишь изредка напоминал о многообещающем начале карьеры драматурга, впрочем, как и Джереми Ларнер, Руди Уирлитцер, В. Д. Рихтер, Дэвид Уорд, Леонард Шрэдер, Мардик Мартин, Уильям Голдмен, Алвин Сарджент и Фрэнк Пирсон. Менджерс — «погорела», Бегельман сначала подпортил карьеру скандалом с подделкой банковского чека, а в 1995 году покончил с собой. Из-за пристрастия к наркотикам раньше времени ушёл из жизни Симпсон. Из крупных чиновников только Тэнен удержался на пару лет в 80-х, пока и он окончательно не опустился. Эванс здорово пострадал в им самим устроенном аутодафе, а возвращение в профессию в 90-х вышло глупой пародией — «восковая фигура из музея мадам Тюссо» взялась за пару фильмов, что с самого начала были обречены на провал. Самым разумным оказался Кэлли — он пересидел безвременье, показался только в 1993 году и сейчас возглавляет «Сони интертейнмент».

Но и для выживших цена оказалась слишком высока. «Главным в жизни стало желание избегать осложнений, — рассказывает Скорсезе. — Друзья значили для меня всё меньше. Я обожаю Фрэнсиса и Стивена, но видимся мы редко. Многого от окружающих я не жду, и, надеюсь, они от меня тоже. Просто хочу, чтобы меня не трогали».

Как-то в середине 80-х годов на собрании нью-йоркских кинокритиков Кэйл с грустью шепнула Ричарду Шикелю на ушко:

— Скажи, не греет больше, а?

— Ты о чём?

— Помнишь, что здесь творилось в 60-е и 70-е, когда фильмы были «горячие», да и мы не холоднее? Тогда кино имело значение!».