Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль - Валерий Карышев

– Такие условия – что нас двое, я и Игнат. Мы оба после Кости остались. В общем, только мы можем брать эти бабки.

– В присутствии друг друга, – добавил Игнат, – а не поодиночке.

– Да, в присутствии друг друга, – повторил Глеб.

– Ладно, на хранение так на хранение. Сколько денег-то? – спросил Паша.

– Десять лимонов, – сказал Глеб.

– Пересчитывать будем? – спросил Цируль.

– Зачем, Павел Васильевич? Мы тебе доверяем, – сказал Глеб.

– Слушай, Паша, – перебил его Игнат, – а не получится так, что какие-то беспредельщики узнают о лавэ и ломанутся сюда, к тебе, на предмет отбить?

– Ты что, парень, – снова раздражаясь, произнес Цируль, – считаешь, что может найтись такой беспредельщик, который пойдет на Пашу Цируля? Да не родились еще такие! И не родятся, чтобы пошли на Пашу. А если такие отморозки найдутся, то мы их хорошо встретим, свинцом! У нас для этого возможности имеются. Или потом братва их ножичками на жилы распустит.

– Ладно, я это так, между прочим сказал, – проговорил Игнат.

– А за просто так тоже отвечать надо, – сказал Паша. Затем, обратившись к Игнату, Паша решил проверить его на знание воровских понятий. – Ты, говорят, пацан, – он специально так неуважительно обратился к нему, – две ходки имел? Вообще, ты знаешь, что такое общак? У тебя на зоне общак был?

– Конечно, был. У нас лагерная касса, – стал рассказывать Игнат, – формировалась внутри зоны и служила для грева карцеров, изоляторов, подкупа кумов, закупки спиртного и наркотиков, а также для личных расходов смотрящего. У нас в каждом отряде шнифты существовали, местные кассы, за которые головой шнифтари отвечали – группа зэков, назначенных вором в законе. Они собирали со всего отряда дань на общак – сигареты, чай, продукты, деньги. Размер такой дани устанавливала сходка. Помимо общих поборов, брался налог с карточных игр… Говорят, еще в далекие времена за каждый стук (игра в «очко») зэки отчисляли: за буру два рубля, за терц – пять. Налог платил проигравший.

– Да, – ехидно ухмыльнулся Цируль, – немного ты знаешь об общаке! Да и к тому же все неточно излагаешь, путано. Ты знаешь, что в первый год существования общак пополнялся добровольными взносами воров? Своим уловом делились карманники, грабители, домушники, фальшивомонетчики, шулера и прочие уголовные элементы? Я не называю тебе их на фене, так как уверен, что ты, братан, ничего этого и не знаешь. Собранные деньги на очередном сходняке клали в тайник. Им мог быть сейф, спрятанный в каком-либо заброшенном месте. Воры выбирали кассира и вручали ему ключ от сейфа. Хранитель общака занимался тем, что оберегал кассу. Конечно, – сказал Паша, улыбнувшись, – такое хранилище было символическим. Любой шнифер или медвежатник (взломщик сейфов), знающий о тайнике, мог в считанные минуты его распечатать. Но воровская касса была «знаменем полка». Тот, кто надругался над общаком, запустил туда лапу или обчистил его, карался смертью.

Когда воровские ревизоры выявляли недостачу, начиналось расследование. Обычно спрашивали у кассира. Кстати, иногда общаковские деньги замораживали – клали на длительное хранение, например, могли закопать на кладбище под видом свежей могилы. У меня, – продолжал Паша, – был один знакомый законник, который, вернувшись из тюрьмы, купил себе на общаковские деньги трехэтажный особняк, машины и так далее.

На сходке его пожурили за западло. Затем было ему приказано вернуть общаковские деньги и заплатить штраф, который был вдвое больше суммы долга. И на все дали ему трое суток. Вор просил уменьшить штраф или хотя бы дать отсрочку. Но братва не уступила. Чтобы не умереть, законник взял из общака кредит под бешеные проценты. Погасив долг, стал работать на возвращение кредита. До сих пор платит, зато жив остался.

– Так вот, – продолжал Цируль, – сейчас у нас ситуация в значительной степени изменилась. Система безопасности общака продумана настолько, что даже заговор внутри братвы ничего не даст. При этом воры-охранники имеют право убить любого законника, даже самого авторитетного, который попытается запустить руку в кассу.

Разрешаются разборки и внутри охраны, вплоть до их ликвидации. Особенно тех, у кого зырки, как у тебя, бегают, – Паша взглянул на Игната. Он прекрасно знал, что после таких слов Игнату станет еще больше не по себе. – Ладно, хватит базарить. Давай, конкретно, принимать бабки…

После этих слов Глеб встал, подошел к двум спортивным сумкам и придвинул их поближе к себе. Расстегнув «молнии» первой, он показал Цирулю большое количество долларовых купюр, лежащих внутри.

Доллары были сложены в банковские упаковки, по десять тысяч долларов каждая.

– Пересчитывать будем? – спросил на сей раз Глеб.

– Конечно, хоть и я тебе верю, – сказал Цируль. – Спокойнее спать будем!

Глеб вытряхнул содержимое сумки на журнальный столик. Стали считать. Минут через десять счет был закончен. Получилось десять миллионов долларов.

– Вот теперь все в порядке, – сказал Цируль. – Давай бумажку, напишу расписку, что принял, а ты – что мне сдал.

Глеб кивнул. Он собрал все деньги и снова сложил их в сумки. Тем временем Игорек с Антоном принесли специальные полиэтиленовые пакеты, в которые сложили деньги. Паша опечатал пакеты.

– А теперь распишитесь, – обратился Паша к Глебу и Игнату. – Ты и ты, вот тут, на расписке.

Глеб и Игнат послушно расписались.

– А теперь смотрите, – Паша запечатал расписку так, что вскрыть общий пакет без вскрытия расписки было невозможно. – Видишь, как хитро? – Паша рассчитывал на то, что они по достоинству оценят его запечатывание. – Меня братва не зря называет министром финансов криминального мира, – и Паша дал команду унести пакеты с деньгами.

Когда Игорь с Антоном вынесли сумки, Паша неожиданно сказал:

– А теперь, Игнат, я хочу для тебя информацию кинуть. Что ты из себя представляешь, я не знаю. Я с тобой на нарах не парился, поэтому скажу как есть, без обиняков. Что ты задумал, я не знаю, но глаза у тебя горят вовсю. Так вот, если что случится с Глебом, братаном нашим, тебе, пацан, я ни копейки не дам с этого общака, понял?

– Да ты что, Паша! Что ты на меня предъяву кидаешь? – быстро проговорил Игнат. – Ничего не случится! У нас мир, согласие и любовь! – обратился он к Глебу.

Все это было сказано Цирулем специально, чтобы как-то успокоить Глеба. Он видел его переживания и четко раскусил Игната. Конечно, тот хочет получить все деньги, а Глеба отодвинуть на второй план, или, точнее, вообще в землю положить.

От такого высказывания в свой адрес Игнат даже покраснел. Паша это заметил. Все, что он задумал, получилось. Пусть парень знает, с кем дело имеет! С самим Пашей Цирулем, а не с фраером дешевым!

Неожиданно в комнату вошел Игорек и, обратившись к Паше, сказал:

– Павел Васильевич, к вам, это, Коля Ястреб приехал.

– Давай, проси, проси! – ответил Паша.

Через несколько минут в бильярдную вошел Коля Ястреб.

– Какие люди! – увидев Глеба и Игната, сказал он. – Привет, братва! А Павлу Васильевичу наше особое почтение! – И он протянул Паше руку.

Пожав всем руки, Ястреб сел в кресло.

– Что приехал? – обратился к нему Паша. – Вроде только вчера виделись. Соскучился, что ли?

– Конечно! Хотел с тобой, Паша, шары погонять на бильярде, в баньке попариться, за жизнь побазарить. И отдохнуть от дел. Намаялся я что-то вчера.

– А что намаялся? – поинтересовался Цируль.

– Да так, с одним фраером пришлось разбираться.

– И что, разобрался? – спросил Цируль.

– Разобрался по полной программе. Показать как?

Паша молчал. Ястреб открыл свою барсетку и достал оттуда платок. Из платка он извлек какой-то полиэтиленовый пакетик черного цвета.

– Вот, смотри, – сказал он и выложил содержимое. Паша даже дернулся при виде того, что легло на журнальный столик. Он посмотрел на ребят. Их лица тоже изменились. На журнальном столике лежало человеческое ухо с уже застывшей кровью.

– Ты что, Ястреб, себе позволяешь?! Ты что мне мокруху в дом приносишь?! – закричал Паша. – Ты что, законов и понятий не знаешь?! Что, сучонок, подставить меня хочешь? Или западло затеял?

– Что ты, Паша, бог с тобой! О чем ты говоришь, братан? У меня даже в мыслях этого не было! – стал оправдываться Ястреб. – Ты меня спросил, я ответил, – он развел руками. – Вот пацаны свидетелями будут.

– Свидетели у тебя на суде будут, когда тебя судить станут и приговор зачитывать, – сказал Паша. – а ты, по всем законам, западло делаешь. Не ожидал от тебя такой подлянки!

– Паша, я тебя прошу – извини меня, блядью буду! Мысли даже не было!

Паша прекрасно понимал, что эта сцена была разыграна Ястребом для поднятия своего авторитета перед этими молодыми ребятами, которые приехали сдавать деньги. Если бы Ястреб в другой обстановке показал ему это ухо… Да он и показывать не стал бы, а если бы показал, то между прочим.