Дворянство. Том 2 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

— У нас нет времени на то, чтобы как островные вырожденцы, плести лабиринты слов длиной в недели, — ответила маркиза. — Готова признать, мой провал также имеет место. Но главная доля вины лежит на вас. И впереди лишь пять дней на то, чтобы достать из жопы кролика!

— Мы у себя дома, — проворчала Эйме-Дорбо, впрочем, без особого вызова, больше для того, чтобы красиво отступить под жестким напором маркизы, не обозначая совсем уж явную капитуляцию.

— Здесь наши земли, привилегии, лены, — продолжил супруг. — Император же, при всем почтении к нему, лишь гость.

— Вы хотите проверить, как далеко может зайти… энтузиазм Его Величества при определении границ императорской власти? — недобро прищурилась маркиза. — А еще, вы подумали о том, что весь мир нынче смотрит на Оттовио? Коронации, так или иначе, быть. И на нее соберется цвет дворянства, лучшие бономы, благородная кость приматорства, самолично, а также через представителей. Что они увидят? Я подскажу: они увидят ваше бессилие, вашу слабость. Если, конечно, не случится вдруг какое-нибудь удивительное чудо.

Над столом повисла долгая, тяжелая пауза. Проиграть, отступить должен был тот, кто нарушит ее первой.

— Пять дней на… кролика, — как ни в чем не бывало, напомнила одноглазая графиня. — Дозволю себе проявить любопытство, откуда столь оригинальное сравнение? И какое оно имеет отношение к нашим… заботам?

Биэль отсчитала пять ударов сердца, чтобы ответ прозвучал не слишком торопливо, как одолжение, а не готовность к новому договору. Нижняя рубаха промокла от холодного пота, но внешне маркиза представляла собой мраморную статую, чуждую каким бы то ни чувствам и слабостям.

Приятно вновь ощущать себя победителем.

— Давным-давно, когда я была ребенком, в наш дворец пришел известный фокусник. Его коронным номером было извлечение животных из шляп и других укромных мест. Попутно он шутил и пел разные баллады. Один из каламбуров показался отцу сомнительным. Его Светлость пообещал четвертовать шутника, если он не достанет кролика из собственной задницы.

Биэль сделала паузу, отпила глоток холодной, чистой воды из стеклянного кубка с золотым ободком. Аристократы внимательно слушали, понимая, что рассказ звучит не просто так.

— У него получилось? — старый граф подыграл Биэль, ненавязчиво показывая, что Эйме-Дорбо в общем-то не против сотрудничества и даже больше чем Карнавон. Маркиза едва сдержала ухмылку. Вот, минуту назад они готовы были вычеркнуть ее из книги живых собственноручно, а теперь льстиво глядят в уста, надеясь, что их спасут от них же самих. Впрочем, как сказал бы Курцио, выбор достойных инструментов суть роскошь, придется творить чудеса тем, что под рукой.

— Нет, конечно. Но он очень старался, и фокус получился больше, чем не удался, — Биэль предоставила слушателям догадываться самостоятельно, что бы это значило. — Отец отпустил его всего лишь с десятком плетей и наградой. А в нашей семье закрепилась вульгарная, однако, точная шутка насчет кролика… и задницы.

Графы в очередной раз переглянулись, скупо и холодно улыбаясь.

— Итак, — Биэль положила раскрытые ладони на стол, будто припечатывая суть задачи. — Необходимо как-то разрешить вопрос престолонаследия, прекратить раздоры, унять чернь. Показать граду и миру, что вы могущественны, невзирая на… кое-какие сложности. Избежать драки второсортных наследников за освободившийся трон Сибуайеннов. А еще сделать так, чтобы два благородных семейства заключили меж собой мир. Причем настоящий, а не показной. Содружество должно быть гарантировано взаимным, прочным интересом, а не пустыми словами и бесполезными чернилами на пергаменте. Так же обязательным условием является выгода Его Величества. Я ничего не упустила?

— Кажется, ничего, — с большой осторожностью отозвалась Карнавон. В ее взгляде отчетливо просматривался крайний скепсис относительно мирного сосуществования и выгодного сотрудничества с заклятыми врагами. Тем более в условиях королевского безвластия.

— И вы знаете, как достать кролика? — спросила старушка Эйме?

— Из этой жопы? — добавил старик.

Маркиза позволила себе долгую, высокомерную, тщательно выверенную улыбку, источавшую превосходство и уверенность в своих силах. Про себя же подумала, что начинает лучше понимать отца и Флессу. Обоих считали разнузданными, тираническими натурами, но как, скажите на милость, управлять людьми, которые столь энергично сопротивляются собственной выгоде?

— Да. Хотя для этого понадобится определенная… изобретательность.

— Что мы должны сделать? — деловито спросила Карнавон, и теперь ударение явственно пало на «мы». Будучи простолюдинкой по рождению одноглазая лучше Дорбо понимала, сколь шатко их нынешнее положение и как сейчас нужен мир двум соперничавшим лагерям.

— Коль старые планы утратили силу, надо выстроить новые, с учетом измерившихся обстоятельств. Короля воскресить невозможно, поэтому для начала мы завершим начатое. Убьем и королеву, — честно сказала маркиза, и графы забыли выдохнуть от изумления и растерянности.

— Прикажите унести эти объедки. Я желаю обед, соответствующий моему достоинству!

Ее высочество резким движением изволили смахнуть поднос. Хлеб и мясо рассыпались, оставляя жирные пятна, вино тихо забулькало, проливаясь из фляги, напитывая драгоценный ковер.

— Тот, кто бросается едой, не чувствует голода, — равнодушно отозвалась Биэль. — Тот, кто свинячит в доме своем, презирает добродетель чистоты, угодной Параклету.

— И что ты себе позволяешь? — сощурилась королева через стол, похожая на разъяренную куклу в черном. — Безродная дочь жалких выскочек?

— Заткни хайло, пока я не отхлестала тебя перчатками по морде, — посоветовала маркиза и, пользуясь тем, что слова застряли в глотке Сибуайенши, продолжила. — Одно из моих достоинств — умение говорить с каждым на понятном ему наречии. Если ты поганишь уста языком черни, должно и обращаться с тобой как с чернью.

Глядя как меняет цвет творожно-бледное лицо королевы-мужеубийцы, Биэль думала, что вот и очередной момент истины. Если эта кукольная дрянь в самом деле умна, то поймет, что визит случился не просто так, сунет язык в задницу и все пойдет по наилучшему пути. Возможно. А если нет…за эту неделю и так сломалось все, что могло поломаться. Одним больше, одним меньше.

Губы королевы подергивались, на них буквально танцевали пожелания убираться вон и тому подобные напутствия. Но у маркизы уже сложилась вполне определенная репутация, хамить ей было опасно, да и соотношение сил не в пользу арестованной. С твари Вартенслебен станется дать пощечину дочери благородной крови. Кроме того… с чем то же она пришла сюда?

Биэль, читавшая в глазах Сибуайенн, как в открытой книге, молчала, терпеливо ожидая, чем закончится душевная борьба собеседницы.

Королева успокоилась, по крайней мере, внешне. Выпрямилась, села очень прямо, тщательно расправила кружева на рукавах.

— Чего ты хочешь? — без тени уважения, но с откровенной деловитостью спросила блондинка. Ее прическа уже не поражала дорогой роскошью (в домашнюю тюрьму не пускали ни фрейлин, ни тем более парикмахеров), но по-прежнему отливала бледным золотом.

— Я пришла с договором, — Биэль ответила такой же прямотой.

— Ближе к делу, — королева машинально постаралась оказаться «сверху», утвердить превосходство хотя бы в беседе.

— Сначала необходимо составить несколько писем. Откровенных, пространных, собственноручно написанных. Признание в заговоре, — начала перечислять Биэль. — Покаяние в убийстве Богом данного мужа и так далее. Они не должны оставлять и тени сомнения в том, что все беспорядки в городе и округе произошли сугубо по твоей вине. А затем надо покончить с собой. Пристойно и опять же так, чтобы не оставалось никаких сомнений в достоверности происшедшего. Скажем… вскрыть вены. Давняя почетная традиция, уважаемая еще во времена Старой Империи. Это будет лучше всего.