Ангел-мечтатель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прямо позади него мой взгляд наткнулся на самый нежелательный элемент той расстановки сил, которая сложилась на земле в мое отсутствие. Которой этот элемент позволил сложиться самым неблагоприятным образом.
— Что ты здесь …? — бросил я опекуну своей дочери, вложив в сам собой вырвавшийся вопрос все свое презрение к типично светлому отступничеству.
Вопрос мой остался не только без ответа, но и без конца. Круговая порука светлых пересилила в одном из них даже воспоминания о предательстве другого.
— Как ты мог?! — перебил меня бывший хранитель гротескным возгласом. Став в театральную позу и выбросив вперед указующий перст. Не в перебежчика на сторону манипуляторов нашими детьми, а в собственного сына.
Тот только плечами пожал — по всей видимости, глубокое ознакомление с многовековым двуличием любого сторонника светлой доктрины, начатое и с моей скромной помощью, уже научило его не удивляться никаким их выходкам.
Впрочем, фальшь отдельно взятой этой покоробила даже Татьяну. Шумно выдохнув, она отбросила — небрежным жестом — все еще вытянутую в обвинительном жесте длань своего бывшего хранителя и двинулась навстречу своему сыну.
Он встретил ее на полпути — крепким и молчаливым объятием.
Ее бывший хранитель не смог, как всегда, стерпеть отсутствие внимания к своей персоне — тут же подскочил к ним и принялся скакать вокруг, пытаясь, как мне показалось, растащить их.
Юный мыслитель бросил ему что-то вполголоса — тот замахал руками, то и дело тыча себя пальцем в грудь, как взбесившийся шимпанзе. В конечном итоге, приятель моей дочери продемонстрировал уже явно приобретенное всестороннее понимание принципов взаимодействие со светлыми — охладив пыл своего родителя медвежьим захватом.
Окончательно, впрочем, утихомирить того удалось лишь объединенными усилиями юного мыслителя и его матери, обхватившей обоих руками и бормочущей при этом нечто увещевательное в ухо своего бывшего хранителя.
Я не смог полностью насладиться процессом укрощения вечно мнящего себя неукротимым хранителя — увидев на другом краю комнаты сестру моей дочери и сына хозяев этой дачи.
Они внимательно наблюдали за слегка неожиданным началом критически важных переговоров, время от времени переглядываясь — парень вопросительно чуть дергал подбородком, девочка философски пожимала плечами, вскидывая глаза к потолку.
Я же, глядя на них, в очередной раз отдавал должное своей чуткой интуиции. Заставившей меня буквально навязать свое присутствие на этих переговорах.
Обнаруженная расстановка сил не оставляла ни малейших сомнений в том, что светлые планировали их в своем типичном стиле. Не только моей дочери надлежало остаться единственной обвиняемой, лишенной поддержки и заступничества — за нашей спиной было организовано численное преимущество светлых перед лицом Гения. Сама мысль об их, даже объединенном, превосходстве над ним была смехотворна, но как показало то далекое, первое совещание в его апартаментах, своей непрекращающейся трескотней они могли просто не дать ему высказаться …
— Мне кажется, что все земные условности уже соблюдены, — прервал мои размышления его уверенный голос. — Хотел бы напомнить всем присутствующим, что времени у нас действительно мало. Так что предлагаю перейти прямо к делу.
— И кто предлагает? — уставился на него исподлобья опекун моей дочери.
Все лица обратились к Гению — юный мыслитель с родителями явили ему триединый лик — он же снова глянул на меня. Уже с легкой укоризной.
— Позвольте вам представить, — с готовностью вернулся я к самой почетной части своей миссии, — посланника нашего сообщества, не имеющего себе равных в нем ни по интеллекту, ни по послужному списку. Он стоял у истоков всего нашего течения …
— … а также у истоков много чего другого, в частности, этого мира, — скороговоркой скомкал он мою правомерно торжественную речь. — Посему я хотел бы узнать, что он на сей раз нам уготовил.
Ответом ему послужило единодушное молчание. Я с гордостью отметил, что я, по крайней мере, молчал не с отвисшей челюстью, а на лице моей дочери скорее читалось восторженное «О!».
— Это Вы — Гений? — произнёс вдруг юный мыслитель, решительно высвобождаясь из рук обхвативших уже его и пытающихся закрыть собой родителей.
— К Вашим услугам, — чуть склонил голову Гений, и продолжил с легким прищуром: — Следует ли понимать, что Вы готовы выступить от имени своего мира?
Теперь все обитатели земли воззрились на юного мыслителя. Он же глянул на Дару, чуть кивнул, закрыл глаза и нахмурился, явно сосредотачиваясь.
— Только давайте сначала сядем, — тут же защебетала она, поведя вокруг себя рукой. — Так говорить будет удобнее.
Еще не закончив последнюю фразу, она слегка подтолкнула меня в сторону Гения, подпорхнула к юному мыслителю, подхватила его родителей под локти, подвела их к тому месту, где только что сидела сама, и тут же плюхнулась на стул, отделяющий от них тот, возле которого стоял ее полностью ушедший в свои мысли приятель.
Чуть развернувшись, Татьяна быстро показала ей большой палец и решительно уселась рядом, дернув своего бывшего хранителя за рукав и ткнув ему пальцем в сидение по другую сторону от себя.
Нам с Гением осталось два места между ним и опекуном моей дочери. Я выбрал меньшее из зол — кроме того, только что подтвердившая свою неизменную правоту интуиция напомнила мне, что если бывший хранитель пойдет в очередной разнос, для усмирения его снова потребуются двое. Да и Гению с его места открылся прекрасный обзор всех участников переговоров.
— Я готов, — провозгласил он, устраиваясь на своем стуле поудобнее и обвив ногами его ножки.
— А я категорически возражаю! — тут же взвился его шмель крушить только что установившийся порядок. — Кто тебе право дал такую ответственность на моего сына взваливать? Я не помню никаких переговоров о том, что он будет за землю отвечать! Что ты вообще о ней знаешь?
— Да помолчи ты! — резко бросил ему неизменно молчавший до сих пор опекун моей дочери. — Ты себя права о земле говорить своими руками лишил.
Я хмыкнул — каюсь, не сдержался. Бывший хранитель смотрел на бывшего собрата, молча хватая воздух ртом. Татьяна взяла его под руку — очевидно, готовясь к очередному акту усмирения. Я прицелился к другой его руке, бросив предупреждающий взгляд на Гения — тот продолжал смотреть на юного мыслителя с выражением благожелательного ожидания на лице.
Назначенный оратор открыл наконец глаза и ответил ему таким же пристальным взглядом.
— Я действительно не имею права говорить от имени всей земли, — начал он неторопливо, но уверенно, вовсе не подбирая слова. — Я вообще сомневаюсь, что существует кто-либо один, имеющий такое право. Слишком много уже
