Довод Королей - Вера Камша

2886 год от В.И.

7-й день месяца Собаки.

Арция. Мальвани

Даро проснулась и долго лежала с открытыми глазами, слушая, как скребутся в окно лапки ветра, и вспоминая то, что ей приснилось. Очень странный сон, очень... Даже не понять, добрый или злой. Ребенок под сердцем шевельнулся, и женщина счастливо вздохнула. Конечно же, добрый... Ее срок был не раньше чем через два месяца, по крайней мере, так говорили и Миранда, и медикус, некогда принимавший Сезара и двоих его сестричек, у которых сейчас появились собственные дети. Врач говорит, что все хорошо, и она ему верит. Скоро у них с Александром будет сын, в этом после сегодняшнего сна Даро не сомневалась. Жаль, что придется его до поры до времени прятать, но с этим ничего не поделаешь. Когда вернется ее герцог, все изменится, а пока ребенка возьмет невестка кормилицы Сезара. У Люсьены, родившей на прошлой кварте девочку, молока хватит на двоих. Она замужем за сыном лучшего оружейника Малве, эта семья до мозга костей предана маршалу и умеет молчать.

Похоже, старая Жюли считает ее возлюбленной Жоржа, но это не так уж и плохо. Арцийка Даро нравилась, да и вообще в доме Миранды плохих людей не было. Как все-таки хорошо, что они с Рито бежали из Мирии, ведь останься она в Кер-Эрасти, они бы с Сандером не встретились. Даро не представляла, что она могла бы прожить жизнь без Александра Тагэре, ставшего смыслом ее существования. Память о доме, мать, отец, Антонио, даже Рито, всегда бывший для нее самым близким человеком, все отошло далеко-далеко. Осталась только любовь к сероглазому воину, спасшему ее из рук Жореса и навсегда укравшему ее сердце.

Дариоло не писала сонетов и баллад, как Жаклин, ей не было нужды облекать свои чувства в слова, да и не умела она этого. Просто Александр был рядом с ней, что бы она ни дела-ла и с кем бы ни говорила. Но что же все-таки значит ее сон? Ведь это не просто так. Даро встала, зажгла свечу и взглянула на украшенную бронзовым тигром (всюду тигры!) клепсидру. Уже девятая ора после полуночи, Миранда наверняка уже не спит.

Дариоло старательно оделась. После того, как к ним на голову свалились непрошеные гости, она не рисковала покидать свои комнаты без тяжелых пышных одежд, успешно скрывавших ее беременность. Даро не переставала удивляться тому, что Анжелика Рогге и ее облезлый и недобрый (в этом она была уверена) сын не поняли, в каком она положении, но больше рисковать она не хотела. Даже после отъезда на север, в Мальвани, где, по словам герцогини, вряд ли появится кто-то чужой, а если появится, то врасплох их не застанет.

Молодая женщина посмотрела на себя в зеркало и тихо улыбнулась. На нее смотрела очень бледная сигнора с глазами, окруженными голубоватыми тенями. Конечно, бледная, ведь тут совсем не бывает солнца, да и беременность не красит, но как бы хотелось, чтобы Александр увидел ее сейчас. А как бы она хотела просто взять его за руку, услышать его голос, увидеть его нечастую улыбку. Даро тихонько тронула висящий на груди медальон с прядкой темно-каштановых волос (у Сандера такой же, но с ее локоном) и отправилась на поиски Миранды.

Герцогиня отыскалась в портретной галерее, служившей заодно и библиотекой. Жемчужно-серое платье и заплетенные в длинную косу светло-русые волосы молодили ее, делая похожей на девушку. Увидев Даро, Миранда ласково улыбнулась и отодвинула переплетенное в кожу сочинение еретика Симона Геланского. Мальвани не сочли нужным жечь преданные проклятию книги. Антонианцы об этом или не догадывались, или у них были слишком коротки руки, чтобы замахнуться на тех, кого называли полукоролями. Жена маршала указала Даро на обитый бархатом пуфик.

– Тебе незачем стоять. Что-то случилось?

– Почему вы так решили?

– Ты слишком рано встала, и тебе сразу же понадобилась я. Что-то ты бледненькая...

– Это давно. Тут хорошо, но слишком рано темнеет.

– Дело не в этом, ты слишком много сидишь взаперти. С завтрашнего дня я сама буду с тобой каждый день гулять. Это нужно. Так что тебе приснилось? Что-то страшное?

– Всякое. Сама не знаю... Можно, я расскажу?

– Конечно, но снам верить не стоит. Женщинам вечно снятся всякие глупости, особенно беременным. Мне однажды привиделось, что я родила самого настоящего тигренка... Когда Сезар немного подрос, мы с Анри его этим так задразнили, что он назло сделал своей сигной нападающего ястреба. Вот и все, что получилось из пророчества.

– Правда? – улыбнулась Даро. – Но я волков не видела и нарциссов тоже.

– Ну, тогда рассказывай, – Миранда перекинула косу через плечо, – а потом подумаем, к чему бы это.

Дариоло собралась с мыслями. В отличие от брата, способного часами с невозмутимым видом молоть любую чепуху, она не была особенно разговорчивой, а пересказать путаный сон, полный всяких мелочей, которые могут оказаться важными, было очень трудно. Наконец женщина решила просто вспоминать все по порядку.

Она была дома, в своей старой комнате. Служанки под присмотром Ренаты Ллуэвы, живой и здоровой, помогали ей надевать свадебный наряд, розовый с алым. Она была счастлива, но боялась не успеть к приезду жениха, об Александре она не думала. Теперь ей кажется, что во сне она вообще его не знала. Или не помнила? Даро видела себя в зеркало в роскошном подвенечном платье, с искусно заколотыми волосами, в которые был воткнут высокий золотой гребень. Оставалось лишь надеть драгоценности. Рената взяла большую плоскую шкатулку, открыла ее и на вытянутых руках поднесла к Даро. Девушка никогда не видела такого чуда. На пожелтевшем белом шелке полыхал рубиновый гарнитур невероятной красоты. Даро робко протянула руку к камням, гадая, кто же сделал ей такой сказочный подарок, и услышала голос брата:

– Не трогай!

Девушка отдернула руку, словно ожегшись.

– Надень! – настойчиво повторила Рената. – Надень, иначе ты погубишь всех нас.

– Нет, – повторил брат. Она его не видела, только слышала голос.

Даро застыла, не зная, что ей делать.

– Ты должна быть послушной, и тогда искупишь не только свои грехи, но и грехи тех, кого любишь, – кажется, это сказала мать.

– Не прикасайся к ним! – брат, как всегда, шел наперекор всем.

– Если слова развратника и еретика тебе важнее слова Божия, ты будешь проклята, – зло сказала Рено. Нет, это уже не Рено, а Дафна! Дафна, еще более отвратительная, чем всегда, в черном кружевном платье с алой нижней юбкой. Белое, рыхлое тело выпирает из слишком туго зашнурованного корсажа, в уголке бледного рта пузырится слюна.

– Повторяй за мной молитву святой равноапостольной Циале, ничтожная. Повторяй, иначе и ты, и те, кого ты смеешь ставить превыше долга, будут мертвы: «За мойрэ дека не каллон гобъердо...»