Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Легко, если на вырученные деньги можно купить провизию для всех нас.

– А если бы все здешние селяне пришли к тебе, как сегодня, и попросили бы продать им волосы, что бы ты сделала?

– Что-что? Срезала бы их все ножом и распродала по пряди.

– И ты бы не жалела, что потеряла такую красоту?

– Нет, конечно. Это же просто волосы, они снова отрастут. А в сахирдине точно нет таких же поверий как в Старом Сарпале? Вдруг кому-то пригодятся омолаживающие северные волосы?

– Дойдём до Хардамара и узнаем.

– Что ещё за Хардамар?

– Самый южный город сатрапии. И последний на нашем пути. Дальше – только шатры кочевников и пески.

– Что ж, будем надеяться, что там тоже есть желающие впитать в себя северную мудрость.

– А я надеюсь, что на их рынках есть провизия. Иначе деньги нам просто не пригодятся.

Тревожное замечание. И очень информативное.

В этот день на все вырученные деньги мы купили на деревенском рынке трёх верблюдов, мешки круп, орехов и фиников, а ещё бурдюки для воды, которые наполнили под завязку, чтобы на закате пуститься в путь туда, где нас точно не будут преследовать мохнатые тарантулы и когтистые лапы Нейлы. Разве что, демоны встретятся. Но это уже частности. Главное – с каждым часом мы всё ближе к огненным вратам, а значит, ближе к завершению нашей нелёгкой миссии. Только это и обнадёживает.

Глава 20

Этим же вечером мы выдвинулись в путь. В лучах заходящего солнца Иризи долго рассматривала линии трещин на глинистой мозаике из кусков земли и, вспомнив о своих давних талантах, решила погадать:

– Вижу дом, – прищурившись, вещала она, – верблюда вижу, вижу ковёр. И ещё дерево с круглыми плодами. Персиками.

– И что это может значить? – поинтересовалась я. – Мы встретим по дороге к Хардамару дом, где есть ковёр, а во дворе стоит верблюд под персиковым деревом?

– Нет, – озадаченно произнесла она. – Я гадала на своё будущее. И у меня будет дом близ персикового сада. И привезёт меня к нему верблюд, чтобы в этом доме я снова начала ткать ковры.

Тут она украдкой глянула на Чензира, а тот даже не обратил внимание, о чём мы говорим. И это хорошо. Я ведь дала себе слово сделать всё, чтобы Иризи больше никогда не возвращалась под коршуново крыло Нейлы и снова стала свободной. Вот только я пока не знаю, как провернуть операцию по освобождению бедной девушки за спиной Чензира. Он ведь обязан вернуть её обратно во дворец.

– Разве персиковые сады растут в Сахирдине? – неожиданно раздался за нашими спинами голос Шанти.

– Только вокруг дворца визиря Абакара-джах Нигоша, – понуро сказала Иризи. – Вот только во дворце никто не разрешит мне ткать ковры. Там я должна буду снова ухаживать за госпожами.

– Значит, твой новый дом будет не в Сахирдине, – уверенно заявил Шанти. – Знаешь, в Старом Сарпале есть много персиковых рощ. А про сахирдинские ковры и искусство ваших мастериц у нас ходят легенды. Как знать, может быть, Энтаур уже проложил для тебя путь прямиком к восточному морю…

А дальше я словно третий лишний слушала умильное воркование Шанти и Иризи о фруктовых садах и коврах. Кажется, она уже грезила поселиться в его родной деревне, где воду поднимают не из затхлых колодцев, а набирают в полноводных ручьях, а он мечтал привести в родную деревню новую ткачиху, которая умеет плести замысловатые сахирдинские узоры-обереги.

Ну как же так? Почему же я раньше не поняла, что Шанти не из простой лишь вежливости пытался предложить помощь Иризи с первого же дня их знакомства? Пусть она опасалась его и гнала от себя, но ведь Шанти всё равно не отчаивался, и продолжал угождать ей в надежде, что холодное сердце жрицы оттает. Оно и оттаяло, как только она поняла, что злой оборотень оказался добрым… А ещё у него рядом с домом цветёт персиковый сад…

Ох, ну как же больно! И ведь знаю, что между мной и Шанти ничего не может быть, а всё равно ужасно обидно! В душе разверзается чёрная пустота, та самая, что затаилась глубоко внутри после разрыва с Леоном. Тогда в ней жила смертельная обида. Теперь же в этой пустоте поселилась зависть. Да, я начинаю завидовать Иризи за то, что ей сейчас достаются улыбки Шанти и его ласковые слова. А там скоро и до обещаний взять её в жены и забрать с собой в Фарияз недалеко…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не в силах смотреть на их идиллию, я постаралась направить верблюда вперёд, и вскоре поравнялась с Леоном. И он решил окончательно меня добить:

– Какая красивая пара, – с полуулыбкой на устах и издёвкой в голосе начал он, обернувшись – а главное, гармоничная. Толмач-садовод и кухарка-наперсница. Сарпалец с тромскими корнями и сарпалька. Ровня тянется к ровне.

Вот именно. Иризи – сарпалька, и этим всё сказано. У неё нет кошачьих глаз, белёсых волос и несуразного роста. Она такая же, как и все женщины на этом континенте. Её внешность привычна глазу Шанти. По его меркам она красавица в отличие от меня, и этого не изменить. Как не изменить и того, что я бы никогда не соблазнилась жизнью в деревне близ персикового сада. Всё-таки, у нас с Шанти нет ничего общего, и никогда не было. И потому с каждой минутой на душе становится всё больнее и больнее…

Пока я терзалась от мук неразделённых чувств, наступило утро. Солнце поднялось и осветило увядающую землю, а вместе с ней и загадочное белое пятно вдали.

Что это? Вода? Озеро поблёскивает? Как здорово! Отдохнуть рядом с водоёмом было бы очень кстати. К тому же, верблюды могли бы вдоволь напиться и пожевать травы, что непременно должна расти на берегу.

Мы ринулись к месту нашего скорого привала и каково же было моё удивление, когда мы подъехали вовсе не к озеру, а к проплешине побелевшей земли.

– Это ещё что такое?

Я и вправду не понимала. Что за белый налёт осел на земле, да ещё в таких огромных количествах? Всё вокруг будто усыпано мелкими белыми кристаллами, что то и дело отражают свет своими гранями и слепят глаза. А ещё этот запах, что пронзает собой воздух. Кажется, так пахнет море. Вот только никакой воды я поблизости не вижу.

Пока я задавалась вопросами, Леон попросту слез с верблюда, присел, коснулся пальцами белого налёта, перетёр между подушечек сыпучие крупинка, а потом взял и лизнул их.

– Соль, – веско заключил он. – Точно, тут кругом самая настоящая соль.

Это открытие удивило только меня одну. Кажется, все кроме нас с Леоном знали, что на подступах к Хардамару раскинулась настоящая соляная пустыня.

Мы уже который час ехали по белому песку, а зной от восходящего солнца поднимал в воздух терпкий запах моря и ила. Невероятное сочетание для пустыни.

Внезапно под ногой верблюда что-то хрустнуло, и он покачнулся вместе со мной. Пришлось приглядеться. В слепящей белизне соляного покрова серели матовые осколки, очень похожие на остатки раковин.

– Откуда здесь взялось это странное место? – решила спросить я у Шанти. – Соль, да ещё в таких огромных количествах.

– Говорят, во времена Ненасытной сатрапии в этом месте плескалось бескрайнее море. А потом боги прогневались на людей, забрали в свой Небесный дворец всю воду и оставили на дне морском лишь соль. Много соли. Она здесь повсюду. Ничего, кроме неё нет.

– А как же город, куда мы едем?

– Хардамар? Так ведь мы уже подъезжаем к его стенам.

Да? Что-то я не вижу впереди крепостных стен, башен и куполов храмов. Кругом только ослепительная белизна и никаких признаков каменного города. Хотя, Шанти ведь видит на десятки километров вперёд, наверное, где-то вдали и заметил стены домов песчаного цвета.

Вот только время шло, и сколько я ни всматривалась в горизонт, но никаких признаков людских жилищ так и не заметила. Каково же было моё удивление, когда в полукилометре перед нами возникла протяжённая белая стена. И как только я её не увидела раньше?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы подъехали ближе, а я с каждой минутой всё больше теряла связь с реальностью – настолько не укладывалось в голове то, что видят мои глаза. Соль, целая стена из кирпичей соли – она тянулась на десятки метров в обе стороны, окружая собой затаившийся город.