100 великих любовников - Игорь Муромов

Обещание Елизаветы выбрать в супруги достойнейшего из достойных казалось Роберту Дадли намеком на его персону. Но в это время у Елизаветы не было отбоя от женихов. В первые недели правления Елизаветы граф Арундел взял взаймы у итальянского купца крупную сумму денег, которые щедро тратил на развлечения и подкуп подруг и слуг королевы, чтобы они склонили ее выйти замуж. Ее согласия домогались электорпалатин Казимир, эрцгерцог австрийский Карл, герцог Голштинский, наследный принц Эрик XIV Шведский. Посланник шведа при английском дворе, Гилленстиерн, узнав о нежных отношениях между Елизаветой и Дадли, уведомил Эрика об истинной причине упорства королевы и получил от него в ответ приказ нанять итальянца или француза и предложить ему 10 тысяч талеров за убийство фаворита.

Впрочем, самым скандальным из всех оказалось дело самого Роберта Дадли, графа Лестера, из-за которого политическая стабильность Англии оказалась под угрозой. Либо королева перешла все границы любовного флирта, либо она серьезно намеревалась выйти замуж за Роберта Дадли, но в течение нескольких месяцев пришлось удерживать ее от этого шага.

В августе и сентябре 1560 года, когда жена Дадли умирала от рака груди, Елизавета и Дадли строили планы о браке. Государственный секретарь Вильям Сесил заявил, что оставит свою должность в случае, если они поженятся, но одновременно начал борьбу против осуществления планов любовников. Он распространил слух, что Эми Дадли вовсе не больна – Елизавета и Дадли намерены отравить ее. Эту историю он рассказал даже испанскому посланнику и добавил, что Дадли несет гибель королевству. Эми умерла в сентябре, и на Роберта пали подозрения в ее убийстве. Случившееся вызвало шквал возмущений как при дворе, так и в стране, и на какое-то время замужество стало невозможным по политическим причинам.

Впрочем, Елизавета скоро успокоила фаворита. Она пожаловала красавца-лорда, прозванного сердцем двора, в обер-шталмейстеры королевы, в кавалеры ордена Подвязки с передачей замков и трех поместий. Затем пожаловала ему титул барона Денби и графа Лестера.

В 1572 году граф Лестер тайно обвенчался с леди Дуглас Говард, вдовой барона Шеффилда. Когда Елизавета узнала об этом, она хотела учинить расправу над неблагодарным лордом Лестером, но тот быстро развелся с женой и выдал ее за Эдуарда Стаффорда. От этого брака у него был сын Роберт Дадли, который тщетно ходатайствовал о признании законности своего рождения.

Елизавета сменила гнев на милость, и Лестер по-прежнему был первым после королевы лицом в государстве. Женщины, не смея открыто соперничать с Елизаветой, ловили каждый взгляд красавца, каждое его слово. Вкрадчивый, как змей-искуситель, Лестер имел в своей внешности особенную, обаятельную, неотразимую прелесть. Эндимион английской Дианы, он до последней своей минуты имел на нее огромное влияние, и не было преступления, которого она бы не простила ему. Страшная в своем гневе, Елизавета тем не менее не могла сердиться на Лестера, и, кроме короны, то есть жизни, не было той жертвы в мире, которой бы она не принесла ради своего возлюбленного.

Граф Лестер не терял надежды вступить в брак с королевой, связь с которой длилась почти двадцать лет. В 1574 году он пригласил ее в свой замок, где устроил целый ряд неслыханных по роскоши празднеств, превосходно описанных в романе Вальтера Скотта «Кенилворт». «Конная процессия прибыла по широкой аллее дворцового парка. Двести восковых факелов, несомых таким же числом наездников, бросали яркий свет на главную группу процессии, в которой королева Елизавета составляла центр она сидела на белом, как молоко, коне, украшенном красным бархатным ковром с золотой бахромой. С грациозной уверенностью и достоинством держала она повода, цветущее, с благородными чертами лицо было обрамлено вьющейся волной белокурых волос, голубой шелк с серебряными узорами обтягивал ее стройную фигуру. Рядом с королевой ехал граф Лестер на черном, как ночь, коне. Граф Лестер великолепно выглядел на гордом хребте своего темного коня, магически освещенный красным сиянием факелов. Шляпу с вьющимися белыми перьями держал он в руке, непокрытые кудрявые волосы порхали по высокому лбу, в больших светлых глазах сиял восторг по поводу того, что скоро исполнится его пламеннейшее желание».

Граф Лестер много внимания уделял своей внешности. Так, на банкете в Кенилворте он однажды появился весь в белом. «Его башмаки были из белого бархата, его подвязки – из белого шелка, его белые бархатные панталоны имели серебряные прорези на бедрах, его тесно прилаженный жилет был из серебряной ткани с жемчугом, пояс и даже ножны также были из белого бархата. Меч и кинжал имели золотые рукоятки. Все это обнимал широкий белый плащ из блестящего атласа с крупными золотыми узорами. Цепь ордена Подвязки и голубая лента вокруг колена довершали костюм, который удивительно шел к стройной фигуре и смуглому лицу графа Лестера, вследствие чего все присутствовавшие должны были признаться, что никогда не видели более красивого мужчины. Королева, по-видимому, была того же мнения, так как в ту минуту, когда он стал перед ней на колени, чтобы поблагодарить ее за милостивое посещение, она ласково провела своей красивой белой рукой по его душистым локонам и стала смотреть на него глазами, исполненными удивления».

Так описывал влюбленных Вальтер Скотт, точно следуя хронике того времени.

Однажды Елизавета застала лорда в ту минуту, когда он гладил по голове маленького мальчика. Когда же она пошутила, не его ли это сын, граф Лестер ответил отрицательно. Королева приказала следить за графом и вскоре узнала, что Лестер уже год как тайно женат на красивой вдове графа Эссекса, бывшего наместника Ирландии. Мальчик был ее сыном от первого брака. Скоропостижная смерть графа Эссекса вновь вызвала кривотолки, распространился слух о причастности к ней графа Лестера.

Обольстив Летицию Эссекс, Лестер после смерти ее мужа тайно обвенчался с ней. Впоследствии он рассчитывал жениться на Елизавете и обрести неоспоримое право на престолонаследие. Малолетний Роберт, отданный умирающим отцом лорду Бурлею, рос на его попечении. Этот брак оставался тайной до 1578 года, когда посланник герцога Франциска Анжуйского открыл все Елизавете. Разгневанная, она потребовала от фаворита ответа, даже грозилась заключить его в Тауэр. Последнему все же удалось убедить королеву в своей невиновности, представив это дело заговором интриганов, которые, завидуя их счастью, стремятся разлучить их, и Елизавета сменила гнев на милость.

Однажды среди народа, приветствовавшего королеву, внимание Елизаветы привлек молодой красавец в великолепном костюме. На нем был плащ из ярко-алого бархата и того же цвета шапочка, к которой были прикреплены золотая цепь и драгоценная кокарда. Башмаки, украшенные серебряными пряжками, кинжал у пояса и перчатки с отворотами довершали туалет, смотревшийся особенно эффектно, благодаря решительному виду самого юноши. В давке плащ наполовину спал, и молодому человеку пришлось держать его обеими руками. Когда королева приблизилась, юноша выступил вперед с выражением почтительного любопытства и скромного восторга, отчего его лицо стало еще более красивым. При взгляде на него Елизавета остановилась на мгновение, точно пораженная: мужская красота всегда притягивала ее, хотя ей и хотелось быть добродетельной. Вдруг юноша сорвал с себя плащ и ковром расстелил перед королевой. При этом он сильно покраснел и извинился за свою дерзость. Легкий румянец выступил на щеках Елизаветы, и она, милостиво наклонив голову, грациозно прошла по плащу.