Илиада. Одиссея - Гомер

Тень Ахиллеса, Пелеева сына, потом мне явилась;

С ним был Патрокл, Антилох беспорочный и сын Теламонов

Бодрый Аякс, меж ахейцами мужеским видом и силой

470 После Пелеева сына великого всех превзошедший.

Тень быстроногого внука Эакова,264 став предо мною,

Мне, возрыдавши, крылатое бросила слово: «Зачем ты

Здесь, Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный?

Что, дерзновенный, какое великое дело замыслил?

475 Как проникнул в пределы Аида, где мертвые только

Тени отшедших, лишенные чувства, безжизненно веют?»

Так он спросил у меня, и, ему отвечая, сказал я:

«О Ахиллес, сын Пелеев, меж всеми данаями первый,

Здесь я затем, чтоб Тиресий слепец прорицатель открыл мне

480 Способ вернейший моей каменистой Итаки достигнуть;

В землю ахеян еще я не мог возвратиться; отчизны

Милой еще не видал; я скитаюсь и бедствую. Ты же

Между людьми и минувших времен и грядущих был счастьем

Первый: живого тебя мы как бога бессмертного чтили;

485 Здесь же, над мертвыми царствуя, столь же велик ты, как в жизни

Некогда был; не ропщи же на смерть, Ахиллес богоравный».

Так говорил я, и так он ответствовал, тяжко вздыхая:

«О Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся;

Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле,

490 Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,

Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать, мертвый.

Ты же о сыне известием душу теперь мне порадуй.

Был ли в сраженье мой сын? Впереди ли у всех он сражался?

Также скажи, Одиссей, не слыхал ли о старце Пелее?

495 Все ли по-прежнему он повелитель земли мирмидонской?

Иль уж его и в Элладе и Фтии честить перестали,

Дряхлого старца, без рук и без ног, изнуренного в силах?

В области дня уж защитником быть для него не могу я;

Ныне уж я не таков, как бывало, когда в отдаленной

500 Трое губил ополченья и грудью стоял за ахеян.

Если б таким хоть на миг я в жилище отцовом явился,

Ужас бы сильная эта рука навела там на многих,

Власти Пелея не чтущих и старость его оскорбивших».

Так говорил Ахиллес, и, ему отвечая, сказал я:

505 «Сведать не мог ничего я о старце Пелее великом;

Но о твоем благородном, возлюбленном Неоптолеме

Все, Ахиллес, как желаешь, тебе расскажу я подробно.

Сам я его в корабле крутобоком моем от Скироса

Морем привез к меднолатным данаям в троянскую землю;

510 Там на советах вождей о судьбе Илиона всегда он

Голос свой прежде других подавал и в разумных сужденьях

Мною одним лишь и Нестором мудрым бывал побеждаем.

В поле ж троянском широком, где гибельной медью мы бились,

Он никогда близ дружин и в толпе не хотел оставаться;

515 Быстро вперед выбегал он один, упреждая храбрейших;

Много врагов от него в истребительной битве погибло;

Я ж не могу ни назвать, ни исчислить, сколь много народа

В крае троянском побил он, где грудью стоял за аргивян.

Так Еврипила, Телефова сына, губительной медью

520 Он ниспроверг, и кругом молодого вождя все кетейцы

Пали его, златолюбия женского бедственной жертвой.

После Мемнона, подобного богу, был всех он прекрасней.

В чрево коня, сотворенного чудно Эпеосом, скрыться

Был он с другими вождями назначен; а двери громады

525 Мне отворять, затворять и стеречь поручили ахейцы.

Все, при вступлении в конские недра, вожди отирали

Слезы с ланит, и у каждого руки и ноги тряслися;

В нем же едином мои никогда не подметили очи

Страха; не помню, чтоб он от чего побледнел, содрогнулся

530 Или заплакал. Не раз убеждал он меня из затвора

Дать ему выйти и, стиснув одною рукою двуострый

Меч, а другою обитое медью копье, порывался

В бой на троян. А когда был разрушен Приамов великий

Град, он с богатой добычей, с дарами почетными поплыл

535 В край свой, ни издали метким копьем, ни вблизи длинноострой

Медью меча не пронзенный ни разу, как часто бывает

В жарком бою, где убийство кипит и Арей веселится».

Так говорил я: душа Ахиллесова с гордой осанкой

Шагом широким, по ровному Асфодилонскому лугу265

540 Тихо пошла, веселяся великою славою сына.

Души других знаменитых умерших явились; со мною

Грустно они говорили о том, что тревожило сердце

Каждому; только душа Теламонова сына Аякса

Молча стояла вдали, одинокая, все на победу

545 Злобясь мою, мне отдавшую в стане аргивян доспехи

Сына Пелеева.266 Лучшему между вождей повелела

Дать их Фетида; судили трояне; их суд им Афина

Тайно внушила… Зачем, о, зачем одержал я победу,

Мужа такого низведшую в недра земные? Погиб он,

550 Бодрый Аякс, и лица красотою, и подвигов славой

После великого сына Пелеева всех превзошедший.

Голос возвысив, ему я сказал миротворное слово:

«Сын Теламонов, Аякс знаменитый, не должен ты, мертвый,

Доле со мной враждовать, сокрушаясь о гибельных, взятых

555 Мною оружиях; ими данаям жестокое боги

Зло приключили: ты, наша твердыня, погиб; о тебе мы

Все, как о сыне могучем Пелея, всечасно крушились,

Раннюю смерть поминая твою; в ней никто не виновен,

Кроме Зевеса, постигшего рать копьеносных данаев

560 Страшной бедою; тебя он судьбине безвременно предал.

Но подойди же, Аякс; на мгновенье беседой с тобою

Дай насладиться мне; гнев изгони из великого сердца».

Так я сказал; не ответствовал он; за другими тенями

Мрачно пошел; напоследок сокрылся в глубоком Эребе.

565 Может быть, стал бы и гневный со мной говорить он иль я с ним,

Если б меня не стремило желание милого сердца

Души других знаменитых умерших увидеть. И скоро

В аде узрел я Зевесова мудрого сына Миноса;

Скипетр в деснице держа золотой, там умерших судил он,

570 Сидя; они же его приговора, кто сидя, кто стоя,

Ждали в пространном с вратами широкими доме Аида.

После Миноса явилась гигантская тень Ориона;

Гнал по широкому Асфодилонскому лугу зверей он —

Их же своею железной ничем не крушимой дубиной

575 Некогда сам он убил на горах неприступно-пустынных.

Тития также увидел я, сына прославленной Геи;

Девять заняв десятин под огромное тело, недвижим

Там он лежал; по бокам же сидели два коршуна, рвали

Печень его и терзали когтями утробу. И руки

580 Тщетно на них подымал он. Латону, супругу Зевеса,

Шедшую к Пифию, он осрамил на лугу Панопейском.

Видел потом я Тантала, казнимого страшною казнью:

В озере светлом стоял он по горло в воде и, томимый

Жаркою жаждой, напрасно воды захлебнуть порывался.

585 Только что голову к ней он склонял, уповая напиться,

С шумом она убегала; внизу ж под ногами являлось

Черное дно, и его осушал во мгновение демон.

Много росло плодоносных дерев над его головою,

Яблонь, и груш, и гранат, золотыми плодами обильных,

590 Также и сладких смоковниц, и маслин, роскошно цветущих.

Голодом мучась, лишь только к плодам он протягивал руку,

Разом все ветви дерев к облакам подымалися темным.

Видел я также Сизифа, казнимого страшною казнью;

Тяжкий камень снизу обеими влек он руками

595 В гору; напрягши мышцы, ногами в землю упершись,

Камень двигал он вверх; но, едва достигал до вершины

С тяжкою ношей, назад устремленный невидимой силой,

Вниз по горе на равнину катился обманчивый камень.

Снова силился вздвинуть тяжесть он, мышцы напрягши,

600 Тело в поту, голова вся покрытая черною пылью.

Видел я там, наконец, и Гераклову силу, один лишь

Призрак воздушный; а сам он с богами267 на светлом Олимпе

Сладость блаженства вкушал близ супруги Гебеи, цветущей

Дочери Зевса от златообутой владычицы Геры.

605 Мертвые шумно летали над ним, как летают в испуге

Хищные птицы; и, темной подобяся ночи, держал он

Лук напряженный с стрелой на тугой тетиве, и ужасно

Вдруг озирался, как будто готовяся выстрелить; страшный

Перевязь блеск издавала, ему поперек перерезав

610 Грудь златолитным ремнем, на котором с чудесным искусством

Львы грозноокие, дикие вепри, лесные медведи,

Битвы, убийства, людей истребленье изваяны были;

Тот, кто свершил бы подобное чудо искусства, не мог бы,

Сам превзошедши себя, ничего уж создать совершенней.

615 Взор на меня устремив, угадал он немедленно, кто я;

Жалобно, тяжко вздохнул и крылатое бросил мне слово:

«О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,

Иль и тобой, злополучный, судьба непреклонно играет