Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) - Александр Михайловский

А Мария Федоровна тем временем вызвала духовника ее покойного мужа и сына отца Иоанна Янышева, который начал в соборе Спаса Нерукотворного Образа, в Зимнем дворце, приводить к присяге новому императору Михаилу II придворных и командиров гвардейских полков.

Сенаторы, министры и командиры частей, расквартированных в Санкт-Петербурге, приходили во дворец в полном смятении. Еще бы – через двадцать три года император российский в очередной раз стал жертвой цареубийц. Сначала дед, а потом его внук. В этом чувствовалось какое-то мистическое совпадение.

Генерал Ширинкин обратил мое внимание на то, что не все представители дома Романовых поспешили в Зимний, чтобы присягнуть новому императору. Некоторые, до этого интриговавшие против Николая и Аликс, сказались больными и не приехали. Таких мы с Евгением Никифоровичем брали на заметку. Надо будет заняться ими, но попозже.

Сейчас к нам в штаб прибежал дежурный офицер-павловец и показал нам листовку, которую распространял один субъект в студенческой шинели среди солдат, стоявших в оцеплении. Вот ее текст:

«Товарищи солдаты и матросы!

Сегодня революционерами в центре Петербурга принародно казнен тиран и душегуб – царь Николай Кровавый. Он ответил за все совершенные им преступления против своего народа. И такая судьба ждет всех российских царей. Пора народу подняться и сбросить с себя цепи самодержавия.

Солдаты! Вспомните, что вы все вышли из народа, и что ваши братья и сестры, матери и отцы страдают под игом царя и помещиков. Поднимайтесь и присоединяйтесь к революционерам, и гоните в шею своих командиров.

Вместе с вами мы построим свободную республику, где каждый крестьянин получит землю и волю, а каждый рабочий – право на восьмичасовой рабочий день и на достойный заработок. Помните, что лишь в борьбе вы обретете право свое.

– Ну вот, получен привет от эсеров, – сказала я генералу Ширинкину, прочитав это послание. – Надо заняться поиском господина-товарища Евно Азефа. Чует мое сердце, все произошедшее сегодня на Большой Морской – это его рук дело. Есть у нас кое-какие намеки по поводу того, где он может находиться. Но тут важна осторожность, если этого зверя спугнуть, он заляжет на дно, и ищи его потом. Он-то наверняка должен знать как непосредственного заказчика, так и тех лиц, кто за ним стоял. Взрывчаточка при покушении использована нехарактерная для эсеров. В самом деле, откуда у этих самодельщиков тротил?

– Полностью согласен с вами, Нина Викторовна, – буркнул Евгений Никифорович. – Без этого мерзавца точно не обошлось… Эх, голубушка, промедлили мы, не отловили его вовремя, сплоховали, и вот теперь… – Ширинкин скрипнул зубами. – Не уйду в отставку до тех пор, пока сей прохвост и все его покровители не угодят на виселицу…

Я не удивилась активности эсеров. Но меня тревожило то, что не подавали признаков жизни люди из окружения великого князя Владимира Александровича. Правда, его отправка в Туркестан во многом спутала карты заговорщиков. Но его сын, будущий «царь Кирюха», а также сверхактивная супруга Михень находились в настоящее время в Питере. Возможно, что их напугало то, как мы быстро и решительно пресекли все попытки захватить Марию Федоровну и великого князя Сергея Александровича, а затем блокировали их собственное логово… Но не может же быть, что они так легко сдались…

И словно в подтверждение моих мыслей, еще один офицер, на этот раз кавалергард, принес нам обращение к гвардейцам, подписанное великим князем Кириллом Владимировичем, которое передал ему знакомый преображенец. Кирилл призывал всех, кому дорога судьба России, присягнуть его отцу, который, узнав о трагической гибели своего племянника, срочно выехал из Ташкента в Петербург.

Далее в обращении говорилось, что «великий князь Михаил Александрович погиб на Дальнем Востоке, но известие о его гибели скрывается от народа вдовствующей императрицей Марией Федоровной, которая хочет, в обход действующего Закона о престолонаследии, короновать своего зятя, великого князя Александра Михайловича».

В общем, суть всего изложенного заключалась в следующем: присяга императору Михаилу II считалась незаконной и недействительной, а настоящим императором должен стать Владимир I, который, взойдя на престол, дарует всем свои подданным долгожданные свободы, представительные органы, Конституцию – словом, кучу всего того, что так жаждут получить любители поиграть в парламентаризм.

Господа либералы жаждут порулить, не неся при этом никакой ответственности за результаты подобной «рулежки». Народу русскому обещались тоже много чего. Словом, типичная предвыборная агитка – в свое время мне пришлось их видеть немало, когда еще в девяностые годы разного рода радетели за общечеловеческие ценности под радостный визг лохов охмуряли электорат. Потом эта песня перестала прокатывать, но и здешняя мелодия узнавалась очень легко. Господа денежные тузы возжелали порулить страной из-за спины парламента и слабого императора? Ну-ну, мы еще посмотрим, кто кем порулит.

В этом свете фраза: «Новый император будет верен союзным договорам, подписанным еще его братом и отвергнутым племянником под влиянием авантюристов и темных сил, погубивших великого князя Михаила Александровича», – выглядела вполне логичной. Уж очень многих богатых и влиятельных прижала та история с французскими займами. Угу… Вот оно, оказывается, ради чего загорелся весь этот сыр-бор.

Я пометила это место желтым маркером и передала сей «Манифест царя Владимира I» генералу Ширинкину. Тот внимательно прочитал его, дошел до помеченных мною строк и хмыкнул.

– Знаете, Нина Викторовна, – сказал он, – а я ведь ни минуты не сомневался в том, что где-нибудь высунутся уши наших зарубежных «друзей». И хотя государя убили и подданные Российской империи, но оплачено цареубийство было французским и британским золотом, и преследовало иностранные интересы. Уж слишком многим успел насолить покойник за последний месяц. И про вас, Нина Викторовна, здесь тоже не забыли – ведь некие «темные силы» – это вы и ваши коллеги из будущего. – Милейший Евгений Никифорович на последних словах улыбнулся.

Но мне было не до смеха. Если эсеровская пропаганда имела мало шансов на успех, то смута, которая началась в благородном семействе, могла привести к тому же, что произошло на Сенатской площади в декабре 1825 года. А вот это России в данный момент было совсем ни к чему. Надо было срочно вытаскивать в Петербург с Дальнего Востока императора Михаила. Малейшее промедление могло закончиться катастрофой. И возможно, что кое-кто из великих князей повторит судьбу царевича Алексея Петровича. По-иному эта история закончиться никак не может. Любой другой исход будет воспринят как непозволительная слабость власти.

О своих мыслях я рассказала генералу Ширинкину. Он кивнул мне, и сообщил, что полностью со мною согласен. К сожалению, фактор времени работал против нас. При теперешнем состоянии железнодорожного транспорта путешествие из Порт-Артура займет слишком много времени. Морским транспортом – еще больше. Гражданской авиации же еще не было и в помине. И лишь в одном он меня успокоил: у дворцовой охранки не было никакой информации о посланной в Ташкент телеграмме. А значит, сообщение о «выехавшем великом князе Владимире» было или блефом, что уже хорошо, или он участвовал в заговоре и заранее знал время покушения.

Вот это было бы совсем скверно. Истинность этой информации жандармы брались проверить в течение двенадцати часов. В крайнем случае можно будет направить навстречу Владимиру Александровичу жандармов и перехватить его в Вышнем Волочке или Бологом, где и взять под арест. Но в любом случае император Михаил II был нужен в Петербурге как воздух.

И тут, как посланец судьбы, в кабинет постучался и вошел дежурный радист. Он протянул мне бланк радиограммы, полученной только что от адмирала Ларионова. В нем было написано следующее:

«Полковнику Антоновой Н. В.

Личный состав Российского флота на Тихом океане и сухопутные войска в Порт-Артуре и Дальнем присягнули государю-императору всероссийскому Михаилу II. Сам он немедленно отбывает на АПЛ “Северодвинск” через Северный Ледовитый океан в Санкт-Петербург. Ожидаемое время в пути до Копенгагена – восемь с половиной суток, до Санкт-Петербурга – десять с половиной суток.

– Ну вот, Евгений Никифорович, – сказала я, показав бланк радиограммы Ширинкину, – скоро вы своими глазами увидите императора. Надо немедленно доложить об этом вдовствующей императрице Марии Федоровне. Пусть готовится встречать сына и предупредит своих датских родственников, чтоб не чинили ему препятствий. А нам с вами к его прибытию надо будет навести порядок в столице. Времени у нас мало, так что трудиться придется не покладая рук…