Чародей - Сара Дуглас

Позади послышались шаги, Фарадей обернулась.

В легкой кольчуге, с погромыхивающим мечом, Готье подошел к Борнхелду. Оба молча уставились на противоположный берег. За последние дни к ним частично вернулся прежний боевой задор, бравада.

— Когда? — тихо спросил Готье.

Борнхелд помолчал, потом так же тихо ответил:

— Скоро.

— Что будешь делать, сир?

— Ничего, — ответил Борнхелд. Глаза его прикованы были к крошечной алой и золотой фигурке на берегу. — Аксис придет ко мне сам. Мы оба хотим покончить с этим. Он и я. Так суждено.

Отвернулся от парапета. Лицо заросло рыжей бородой: он не брился и не мылся несколько дней.

— Соперничество наше началось с того момента, как его зачали, — сказал Борнхелд Фарадей. — Друг с другом мы боролись с тех пор, как ребенком он появился в Карлоне. Не обманывай себя, Фарадей. Не думай, что Аксис приплывет сюда по водам Чаши из-за любви к тебе. Будет ли он любить тебя, когда меня не станет? — Помолчал, устремив на нее холодный взгляд. — Нет, сомневаюсь. Причины не будет, понимаешь? Ведь меня уже не станет.

Сказав это, повернулся и пошел прочь, Готье вслед за ним. Стук сапог по каменным плитам звучал в ее ушах, как погребальный колокол.

Сердце Фарадей сжалось. Борнхелд был убежден в том, что проиграет единоборство, он словно знал, что ему суждено погибнуть от руки Аксиса. И то, что он сказал о любви к ней Аксиса, вернее, об ее отсутствии, прозвучало как пророчество.

Подключив чародейское зрение, Аксис видел, как с крыши сначала ушел Борнхелд, а потом, долгое время спустя, и Фарадей покинула наблюдательный пост.

— Когда? — спросил Велиар.

— Сегодня вечером. Я ждал довольно. Это произойдет сегодня вечером.

Велиар кивнул.

— Как?

— Ривка знает, как пройти. Потайной ход. Переплывем через Чашу.

— Кто? — спросил Велиар.

— Я. Ты. Хо'Деми и Магариз. Йорг. Ривка.

— Ривка? — поразился Велиар.

Глаза Аксиса были холодны, как вода в озере.

— Она должна поехать. Быть свидетелем. Один ее сын умрет сегодня. Она должна быть там.

Велиар содрогнулся.

— Кто еще?

— Блюстители. Им необходимо быть там.

— Быть свидетелями?

Аксис покачал головой, глядя куда-то вдаль.

— Они помогут засвидетельствовать, да, но главная их задача — ждать.

Велиар нахмурился. Аксис сегодня какой-то странный.

— Ждать? Чего ждать?

— Потерянную любовь, Аксис. Потерянную любовь.

— И больше ты никого не возьмешь?

И снова Аксис покачал головой.

— Повелителя Звезд, хотя он может и помешать. Но он хочет ехать. Юлу. Она должна там быть. Ждать, как и блюстители. Еще возьму Арна и, возможно, пять или шесть солдат. Рейвенсбандцев.

— Тебе понадобится большое судно, чтобы всех перевезти, — пробормотал Велиар.

Аксис похлопал Велиара по спине.

— Семнадцать-восемнадцать человек, дружище. Мы переправимся туда на хорошей шлюпке.

— А что же Азур? Ты ее разве не возьмешь?

Аксис сурово сжал губы.

— Кто-то же должен остаться за главного в лагере. К тому же вряд ли сама она захочет при этом присутствовать.

— Аксис, — замялся Велиар. — Не обижай Азур. Она слишком сильно тебя любит. Каково ей будет, когда ты уплывешь от нее сегодня?

Аксис сделал глубокий вздох, чтобы взять себя в руки.

— Будь осторожен, Аксис, — сказал Велиар, зная, что заходит слишком далеко, — Азур пользуется огромным уважением в лагере. Обидишь ее — обидишь многих.

— Включая тебя? — Аксис уже сорвался. — Что, очень любишь ее, Велиар?

Велиар не мигнув выдержал яростный взгляд Аксиса.

— Не отрицаю, я любил ее когда-то, но что толку подогревать любовь и желание, когда Азур, кроме тебя, никого не видит. Такая любовь меня бы разрушила, а умирать я пока не собираюсь. Но я люблю ее теперь другой любовью, как Магариз и Ривка, и Арн, и тысячи других людей, всех не перечислишь, Аксис. — Велиар говорил негромко, но убежденно. — Все мы слишком ее любим, чтобы безучастно смотреть, как она медленно умирает от тоски из-за того, что ты женишься на Фарадей. Либо ее отпусти, либо Фарадей. Ты убьешь их обеих, если захочешь сохранить и ту, и другую.

— Никого не отпущу! — вспылил Аксис. — Нет такой необходимости. Они примут друг друга. Так и раньше бывало.

— Но не с такими женщинами! — Велиар возвысил голос. — Каждая по-своему замечательна, но они зачахнут и умрут от тоски, если им придется делить тебя между собой.

— Вряд ли… — начал Аксис, но в этот момент от шатров к ним донесся крик.

С искаженным от ярости лицом к ним шел Исгрифф. Он тащил за собой норийскую девушку в платье из ярко-красной шерсти.

— О боги, нет, — прошептал Велиар. — Кана!

Гнев настолько изуродовал красивое лицо Исгриффа, что его трудно было узнать, в то время как девушка всем своим видом выражала мрачный протест.

Остановившись в четырех-пяти шагах, Исгрифф начал кричать на Велиара:

— Ты понимаешь, что наделал, безродный осел? Ты не подумал, что обесчестил мою дочь?

— Дочь? — удивился Велиар.

Кана дочь Исгриффа?

— Дочь! — закричал Исгрифф. — Дочь! Уж не принял ли ты ее за лагерную шлюху? Она что же, вела себя как шлюха? О чем ты думал, когда тащил ее к себе в постель?

— Я, — начал было Велиар, но Исгрифф не дал ему говорить.

— Ну, что она теперь собой представляет? Какая ей цена? Никакая! За кого я смогу теперь выдать ее замуж? Ни за кого! За пахаря какого-нибудь потихоньку, да еще и приплатить ему, чтобы он не обращал внимания на ее пузо?

Снова Велиар хотел что-то сказать, но Кана остановила отца.

— Отец, — сказала она тихо, но твердо. Аксис заметил, что она унаследовала великолепную внешность отца. — Велиар меня не соблазнял. Это я его соблазнила. В тот день, когда у Могильных курганов был подписан договор, я пошла к нему в палатку, улеглась в его постель и стала его поджидать.

Велиар чуть улыбнулся. Забудет ли он, что почувствовал, когда вошел в ту ночь в палатку?

Исгрифф в ужасе посмотрел на дочь.

— Кого я вырастил, — сказал он, — она опозорила своего отца.

Велиар шагнул вперед и взял Кану за руку.

— Исгрифф, ну что, в сущности, случилось? — И поспешил договорить, увидев, что Исгрифф снова открыл рот: — Я уже попросил твою дочь выйти за меня замуж.

Аксис поднял брови. Велиар вздумал читать ему нравоучения, в то время как сам он соблазнял дочь барона?

— Замуж? Думаешь, это избавит меня от стыда, от душевных мук? — закричал Исгрифф, хотя ему сильно пришлось потрудиться, изображая разгневанного отца. Если это ему удастся, сможет получить за Кану золотой выкуп.