Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов

{03156}

обратно в день получения их... Право, поневоле социалистом сделаешься и возропщешь на порядки. Излив свой справедливый гнев, я прошу Вас извинить меня за то, что я так часто надоедаю Вам своим "Ивановым". Я мало-помалу прихожу к убеждению, что авторам читать корректуру положительно необходимо. Мои шлют Вам поклон. Желаю Вам всего хорошего и пребываю, как всегда, искренно преданным А. Чехов. В воскресенье я послал Вам с кондуктором корректуру I и ? II акта и письмо на имя Крюковского. Получили ли?

602. М. В. КИСЕЛЕВОЙ 17 февраля. 1889 г. Москва. 17 февр. Я зол, как аспид, которому наступил на хвост нечистый дух. Я не имею права двинуться с места. Милые дамы "Северного вестника", вместо того чтоб прислать мне корректуру "Иванова" в прошлое воскресенье, высылают мне ее по кусочку в продолжение всей масленой недели. Так как мартовская книжка должна печататься не позже 20-го февр(аля), то меня "умоляют не задерживать корректуру". Послал ругательное письмо, но от этого мне не легче. Итак во всю зиму благодаря милейшим пьесам я ни разу не побывал в Бабкине. Покорно благодарю. Лучшая детская писательница! Не увлекайтесь лестью косого Войнаховского и похвалами орловских поваров, бросьте литературу! Быть литератором - значит не знать покоя, не есть блинов, вечно ждать гонорара и никогда не иметь гроша в кармане. Воистину тернистый путь! Мой "Иванов" продолжает иметь колоссальный, феноменальный успех. В Питере теперь два героя дня: нагая Фрина Семирадского и одетый я. Оба шумим. Но при всем том как мне скучно и с каким удовольствием я полетел бы в милое Бабкино!

{03157}

Блиноеду-барину, прекрасной Василисе и любезнейшему Котафею Котафеичу мой нижайший поклон и пожелание отличного аппетита. Елизавете Александровне, если она еще не забыла обо мне, тоже поклон. Будьте здоровы, веселы и богаты. Скажите Тышечке в шапочке и с аришечкой, что в Бабкино я теперь буду ездить всегда не через Воскресенск, а через Духонино. Не желаю подвергать свою жизнь опасности. Погибать под выстрелом аршинного револьвера - не совсем приятно, особливо во цвете лет. Ваш душевно А. Чехов.

603. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ) 18 февраля 1889 г. Москва. 18 февраль. Милый Жан, спасибо Вам за "Господ театралов", к(ото)рых я получил. Один экз(емпляр) отдал брату-педагогу, другой присовокупил к своей публичной библиотеке (называю ее публичной, потому что она обкрадывается публикой очень усердно). Вы в письме утешаете меня насчет "Иванова". Спасибо Вам, но уверяю Вас честным словом, я покоен и совершенно удовлетворен тем, что сделал и что получил. Я сделал то, что мог и умел,- стало быть, прав: глаза выше лба не растут; получил же я не по заслугам, больше, чем нужно. И Шекспиру не приходилось слышать тех речей, какие прослышал я. Какого же лешего мне еще нужно? А если в Питере найдется сотня человек, к(ото)рая пожимает плечами, презрительно ухмыляется, кивает, брызжет пеной или лицемерно врет, то ведь я всего этого не вижу и беспокоить меня всё это не может. В Москве даже не пахнет Петербургом. Видаю я ежедневно сотню человек, но не слышу ни одного слова об "Иванове", точно я и не писал этой пьесы, а питерские овации и успехи представляются мне беспокойным сном, от которого я отлично очнулся.

{03158}

Кстати, об успехе и овациях. Всё это так шумно и так мало удовлетворяет, что в результате не получается ничего, кроме утомления и желания бежать, бежать... Голова моя занята мыслями о лете и даче. Денно и нощно мечтаю о хуторе. Я не Потемкин, а Цинцинат. Лежанье на сене и пойманный на удочку окунь удовлетворяют мое чувство гораздо осязательнее, чем рецензии и аплодирующая галерея. Я, очевидно, урод и плебей. Пишу докторскую диссертацию на тему: "О способах прививки Ивану Щеглову ненависти к театру". вы пишете, что Буренин действует на Вас угнетающе. Пусть так, но, ради создателя, не поддавайтесь этому чувству и не пасуйте перед великим критиком. Что бы он ни молол авторитетно о бесполезности нашего брата, о пишущих ради куска хлеба, он никогда не будет прав. На этом свете не тесно, для всех найдется место; мы не мешаем Буренину жить, и он нам не мешает. Вопрос же о том, кто на земле полезен и бесполезен, не Буренину решать и не нам. Не расходуйте Ваших нервов и душевной энергии на чёрт знает что. Занимайтесь беллетристикой. Она ваша законная жена, а театр - это напудренная любовница. Или становитесь Островским, или же бросайте театр. Середины нет для Вас. Середина занята драматургами, а беллетристам таким как я, Вы, Маслов, Короленко, Баранцевич и Альбов, т. е. литературным штаб-офицерам, не к лицу вести борьбу за существование с обер-офицерами драматическими. Беллетрист должен идти в толпу драматургов-специалистов или генералом, или же никак. Захотите пошалить - другое дело. Отчего не пошалить? Но, шаля, не следует делать очень серьезного лица и угнетать себя очень серьезными мыслями. Видите, каким я моралистом становлюсь! Мне даже капитаны нипочем, и их отчитываю. А ведь я - не имеющий чина! Собираюсь на бал. Будьте здоровы. Да благословит Вас бог. Ваш А. Чехов.

{03159}

За "Господ театралов" - рубль дорого. Нужно было назначить 25-30 к. Вашей жене привет. Мои кланяются и благодарят за поклон.

604. А. П. ЛЕНСКОМУ Около 20 февраля 1889 г. Москва. Уважаемый Александр Павлович, податель сего - художник Сахаров, о котором я говорил уже с Вами перед отъездом в Петербург. Он привез свою картину "Крушение поезда" и ищет для нее помещение. Я рекомендовал ему одну из зал Общества искусств - об этом я говорил уже Вам. Будьте добры, скажите ему, куда и к кому он должен обратиться. Почтение Лидии Николаевне. Ваш душевно А. Чехов. Простите за беспокойство.

605. А. С. СУВОРИНУ 20 февраля 1889 г. Москва. 20 февраль. Милый Алексей Сергеевич, поздравляю Вас с постом, с днями молитвы, покаяния и лицемерия. Пост начался для меня отвратительно: после гульной ночи вернулся домой в 10 1/2 часов утра и спал до 5 часов вечера. Ужинал вчера в фойе коршевского театра с актерами, актрисами и генералами. Ужин прощальный, по случаю закрытия сезона. Актрисы милый народ, я их вчера любил и так расчувствовался, что даже на прощанье поцеловался с некоторыми. У них есть благородство, какого нет у актеров. У мужчин, служащих святому искусству, нет чистоты душевной. В их словах, взглядах и поступках много лакейского. Впрочем, не у всех. Я пил немного, но беспорядочно, мешал ликеры с коньяком. Теперь чувствую в своем нутре гнетущую пустоту; такое состояние, точно внутри

{03160}

у меня пропасть с холодными стенами. Хочется всыпать в очень холодную воду побольше иголок, сильно взболтать и выпить, да чтоб к тому же иголки были кислые. Купите под Харьковом именье, не теряйте случая. Если у Вас нет 35 тысяч, то позвольте мне украсть их для Вас из Вашей конторы, где, как Вам известно, денег ужасно много. Если хотите, я съезжу посмотреть именье, которое Вам предлагают. Мне хочется проехаться. Так как именье Ваше, то дорожные расходы (билеты) пополам. Кстати, и для себя я посмотрел бы какой-нибудь хуторок. Если Вы купите именье, то я куплю хутор по соседству с Вами и буду Вас удивлять своей агрономией, распущенностью домочадцев, гостеприимством и музыкой. Даже у Вас купил бы небольшой участок. У меня деньги будут. "Иванов" давал полные сборы; я получу около тысячи. К лету в общем наскребу из разных углов тысячи две да 1-го марта по своему билету выиграю 75 тысяч - это наверное, так как я Потемкин. К будущему сезону напишу "Лешего", за которого возьму тысяч шесть-семь. Не хотите ли взаймы? В председатели О(бщест)ва драмат(ических) писателей будут выбирать Боборыкина. Почему-то гг. члены интересуются знать мое мнение; я отвечаю им, что против избрания Боборыкина ровно ничего не имею. Пойдет ли после Пасхи "Севильский обольститель"? Пришлите мне свою большую фотографию и группу. Я читаю корректуру своей пьесы. Читаю и думаю, что не святые горшки лепят, писать драмы можно. Когда я напишу своего "Лешего", то читать Вам не дам и на репетицию Вас с собой не возьму. Мне хочется произвести на Вас впечатление не смешанное и не такое скомканное, какое Вы поневоле должны были получить от "Иванова", а для этого нужно, чтоб Вы знакомились с пьесой не раньше первого представления. Видел я вчера "Женитьбу" Гоголя. Превосходная пьеса. Действия длинны до безобразия, но это едва чувствуется благодаря удивительным достоинствам пьесы. Если приедете в Москву, то доставите этим мне большое удовольствие. Я Вам надоем - единственное

{03162}

неудобство, которое ожидает Вас в Москве, в остальном же всё будет благополучно: отдохнете, посмотрите на Москву и поедите гурьевской каши, которая мне начинает нравиться. Комитет Драм(атнческого) общества, вероятно, обратится к Вам с просьбой - взять на себя печатание пьес, принадлежащих Обществу. Предложение это в коммерческом отношении для Вас выгодно, но дурно оно в том отношении, что Вам придется печатать все пьесы, хорошие и нехорошие, т. е. делать одновременно добро и зло. Надо печатать только оригинальные пьесы, одобренные Театр(ально)-литературным комитетом и шедшие на казенной сцене, а прочие пьесы можно предоставить Рассохину и его пикантной жене. "Медведь" мой идет уж вторым изданием, которое на исходе. Будьте здоровы и счастливы. Анне Ивановне целую руку, а Насте и Фараону-Боре кланяюсь. Ваш А. Чехов. Поклонитесь Виноградовым. Я их, бедных, люблю.