Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 12 - Вальтер Скотт

Тут разговор их был прерван появлением Минны, и стражники, как будто их поймали с поличным, сорвали с себя шляпы и с самым сконфуженным видом выразили ей свое почтение.

Минна вернулась домой глубоко взволнованная, но в конце концов все же довольная результатами своей экспедиции: отцу ее, видимо, теперь уже ничто не угрожало, она была уверена, что Кливленду удастся бежать, и узнала, что Мордонт жив и находится вне опасности. Она поспешила сообщить обе эти новости Бренде, и сестры вместе возблагодарили Всевышнего. Бренда готова была даже поверить в сверхъестественное могущество Норны — такой успех принесло на этот раз ее вмешательство. Сестры поздравили друг друга с радостной вестью, но и всплакнули немного, так как к их надеждам примешивались все же некоторые опасения. Поздно вечером одиночество их нарушил Клод Холкро, который со значительным, но вместе с тем встревоженным и даже испуганным видом сообщил им, что Кливленд исчез из собора, где ему разрешено было прогуливаться, и провост, извещенный о том, что Минна способствовала его побегу, в чрезвычайной тревоге идет сюда, чтобы произвести дознание по этому делу.

Когда почтенный провост появился, Минна не скрыла от него своего сочувствия побегу Кливленда, ибо видела в этом единственный способ избавить своего отца от грозящей ему опасности. Но непосредственное участие свое в побеге она решительно отрицала и показала, что рассталась с Кливлендом в соборе более двух часов тому назад, оставив его там в обществе третьего лица, чье имя она не считала себя обязанной сообщать.

— Да этого и не требуется, миссис Минна Тройл, — ответил провост Торф, — ибо, хотя и не видели, чтобы кто-либо, кроме самого капитана Кливленда и вас, входил сегодня в собор святого Магнуса, однако нам небезызвестно, что ваша родственница, старая Улла Тройл, которую вы, шетлендцы, зовете Норной из Фитфул-Хэда, снова появилась в наших краях и разъезжала и по морю, и по суше, а может статься, и по воздуху, то в лодке, то верхом, а то, чего доброго, и на помеле! И ее немого трау тоже видели здесь: он повсюду совал свои нос и за всеми шпионил, а шпион-то он неплохой — все слышит, а рассказать ничего не может, разве только своей хозяйке. А кроме того, нам доподлинно известно, что она появляется в соборе даже тогда, когда все двери заперты, — ее там не раз видели — спаси нас Господи от нечистого! Итак, даже ни о чем больше не спрашивая, я вправе заключить, что именно Норну вы и оставили в церкви вместе с этим молодцом; а если так, то попробуй поймай их теперь! Должен вам, однако, сказать, прелестная миссис Минна, что вы, шетлендцы, совсем уж склонны забывать равно человеческие и Божеские законы, когда при помощи колдовства освобождаете из тюрьмы преступника. Самое лучшее, что вы, или ваша родственница, или ваш отец можете теперь сделать, это уговорить молодого пирата, чтобы он как можно скорее удалился из здешних мест, не причиняя никакого вреда городу или его торговле — тогда случившееся окажется, быть может, не такой уж бедой. Видит Бог, мне не нужна была жизнь несчастного, и я рад был бы сбыть его с рук, не навлекая на себя нареканий. И еще менее хотел бы я, чтобы в связи с его заключением пострадал глубоко мною уважаемый Магнус Тройл из Боро-Уестры.

— Так, так, вижу, куда вы гнете, мистер провост, — произнес Клод Холкро, — и могу вам поручиться за своего друга мистера Тройла, как за самого себя, что мы будем говорить и делать все возможное, дабы заставить этого молодчика капитана Кливленда немедленно же покинуть здешние берега.

— А я, — добавила Минна, — совершенно уверена, что ваше предложение лучший выход для всех, и мы с сестрой завтра же рано утром отправимся в замок Стеннис, если мейстер Холкро согласится проводить нас туда, чтобы встретить отца, как только он высадится на берег. Мы сразу же сообщим ему ваши пожелания и приложим все усилия, чтобы убедить несчастного молодого человека покинуть нашу страну.

Провост Торф взглянул на нее с некоторым изумлением.

— Не всякая молодая женщина, — сказал он, — желала бы оказаться на восемь миль ближе к шайке пиратов.

— Но нам не грозит никакая опасность, — вмешался Клод Холкро. — Замок Стеннис хорошо укреплен, и у его владельца, который приходится мне родственником, достаточно людей и оружия. Юные леди будут там в такой же безопасности, как и в Керкуолле, а чем раньше дочери встретятся с отцом, тем лучше будет для всего дела. Я же счастлив, что в вашем лице, мой дорогой и старинный друг, вижу, говоря словами достославного Джона, что

                             в итоге спораВ вас человек осилил прокурора.

Провост улыбнулся, кивнул в знак одобрения головой и заявил настолько ясно, насколько, как он считал, приличествовало его сану, что он был бы чрезвычайно счастлив, если бы «Баловень фортуны» со всей своей беспокойной командой покинул Оркнейский архипелаг без какого-либо вмешательства или насилия с той или иной стороны.

— Я не могу допустить, — заявил он, — чтобы снабжение разбойников совершалось с кёркуоллского берега, но они могут быть совершенно спокойны: жители Стромнесса, побуждаемые как страхом, так и собственной выгодой, снабдят их всем необходимым.

Вслед за тем миролюбивый провост распрощался с Клодом Холкро и обеими девушками, которые решили на следующее же утро перенести место своего жительства в замок Стеннис, возвышавшийся на берегу соленого озера того же названия, на расстоянии примерно четырех миль водного пути от стромнесского рейда, где стояло на якоре пиратское судно.

Глава XXXVIII

...Спасайся, милый Флиенс!

Беги и отомсти!

Одним из многочисленных средств, которыми пользовалась Норна, чтобы поддерживать веру в свое сверхъестественное могущество, было ее близкое знакомство со всеми потайными ходами и убежищами, как естественными, так и искусственными, о которых ей удавалось узнать либо по сохранившимся о них преданиям, либо каким-нибудь иным образом, и это знание часто позволяло ей совершать такие вещи, какие могли казаться совершенно необъяснимыми. Так, когда в Боро-Уестре она исчезла из шатра, устроенного для гадания, то просто скрылась за подвижной панелью, открывавшей тайный проход в стене, известный только ей и Магнусу, который, как она была уверена, не выдаст ее. С другой стороны, щедрость, с какой она раздавала свои весьма значительные доходы, ни на что другое ей, впрочем, не нужные, позволяла ей прежде других получать какие угодно сведения и обеспечивала любую помощь, необходимую для осуществления задуманного. Кливленд в данном случае имел полное основание восхититься как ее прозорливостью, так и средствами, находящимися в ее распоряжении.