Черный огонь. Славяне против варягов и черных волхвов - Николай Бахрошин

Схлестнулись они стремительно. Харальд первым наскочил на Рагнара, и мечи встретились со звонким лязгом. Резвый для пробы метил в голову, Однорукий отбил круговым движением. Резвый все так же быстро попытался рубануть того по коленке, но и тут наткнулся на подставленный меч. Самому пришлось отступить на шаг, отклоняясь от ответного удара.

Бойцы отскочили. Снова пошли по кругу, не отрывая пристальных глаз друг от друга. Резвый опять первый не выдержал, во второй раз набежал на соперника. Снова ударились друг о друга мечи, завели между собой железный спор, звонкий и сильный. Так молот в кузне нападает на наковальню, но не может испугать ее своим натиском. Обменявшись ударами, они опять отпрыгнули в стороны, перевести дух…

Да, эти противники умели сражаться. Без щита, за которым можно спрятаться от ударов, прикрыться в последний момент, любая малая ошибка бойца стоит ему пропущенного удара. Но ярлы не делали ошибок, они оба были искусными в ратном деле. Их мечи одновременно нападали и прикрывали своих хозяев. Воины, столпившиеся вокруг и переминающиеся от любопытства, приветствовали каждый удар подбадривающими криками…

Я, Якоб-скальд, клянусь милостью всех богов Асгарда, на это стоило посмотреть! Все уже сбились со счету, сколько раз они сходились и расходились, показывая мастерство обманных приемов. Уже броски Резвого стали не такими стремительными, уже он дышал тяжело и часто, громко всхрапывая сквозь сжатые зубы. Из-под кольчуги, прорубленной на левом плече могучим ударом, сочилась кровь, мелко капая на утоптанную землю. Шлем его, крепко задетый мечом Однорукого, криво сидел на голове, держась только на завязках, сильно врезавшихся в шею. Еще две раны были у него на бедрах, а на скуле болтался надорванный лоскут кожи, из-под которого также сочилась кровь.

Рагнар Однорукий тоже дышал тяжело и громко. И он пострадал в сече, быстрый Харальд оставил на нем свои кровавые метки. Но их было меньше. И он меньше устал. Дальновидный конунг, умный, как сам Один, Бог Мудрости, берег силы с самого начала, когда на каждые три движения Харальда отвечал одним. Я полагаю, Резвый слишком понадеялся на свою быстроту, забыв про силу противника…

Рагнар одолевал Харальда, это было видно всем опытным воинам. Наступал такой момент, когда победа должна была достаться одному из них. Теперь уже Рагнар наступал на Харальда, рубил мечом сильно, словно и не уставал совсем, словно рука у него из железа, а спина и живот — из камня. Могучий воин! Теперь Резвый больше пятился от него, по-прежнему быстро, но уже не так твердо переставляя ноги. Вилял по ратному полю, ускользая от ударов Рагнара. В его глазах по-прежнему горела ярость битвы, но многие видели, противник становится все сильнее, а он слабеет. «Да, Харальд был доблестным воином, надо будет сложить о нем драппу…» — подумал я, торопя события. Словно накаркал, как ворона-падальщица…

Я — старый, я живу под небом Мидгарда уже шестой десяток зим и, кажется, должен был привыкнуть к тому, что боги все решают по-своему, посмеиваясь над нашими замыслами… Никто не видел, откуда взялась на утоптанном поле эта ямка, что попалась под ноги конунгу Рагнару. Споткнувшись об нее, он упал от неожиданности на колени. Все так же продолжая отклоняться от свистящего меча Резвого, повалился на бок. Сам, наверное, забыл, что там обрубок вместо руки. Он не смог быстро оттолкнуться от земли коротким обрубком, перекатиться и снова вскочить на ноги, как умеют это даже молодые воины. Запнулся конунг, промедлил.

Задержки оказалось достаточно. Меч Харальда настиг его, молнией обрушился на его шею, вошел в узкую щель между шлемом и нагрудником кольчуги, смяв подбородок и брызнув во все стороны окровавленными зубами. Я отчетливо, слишком отчетливо видел, как огромный конунг плашмя завалился на спину… Лежа он показался еще огромнее, мой побратим-конунг, а голова, подрубленная мечом, выпрямилась наконец во всю длину шеи…

Харальд Резвый, остановившись над ним, забрызганный своей и чужой кровью поверх кольчуги, вздрагивал телом, изумленно смотрел на него и, казалось мне, сам еще не верил, что победил. Понимаю, ему трудно было поверить в такую удачу — одолеть в поединке самого Победителя Великана…

Да, говорили потом, боги, как всегда, все решили по-своему. Руны, что раскидывали мы с Рагнаром, обещали славную кровавую сечу, обещали удачу в набеге, но даже не намекнули тогда, кому именно она улыбнется… Они, боги, внушили неистовому Рагнару великие замыслы, но не дали времени осуществить их. Так часто бывает, знал я, потому что прожил долгую жизнь.

А может, думаю я теперь, колдуны-поличи, которых ненавидел Рагнар, достали его даже издали. Подкинули под ноги эту яму. Не иначе… Другие возражают на это, что колдуны были еще хитрее, они заранее подготовили смерть конунга, лишив его руки три зимы назад. Тоже похоже на правду… Кто знает…

В общем, потом много чего говорили и говорят до сих пор… Но именно так кончил свои дни на земле и ушел пировать в Асгард к Одину Рагнар Однорукий, Победитель Великана, великий морской конунг и ярл, владетель земли и воды Ранг-фиорда. Великой силы и великого ума был воин, одинаково дерзкий и замыслами, и поступками…

Я был свидетелем тому! Я видел все своими глазами!

17

Проснувшись до света, Ратень собирался недолго.

А что ему собираться? Одежа на нем, двурогий волховской посох прислонен у двери, заплечную суму со снедью Сельга еще загодя с вечера собрала.

Вот и все сборы, постолы перемотал, суму накинул да и пошел себе…

Утром, еще толком не развиднелось, они вдвоем с Сельгой вышли за частокол села.

Родичи, конечно, все знали, куда и зачем он уходит. Но в тайные волховские дела не лезли, лишних вопросов не задавали. Понимали: раз уходит волхв, значит, это нужно богам. Значит, сами боги приказали ему пойти по Яви, найти неуловимых черных волхвов и истребить их в одиночку. Если бы боги по-другому решили, подмогу бы взял с собой. А раз так — значит, так. Он — волхв, ему виднее, как нужно. Да и остальным спокойнее в таком разе. Князь Кутря уж на что был бойкий, а уже добегался по лесам, вспоминали родичи на толковище. Известно, с черными волхвами свяжешься, сам не рад будешь! Ушли от их земель колдуны, и за то спасибо богам, а больше вроде и желать нечего. Понятно, не буди Лихо Одноглазое, оно и не вцепится кутним зубом в зад, не взгромоздится на шею…

— Дощи береги, грамоты берестяные, — сказал Ратень. — Ну, все, что я тебе оставил, словом. Вернусь — спрошу. С зельями осторожнее, там много всего…

— Сберегу… Ты вернись только!