Марш Обреченных. Финал - Вадим Климовской

Защебетала над головой птаха и граф, отвлекшись, проводил ее низкий полет по небу. Руки он продолжал держать на поясе, мало ли чего?

Офицер разъезда взмахом руки приостановил галоп и сбавил темп, к фургону и его сопровождению, военные приблизились конным шагом, придерживаясь устава.

— Ба, кого я вижу? Граф хон Тольенн? Деловитый и занятой! Со своими дружками и… — капитан слетел с седла, с вальяжностью оправился, потрепал взмыленного жеребца по гриве.

И "собаками" или "ищейками" — что именно хотел добавить господин Ривдис хон Э'мара, ведали одни боги?

— И вас с тем же, дорогой граф, — процедил с язвленностью Дерлин. Нет ничего худшего, чем повстречаться на бездорожье с соперником, такого же, как ты по рангу и статусу графа.

— Куда путь держите, милейшие?

И сколько сарказма, издевки в том безобидном вопросе, прямо стакан с лимонным соком.

— По нужде государственных дел, — бледнея от растущей ярости, парировал хон Тольенн. Только без ссоры! Без бучи. Камьенн с Лальенном что волки: зыркают и щетинятся.

— И какая нужда, господина хон Тольенна заставила покинуть Черный Дворец и отправиться в дорогу?

— Королевский приказ. — Дерлин подсунул под нос завистнику доверенности и личные приказы монарха.

Вместо чего капитан патруля отмахнулся от бумаг, словно от надоедливой мухи, прошел мимо и, оглядывая конных эльфар и вытянутые гримасы телохранителей, с въедливой улыбочкой подошел к козлам. Попытался заглянуть под капюшон Флавесс, но чаровница резко отвернулась, а Ривдис хмуро хмыкнув, вплотную приблизился к крытому фургону. Деревянной клети. Постоял пару секунд возле каркаса, прощупывая взором, обошел вокруг, заходя с той стороны. Дерлин закатил глаза, ну и глупец! Хон Э'мара отъявленный глупец! До ушей докатился легкий стук — это назойливый вельможа кулачком барабанил по доскам клети.

— Что здесь, Дерлин? Что везешь?

— В приказе все написано! — громко прокричал, еле сдерживаясь Дерлин.

— Под писульками можно вывезти из леса что угодно… Особенно если спрятать умело под печать короля. Я хочу лично услышать правдивый отчет… от тебя?

Идиот!

— Не контрабанда, случаем, какая? Под доверенностями пол дворца впихнуть в такой фургончик — раз плюнуть! Ловкость магии и капитальчик за барьером. Фургон следует в Пустошь? В форт?

— В форт.

Ухмылялись солдатики Э'мара, отмахиваясь попеременно от настырных мух.

Командир патруля забормотал под нос… Это что же он колдует втихаря?

Дерлин даже не успел сдвинуться с места, а по ту сторону фургончика произошло стремительное событие, как с Кручем, наверное, бестолочь Ривдис заглянул под отбитую дощечку, при этом соприкаясь с внутренней силой. Шипение и тихий рык — Флавесс и Бруту все же удалось приструнить изголодавшего за два дня Руга. Ши-иму и Муча. Но увиденное мельком запечатлелось в голове Ривдиса очень на долго.

— О, мать честная! Дерлин что это?! — капитанчик выскочил стрелою из-под тройки жеребцов. Бледный и взвинченный. Дерлин еще никогда не видел его таким: кошмарные сны неслуху обеспечены.

— Можешь оставить свои вопросы королевскому ведомству, Ривдис. Во дворце тебе с удовольствием все расскажут. К сожалению, нам пора в путь. На пустой треп у нас абсолютно нет времени.

— Я обязан… обязан проверять каждый… каждую…

— Держи! В этой бумаге все написано!

Ривдис с осторожностью, боясь неизвестно чего, схватил протянутый Дерлином документ, развернул его и вчитался.

— Смертники?! Волонтеры?! Не понимаю…

— Святой Дьен, Ривдис, чего тебе не ясно и не понятно?! — заорал громче прежнего хон Тольенн. — В фургоне уроды из Черного оврага, понял? Что тебе еще объяснить? — на долгое время капитана контузило. И солдат его тоже. — Мы едем, хочешь ты этого или нет! По коням! В дорогу!

Патруль посторонился. На физиономиях многих читалось глубокое оцепенение, но никто не решился ему перечить. Никто, даже жалкий и разбитый хон Э'мара, провожавший их компанию отрешенным взором…

ЕЕ голос задел его, когда эскорт с фургоном отъехал на пару миль вперед в глубь Пустоши, доезжая до обещанного Дерлином поворота на север.

— Уро-ды, — прошептали, пробуя на вкус слово-определение губы Флавесс. Ее тело в бесформенной ткани невольно отшатнулось от графа. Может быть, она его ненавидела за резкие слова? А может, ненавидела себя за то, что дала себя уговорить отправиться в авантюрную безысходность?

Но Дерлин дернулся от вымолвленного им в горячке, повторенного ею словца, как от летящей по дуге смертоносной стрелы.

— Я… я… не хотел. Э'мара меня вынудил. Он дуралей!

Они ехали дальше молча. Она думала, стоит ли его прощать? Снова прощать?

А он терзал себя душевными муками.

— Вы не виноваты, Дерлин. Вы говорили то, что в целом сформировалось в вашей голове о нас. Мы действительно… уроды.

— Нет! Нет-нет!! И еще раз — не-ет!!!

Он кричал, и следовавшие рядом верховые эльфы косились на них. Плевать! Главное: убедить ее в своей правоте!

Она скрутилась рядышком с ним в комочек, пряча горячее от слез личико и весь облик от отвратного и беспощадного к ним и ей мира.

— Я всегда… с тех пор, как узнал о вас… С той ночи у озера… Все хотел узнать… Как так получилось, что вы стали… стали…

— Уродами.

Он сжал до хруста костяшек вожжи и заскрипел зубами.

Она резко выпрямилась, как струна и откинула на плечи капюшон, подставляя лучам солнца свою неестественную, ослепительную красоту. И в той красоте ошарашенный Дерлин увидел все: ненависть, любовь, бешенство, очарование и жизненность. Кроме всего того, что оставила после себя на ее теле и душе ритуальная магия, она хотела жить. И Дерлин именно тогда дал себе слово, заветную клятву: окружить сидящее рядом с ним создание теплом, лаской и заботой.

Лерньек и кто-то еще из эльфаров чуть не слетели с седла. Кони шарахнулись по сторонам.

Она озорно посмотрела ему в глаза.

— Вам не понравится мой рассказ, хон Тольенн. Не понравится. Но разве вы когда-нибудь, кому-нибудь оставляли другого шанса? Вы покоритель сердец, граф! — и она в звонкой радости дня игриво рассмеялась. — Я расскажу вам…

А Дерлин смятенный и смущенный краснел. И сердце его наполнялось непередаваемыми доселе чувствами. Неужели любовью?

А Флавесс уже рассказывала, и все ее слушали, даже в фургоне. Жадно и цепенея на глазах…

— Ваше величество! Ваше величество?!

Король Берхат Альрин не отвечал. Он был далеко. Очень далеко. Его гипнотический пристально-вязкий взор припечатался к стенам. Глаза неотрывно смотрели в настенные композиции, а душа и память парили очень-очень далеко. В совсем другом времени, еще не успевшем позабыться и испариться в слоях веков. Что для эльфа два года? Краткий миг-мгновение! Но они были для эльфов тяжелыми и переломными. Военные времена. Каждая минута, нет, даже каждая крохотная секундочка стоила кому-то жизни. Погибал, мал и велик. Без роду и племени, вельможа и высший чиновник. Общину Эльриха Эльсдина в те кровавые деньки косила беспощадная, безжалостная к судьбам долгоживущих коса старухи-смерти. И не было в том деле ей ни спокойствия, ни остановки. И лишь отчаянные смельчаки-смертники — их сотни, возмоглись воспрепятствовать лихому преследованию со стороны карателей-дайкин. Их взбудораженный веками гнета пыл к мщению и непокорности. Но с тех бойких и вверенных королю да Кругу сотен осталась жалкая кучка… огарок несчастных и прокаженных душ. И вот эта!.. Да-да, именно эта фресочка о них! Умопомрачительная работа! Сногсшибательная зрелищность и видимость эпизода.