Любить нельзя расстаться (СИ) - Лиана Белая

- Что это за город? – не поворачивая к лелю головы, спросила она.

- Эль-Пуэбло. Это исторический район Лос-Анджелеса, который был основан в 1781 году королём Испании Карлосом третьим.

- Ты уже бывал здесь?

Вильем тихо засмеялся и кивнул:

- Приходилось.

- Расскажешь?

- Непременно.

Машина практически проехала весь город, когда водитель свернул на тихую безлюдную улочку и остановился у кованой ограды, сплошь увитую плющом.

- Приехали, сэр, - темнокожий парень вышел и начал выгружать багаж.

Наташа вышла из автомобиля и, приложив ладонь козырьком ко лбу, стала рассматривать старинное трёхэтажное здание за оградой. Ворота медленно распахнулись, и Вильем слегка подтолкнул жену:

- Проходи, мы на месте.

Аккуратно подстриженные газоны, цветники по обеим сторонам подъездной дорожки, которые тщательно были выметены, говорили о том, что за домом хорошо следят. Первое впечатление заброшенности тут же улетучилось, как только Наташа ступила на территорию особняка. Девушка-лада по-мальчишески присвистнула, задрав голову вверх. Добротные стены из кирпича, покрытые «шубой» из цементного раствора и толстые рамы окон, явно не современного производства, говорили о многом. Несколько труб торчало из красной черепичной крыши – значит, в доме был камин или печное отопление, сделала она вывод.

Массивная входная дверь открылась, и им навстречу вышел высокий мужчина в чёрном форменном костюме.

- Добро пожаловать домой, сэр, - чопорно произнёс он, а затем, покосившись на Наташу, кивком головы приветствовал и её: - Мэм.

- Домой? Вильем, что он такое говорит? – в недоумении повернулась она к нему.

- Э-э-э, - растерялся лель и потрепал себя по затылку, взъерошивая волосы. – Пойдём, объясню в доме. Спасибо, Сэм, можешь быть свободен, - обратился он к мужчине, который тут же исчез.

Войдя в просторный холл, девушка-лада от изумления открыла рот.

- Ничего себе!

Внушительных размеров холл со сводчатым потолком и мраморной плиткой на полу. Высоко под потолком висела хрустальная люстра с десятками зажжённых лампочек, которые отражались на полу, словно в зеркале. Внутри всё блестело и сияло. Лестница и перила из дерева, ведущие на верхние этажи, были покрыты тёмным лаком. Старинный камин с причудливой лепниной, мебель, вазы, картины на стенах, различная утварь, отделка стен и потолка, говорило о том, что всё это раритет, который непонятно каким чудом сохранился до наших дней из глубокой древности.

- Потрясающе! – воскликнула девушка и повернулась к лелю, который ждал, пока Наташа хорошенько осмотрится. – Это музей? Или твой дом?

- И мой тоже. Дело в том, что это наш семейный дом. Здесь родился я, Эмиль, Эрик, Алан и Фрейя с Авророй. Это дом наших родителей, которые построили его в начале девятнадцатого века.

- Не может быть! Ты серьёзно? И он так хорошо сохранился до наших дней?! Невероятно! – тут Наташа заметила картину, висевшую над камином, и подошла ближе. – Это же та картина, которую я видела у тебя в Карелии, в лесничем доме.

Вильем улыбнулся и подтвердил:

- Да это она. Я привёз её сюда два года назад. Это единственный портрет, где запечатленна вся наша семья. Дом отреставрировали, год назад, о чём я получил уведомление от управляющего – Сэма. Решение было принято на семейном совете. Все без исключения вложились в реставрационные работы. Даже мебель была приведена в первоначальный вид. Здесь сохранилось всё так, как было при жизни наших родителей.

- Эмиль ничего не рассказывал мне. Почему? – немного грустно спросила Наташа.

- Этот сюрприз Эмиль хотел сделать тебе сам, поэтому и молчал до последнего. Но, а тут я появился в вашей жизни. Потом свадьба…, в общем, сюрприз брат подарил мне, как свадебный подарок. – Пойдём, я покажу тебе дом, - махнул он рукой, поднимаясь по лестнице. – Нам пришлось осовременить дом в своё время: провести электричество, воду, проложить канализацию и многое другое, - Вильем водил Наташу по особняку, открывая одну дверь за другой, попутно комментируя их предназначение: - Второй этаж полностью занимала наша семья, на третьем были гостевые комнаты, но, а на первом до сих пор располагается хозблок и комнаты для прислуги.

- У вас были слуги? – удивилась девушка.

- Раньше у всех состоятельных Небесных были слуги, впрочем, как и у людей. Время было другое. Никто из людей больше чем на пять лет у нас не задерживались, иначе могли бы возникнуть вопросы о нашем возрасте.

- А Сэм? Он давно служит у вас? – кивнула Наташа в сторону лестницы, где предположительно мог находиться управляющий.

- Сэм служит уже тридцать лет. Но он уже стал старым и многого не помнит, считая нас детьми тех Кейнов, у которых начинал служить – то есть нас, - усмехнулся лель. – Мы долгое время не посещали наш дом, а когда несколько лет назад Эмиль вернулся сюда, а затем и я приехал, Сэм не переставал удивляться: как сильно мы похожи на своих родителей. Вот такая метаморфоза, - Вильем открыл очередную дверь и пропустил девушку вперёд: - Это комната Эмиля. Тогда в Карелии, когда вы расстались, он почти год прожил в этом доме. Но и естественно вырос в нём, эта комната всегда была его.

Наташа с замиранием сердца прошла внутрь и остановилась посередине, оглядывая обстановку. Ничего особого она не увидела. Старинная кровать с резным изголовьем заправлена белоснежным покрывалом, коричневый отполированный платяной шкаф, комод такого же цвета, стол, два кресла и пушистый ковёр под ногами. Плотные узорчатые занавески закрывали большое окно, выходящее в парк, в котором росли могучие дубы, высокие клёны и душистые липы. Наташа присела на кровать и сложила на коленях руки, с любопытством обозревая каждую мелочь комнаты.

- Даже не верится, - произнесла она после долгого молчания. – Будто в другую эпоху попала.

- Это и есть другая эпоха, малыш

- Ты скучаешь по тем временам, Вильем?

- Нет, - покачал он головой. – Мы привыкли жить долго, поэтому прошлое оставляем без сожаления. Вот только нам никогда не забыть родных: маму, отца и брата – Алана.

- Покажи твою комнату, - Наташа встала и направилась к выходу. Сердце девушки больно щемило, от осознания того, что Вильем с Эмилем жили здесь в своё время и лишились не только своих родных, но и того времени, в котором родились, когда её ещё и в помине не было. Наташа всё-таки на половину была ладой, и ничто человеческое ей было не чуждо, ностальгия в том числе.

Вильем, на