Остров притяжения (СИ) - Шмик Александра Сергеевна

     Я был поражён твоими словами. – Не понимаю тебя. Ты говоришь странные вещи. Что за миссия меня ожидает?

     Ты улыбнулась мне тогда. – Понимание придёт к тебе совсем скоро. Понимание всего, но не раньше чем уйду я. Ты начнёшь знать, а вот я, наоборот, начну забывать становясь всё больше человеком. Ты, вот что, батька, последуй за драконом в его логово. Он попросит тебя. Не отказывай.

     Я смотрел на тебя и думал: да кто же она такая? Но ты, будто подслушав мои мысли, пожала плечами.

     – Что такого я начну знать?

     И снова ты пожала плечами. – Ты узнаешь. Туман рассеется, и начав прозревать ты оставишь прошедшему огорчение и начнёшь видеть замысел.

     На следующий, после того разговора, день, объявился дракон. Стояла ветреная погода. Небо, затянутое тяжёлыми облаками, грозилось обрушиться на море и маленький остров, чудом державшийся за глубоко погребённой под толщей воды, твердь. Хлопнула входная дверь. Звякнуло стекло в окне кухни. Ветви берёзы, растущей под окном, проскребли по раме, стеклу и стене дома рассказывая о чём-то произошедшем. Я, занятый в этот час строганием щепы для растопки печи, отложил нож и пошёл к двери. Открыв её, обнаружил стоящего перед крыльцом дракона.

     – Ну здравствуй, – хмуро приветствовал я его. – Сашу ищешь? Так она в рощу ушла. Туда, – и махнул рукой вправо.

     Дракон, так во всяком случае мне показалось, кивнул. Взмахнув крыльями он поднялся и полетел в направлении мной указанном. Я же, постоял на крыльце, да вернулся в дом.

     Не прошло и нескольких минут, как за окном раздалось настолько сильное шипение, что стекло окна покрылось паутиной трещин, а краска на раме отлетала мелкой чешуёй. Перепуганный, я выскочил на крыльцо. Странное шипение было недолгим, секундным, и сейчас, кроме звуков ветра, других не было. Меня это не успокоило, и, глубоко взволнованный, я побежал в сторону, куда до этого направил дракона, где должна была быть ты. А вбежав в рощу, поражённый увиденным, остановился. Передо мной чернело пятно выжженной земли размером с большую поляну. Пахло горелым, а над угольно-чёрной поверхностью висело дымное марево.

     – Что здесь произошло? Саша! Сашенька! Ты здесь?!

     Ты не откликнулась.

     Весь вечер и следующий день я метался по острову в надежде найти тебя, но тебя нигде не было. Мир вокруг потемнел. Обесцветился. И вовсе не потому, что солнце зашло за горизонт. Солнца не было последних два дня. И дом стоял холодным. И море потеряло звуки и запахи. Обхватив голову руками я завыл, осознавая потерю того, что держало меня здесь, что заставляло двигаться, встречать новый день и улыбаться воспоминаниям. Появление тебя дало мне волю к жизни, и с твоим исчезновением, воля погасла.

     Заслышав хруст веток и шелест листвы, я умолк и поднял голову. К крыльцу, из сумерек, вышел Пегас.

     – И ты здесь. Снова ты. Будто страж. – Я с жалостью смотрел на коня. И тут меня прорвало и я уже не мог остановиться. – И ведь это вы, вдвоём с котом, были здесь. Вы всё знаете. Не просто так. И меня ты вёл сюда с умыслом. А я то благодарил тебя. – Голос мой стал низким, глухим. – Использовали вы меня, а теперь я не нужен стал. Да? И что дальше? Что делать то со мной будете?! – Я зло посмотрел на Пегаса, склонил голову и обхватил её руками. – Он сжёг Сашеньку, – запричитал я. – Да. Сжёг. Она сгорела. Моя дочь сгорела! Неужели она сама этого хотела? Нет! Будьте вы все прокляты! Нет! Будь проклят этот остров! – Я вскочил на ноги, вбежал в избу, и схватив заплечный мешок положил туда топор, нож, немного сушёных ягод, грибов и рыбы. В предбаннике прихватил с собой лук со стрелами, телогрейку и выскочил на улицу.

     Не потрудившись притворить дверь, сбежал с крыльца, и не помня как, уже быстрым шагом приближался к берегу. Стянув лодку на воду, забрался в неё, поставил вёсла… Мне что-то мешало. Пошарив в карманах куртки, вытащил резного дракончика, охнул от нахлынувшего на меня огорчения, огляделся, зло бормоча, выбрался из лодки и поставил фигурку на ближайший камень. Вернувшись в лодку, посмотрел на далёкий берег большой земли, что выделялся чёрным пятном на фоне тёмного неба, и стал грести. Спокойная вода моря не препятствовала мне. Лодка удалялась от острова.

     Пристав к берегу я затащил лодку на песок, повернулся к видневшемуся вдалеке острову, и поклонился. Свернув вправо, побрёл вдоль берега. В пролеске между морем и дорогой, показалась крыша старой, покосившейся избёнки, она, судя по всему, давно стояла заброшенной. Изнутри жилище представляло собой одно помещение, в котором разом умещались печь буржуйка, железная кровать, кое-как сколоченный стол и скамейка. Пара сундуков обитых стальными, ржавыми полосами, да несколько крюков на стене возле кровати дополняли обстановку. На столе лежало несколько листов чистой писчей бумаги, перо и чернильница. На верхнем листе было аккуратно выведено: «Фёдору», и лежал конверт, самый обычный, клеенный из такого же листа. Я присел на скамью, хмуро посмотрел на стол, смахнул конверт в сторону и взял в руки листы.

     –Да, поди, чистые все. Нет ничего. Но моё имя… – сказав это в слух я задумался глядя на печь. – Моё имя… а может и не моё вовсе. – Затем встал, закинул за спину мешок и вышел из избы. Пройдя несколько шагов опомнился, что не затворил дверь. Вернулся, но неожиданно для себя принял некое решение, весьма меня удивившее, и, пройдя в избу сел снова. Придвинув к себе листы, отложил верхний с надписью, открыл чернильницу и обмакнул в неё перо.

<p>

<a name="TOC_id20291211"></a></p>

<a name="TOC_id20291213"></a>Глава 21 РАССКАЗ

      Народ, что жил среди снегов, мудрость времени хранил. Из поколения в поколения, через трагические кончины мира, проносил он знания от начала самого. Знания свои, ни кому не навязывая, крепко в руках держал. И была одна, которую ждали люди народа этого. И ею была я. Не каждому поколению дано было встречать меня, Странницу. Те же, кому счастье встречи выпадало, рассказывали мне о временах давно ушедших за горизонт. И только им было ведомо, кто есть Бог и Создатель. Только они были избавлены от заблуждений. Не строили они храмов, и не молились, но берегли знания, и в ожидании встречи проживали свои жизни без сожаления.

      ***