Жизнь за трицератопса (сборник) - Кир Булычев

– Слушаюсь.

– Только без жестокостей по отношению к орлам.

– Разумеется, будьте уверены.

С этими словами лейтенант ушел, а к Минцу заглянул его сосед Корнелий Удалов и поинтересовался:

– Кто к тебе на шестисотом «мерсе» приезжал?

– Работу предложили.

– Трудную? – Друг знал, что спросить.

– Не знаю. Но в пределах разумного.

– Что платить будут?

– Обещали добавить к пенсии. И письмо президента.

– Почетно, – сказал Удалов. – У нас в городе ни у кого такого письма еще нет. А подробнее?

Когда через три недели в Кордильерах на высоте шести тысяч метров над уровнем моря орнитолог Хосе Мария Бенвенуто, выполняя, подобно сотням орнитологов в десятках стран, секретное задание Российской академии наук, отыскал орлиное яйцо с двумя желтками, он готов был плясать от счастья. Профессор Минц очень бы расстроился, узнав, что в отличие от него, российского ученого, зарубежные участники операции получили многотысячные премиальные. Так у нас часто бывает: все пророки обитают за пределами отечества.

Многие иностранные разведки сбились с ног, стараясь понять, что за каверзу задумал Кремль, почему вдруг так остро понадобилось орлиное яйцо с двумя желтками. Не удивительно, что в самолете, который вез в Россию термостат с орлиным яйцом, помимо наших охранников и разведчиков набилось полсотни иностранных шпионов. Но уже в Шереметьеве-2 их отсекли от яйца, а вечером отвели в Большой театр на «Лебединое озеро», после чего развезли по домам.

А профессор Минц, получив яйцо и инкубатор, принялся внимательно изучать развитие зародыша. Наверное, читатели уже догадались, какой путь избрал наш гуслярский гений: он решил во много раз сократить путь эволюции, использовав метод, именуемый в среде физиологов методом «сиамского близнеца».

За несколько часов до того, как два орленка должны были вылупиться из одного яйца, Лев Христофорович извлек младенцев из скорлупы и сшил их нижние части тела, отсекши все лишнее – ноги, хвосты, крылья…

В результате возник птенчик нужной конфигурации. Оставалось закрепить плоды операции и вырастить птенца до нужной кондиции.

Когда слух о том, что во дворе у Минца живет двуглавый орленок, разнесся по городу, люди стали ходить туда и глядеть на Символенка. Орла Минц назвал Символом, но пока он не подрос и выглядел как типичный гадкий орленок, его кликали именно так.

Сначала Минц полагал, что придется держать во дворе приемную орлицу, но на второй день из Москвы прилетел десант орнитологов – они привезли с собой несколько крупных птиц на выбор. Из них следовало выделить кормилицу Символенку. Среди птиц были две гусыни, индюшка, пингвиниха, крупная курица и ворона. Остановились на гусыне Светке. Другие птицы либо отказывались кормить двухголового урода, либо приходили в ужас. Пингвиниха даже хлопнулась в обморок, чего раньше за птицами этой породы не наблюдалось.

Гусыня, по причине крайней неразвитости, полагала, что обзавелась двумя птенцами. Она считала их по желтым глоткам. А так как в пище недостатка не было, она с работой справлялась удовлетворительно. Правда, предпочла бы кормить Символенка вегетарианской пищей, но раз тот от нее отказывался, совала в клюв желательную ему еду, хотя сама зажмуривалась от отвращения и, наверное, думала: «Ну и уродов я высидела!»

Наступила осень. Правительство настояло, чтобы орленка перевезли в Москву, в специальный Институт прикладной геральдики под личным патронажем Герольдмейстера Российской Федерации, а Минц перешел к другим заботам. Он думал, что Москва о нем забыла, и не очень расстраивался, но к Новому году получил личное благодарственное письмо президента, а почтальон Дуся принесла ему пенсию на двадцать рублей больше, чем раньше, – персонально прибавили.

О дальнейших событиях Лев Христофорович и Удалов узнали лишь весной, частично из телевизионных новостей, частично из газет.

Как всем известно, пребывание в Кремле Символенка, который уже стал Символом, держалось в глубокой тайне. И понятно почему: в Москве готовились к приезду президента Франции Ширака и еще трех разных президентов, которые должны были решать насущные вопросы, связанные с международной репутацией нашего государства.

Когда высокие гости направлялись в зал заседаний, где должны были эти насущные вопросы обсуждать, президент страны провел их через Государственный зал, посреди которого возвышался хрустальный терем. В нем на золотом суке сидел крупный двуглавый орел и в упор рассматривал иностранных гостей.

– Что это? – воскликнул президент Франции.

– Это наш геральдический орел, – со знакомой всему миру лукавой улыбкой ответил российский президент. – Как бы символ России. С пятнадцатого века им обладаем.

– Этого быть не может! – возразил президент Италии. – Двуглавых орлов не бывает.

– Нигде не бывает, – согласился глава России, – но у нас они водятся.

– Наверное, это какая-то шутка, чучело анимированное, – предположил президент Франции.

Он вспомнил о своем легкомысленном прошлогоднем заявлении и понял, что русские тут обштопали французов.

Обиженный орел открыл клюв и издал пронзительней клекот, от которого задрожали стекла.

– Мы можем выпустить его в зал, – сказал русский президент. – Но надо будет закрыть окна. Мы дорожим орлом, он – птица редкая, и если улетит, наши экологи нам этого не простят. Только учтите, что вам всем придется надеть бронежилеты и противогазы, потому что наш Символ – птица нервная и очень сильная. Он может разодрать барана.

И тогда гости стали просить русского президента, чтобы он не выпускал орла наружу. И так верят.

Президенты, взволнованно переговариваясь и отдавая должное русской науке и русской смекалке, прошли в зал заседаний и вскорости подписали очень нужные России международные документы. А вот что касается сохранности орла и опасения, что экологи не простят, если с ним что-нибудь случится, – тут президент словно в кофейную гущу смотрел.

Случилось.

Прежде чем что-то случилось, к Минцу пожаловал новый гость. Был он мал ростом, скромен в манерах, облачен в синий костюм на шесть размеров больше, чем требовалось, на голове – зеленая, расшитая тюбетейка.

Войдя в дверь, он протянул вперед маленькие толстые руки и схватил ладонями кисть профессора. Сжал ее мягко, но крепко и требовательно.

– Благодетель нашего народа, – пропел он с текучим среднеазиатским акцентом, – драгоценный Минц-ага, не откажи в любезности…

– Что? – испугался добрый профессор. – Неужели у вас случился падеж барашков? Неужели налетела саранча? Я немедленно сажусь за изготовление сыворотки.

– Не беспокойся, Лев Христофорович, – перебил его гость. – Не в этой мелочи дело. Речь идет о национальной гордости Кзылкумстанского народа.

– Может, чаю хотите? – спросил Минц.

– Не перебивай меня, дорогой, время не ждет, – сказал человек в тюбетейке. – Слушай сюда внимательно.

Он присел на продавленный диван, вытер рукавом запачканные носки ботинок, пошевелил губами, молясь, и заговорил:

– Наш вождь и учитель Кзылкумхаджи был на совещании дружественных государств в Москве. И знаешь, что он увидел в Кремле?

– Царь-пушку? – почему-то предположил Лев Христофорович.

– Не говори глупостей, профессор-мофессор. Он увидел там символ русской империи, благородную птицу о двух головах, орел называется. Эта птица сидит во дворце, в хрустальном доме, иностранные президенты приезжают, видят, какая в России есть птичка и говорят: «Вах! Такую страну Россию уважать будем. Нигде птицы орел о двух головах нет, а в Кремле есть!» Понимаешь?

– Понимаю, – согласился профессор Минц.

Он смотрел за окно. Там косо, под ветром, летели лепестки яблонь. Наступила очередная весна. Профессор Минц внутренне сжался. Сейчас ему будут предлагать работу. Интересно, кто у них там? Тянитолкай? Это еще не худший вариант. Только бы не дракон!

– Ты наш герб видел? – спросил кзылкумстанец.

– Не приходилось, – вздохнул профессор.

– Тогда смотри.

Гость вытащил из кармана большую монету. На ней был изображен герб страны. В печали Минц принялся считать головы орла. Потому что герб Кзылкумстана представлял собой орла с несколькими головами.

– Сколько их? – нервно спросил он.

– Надо знать, – строго ответил гость. – Семь областей содержится в нашей республике. Семь голов у смелого орла, который мысленно реет над нашей державой. Лживые завистливые соседи говорят, что нет такой птицы! Как не бывает двуглавый русский орел. Теперь есть русский орел. Где же Кзылкумстанский орел? Я тебя спрашиваю, где?

Минц не смог ответить на этот вопрос.

– Тогда садись и делай, понимаешь?

– Не могу. Это выше моих сил.

– А двуглавый ниже твоих сил?

– Двуглавый – на пределе реальности.

– Я киллеров пришлю, не жить тебе, Минц.

– Я старый человек. Я говорю правду. Наука не сможет изготовить или вывести семиглавого орла.