Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не знаю, что сделал бы обычный ребенок на ее месте, но Дара никому и словом о своей находке не обмолвилась. Кроме Игоря, конечно. Я, правда, заметил, что она опять как-то в себе замкнулась, но списал это на то, что после поступления Олега они с Игорем стали намного реже его видеть и наверняка скучали по нему. Аленка заменить им его не могла, поскольку ровней себе они ее все еще не считали — Дара даже ее сторониться начала, заявив вдруг, что ей пора учиться самой уроки делать.
Начался тот устрашающе длительный ураган, кардинально изменивший всю нашу жизнь и чуть до конца ее не разрушивший, с двух ударов грома. Последовавших один за другим и лично меня полностью оглушивших.
Первой в тот вечер позвонила мне Марина.
— Тоша, Дара сегодня спросила меня, отец ли ты ей, — как обычно без вступительной анестезии приступила она к делу. — Прямо в лоб спросила.
Мне показалось, что у меня земля из-под ног уходит.
— А ты что? — невнятно промямлил я ставшими вдруг непослушными губами.
— Я сказала ей, что такие вопросы, — ответила Марина с нажимом, — можно задавать лишь тем, кого они касаются.
— Спасибо, — не нашел я никаких других слов для ответа.
— Что ты собираешься делать? — ни на йоту не ослабила она напор.
— Не знаю, — признался я. — Мне нужно подумать.
Не прощаясь, я повесил трубку. Еще пару настойчивых вопросов, и она окончательно загнала бы меня в полный ступор. Мне нужно было переварить услышанное и продумать план действий. Хоть какой-то. Хоть первые шаги. Хоть с какой стороны подступиться…
Когда снова зазвонил телефон, я впервые всеми внутренностями понял, почему Анатолий так скалится при одном упоминании Марининого имени. Сказал же, чтобы не мешала!
— Тоша, Игорь только что поинтересовался у нас с Татьяной… — также без вступления произнес Анатолий тоном, который я от него еще ни разу не слышал — так передают сводки о последствиях стихийного бедствия в штаб по его ликвидации.
— Отец ли я Даре? — глухо спросил я.
— А ты откуда знаешь? — Он даже удивился собранно и сдержанно.
— Дара о том же сегодня Марину спрашивала, — ухватился я за возможность хоть на какой-то вопрос внятно ответить.
— Лихо! — присвистнул он, и, помолчав, добавил: — Мы ему ничего не сказали — кроме того, что у тебя за спиной такие разговоры вести просто непорядочно…
— … за чем он сразу вашу уклончивость учуял, — продолжил за него я, — и, в крайнем случае, завтра о ней и Дара узнает.
— И что…? — начал он.
— Потом, — оборвал его я, и он, слава Богу, понял и оставил меня в покое.
Не стану скрывать — выбрался я из своего рабочего места в тот день только после того, как девочки уже легли спать. Я просто не мог встретиться лицом к лицу с Дарой. Сколько я за ту ночь кругов по кухне намотал — даже примерно не могу себе представить. Но к утру голова как-то прояснилась, и я понял, что пора Дарин квест на финишную прямую выводить — ей сколько преград ни поставь, она их все равно обходит.
Ни на какой откровенный разговор утром я даже не рассчитывал — мы в школу, как всегда, опаздывали, да и Аленка с нами ехала. Но и после школы, вечером, она, как ни в чем ни бывало, уткнулась в свои дела и не замечала… или делала вид, что не замечает моих постоянных заходов в их с Аленкой комнату. И на следующий день тоже, и еще на следующий — словно вся та куча вопросов, которые у нее наверняка возникли, вовсе и не требовала ответов.
Я занервничал — как бы она эти ответы где-то в другом месте не нашла — и к концу недели, устав гадать, что происходит, позвонил Максу. Трубку он снял мгновенно.
— Ты давно Дару видел? — начал я, не здороваясь.
— Что случилось? — резко спросил он.
— Я тебя спрашиваю, когда ты ее в последний раз видел? — процедил я сквозь зубы.
— Во вторник, — рявкнул он. — Что с ней?
— А ты не знаешь? — ответил я ему тем же. Именно во вторник мне и звонили Марина с Анатолием.
— А-а, — явно спокойнее протянул он. — Ну, рано или поздно это должно было случиться…
— Да ну?! — От внезапно возникшего подозрения меня прямо затрясло. — А не подскажешь, каким образом? Тебе-то, с твоим опытом, наверняка виднее, откуда всякие непредвиденные повороты событий берутся.
— Если тебя интересует, не я ли ей об этом рассказал, — холодно произнес он, — то нет, не я. Перед тем как двойную жизнь вести, нужно узнать, как это делается — хотя бы у тех, кто этому обучен. Элементарная азбука — хранить любые документы в недоступном для окружающих месте, а при отсутствии его всегда держать их при себе.
Вот тогда-то я и вспомнил и свой никогда не закрывающийся стол, и Дарино свидетельство о рождении на самом виду в верхнем его ящике, и свою злополучную поездку на СТО в воскресенье.
— И что у нее сейчас на уме? — поняв, что кроме, как себя самого, пинать ногами мне некого, мрачно поинтересовался я.
— Что значит — на уме? — медленно, с расстановкой произнес он. — Вы что, не говорили с ней об этом?
— Нет еще, — нехотя признался я. — Галя еще вообще ничего не знает, а Дара… как-то не идет на разговор.
— Интересно… — В голосе у него послышалось радостное возбуждение, тут же взятое под контроль.
— Мне не нравится то, что я слышу, — отчетливо, по слогам, произнес я.
— Что именно? — Он уже вернулся к своему обычному, ровному тону.
— Если ты решил воспользоваться ситуацией, — едва сдерживаясь, продолжил я, — даже если не ты ее создал… Ты, кажется, отказался от нее? Даже дважды, насколько я помню? Даже письменно, если память мне все еще не изменяет? Я тебя в порошок сотру, если ты теперь только попробуешь…
— Попробую что? — перебил он меня отнюдь не бесстрастным тоном. — Отказался не я от нее, а ее мать от меня — в твоем присутствии. Перед возвращением на землю меня вынудили подписать официальный отказ от прав на нее — по требованию Стаса и Марины, о чем они сами тебе поведали. И я, если память не только тебе не изменяет, до сих пор ни на какие права не претендовал. Наоборот, всякий раз, когда бы ты ни упирался в свое полное ее непонимание, по первому твоему свистку являлся…
— Да
