Иван-царевич и C. Волк. Жар-птица - Светлана Багдерина

— А где у него голова?

— С той стороны, где лежат кости…

Пока Серый и джин обнимали и хлопали по спине блаженно улыбающегося Виктора так, что у него кувшин чуть не вывалился из рук и опять не свалился в карьер, Масдай не спеша поднялся вверх и приземлился невдалеке от провала.

— Ну, Загад, сколько тебе потребуется, чтобы поменяться местами с моим Иванушкой? — радостно потер руки Волк.

— Я не Загад, я… — по привычке ворчливо начал было джин, но махнул рукой и улыбнулся. — Я готов прямо сейчас.

— Нам отойти подальше? Отвернуться? — заботливо склонился над коленопреклоненным Шарадом Волк.

— Нет, не надо. Отойдите на пару шагов — чтобы было лучше видно. Всё равно, что бы ни случилось после того, как я попал в ваш мир, меня поддерживала всегда мысль, что ни один джин в мире никогда не мог сделать этого, — Шарад гордо выпрямился, и мягкий ветерок нежно раздул его жиденькую бороденку и длинные белые волосы. — Я — первый. Правда, думаю, что и последний, но все же!.. Я единственный, потому что лучший!..

— И скромный!.. — подсказал ему Серый.

— Да!.. Кхм. И так, начнем!

Огранщик и Волк отступили немного назад и присели на землю. Виктор — готовый бежать, если эксперимент выйдет из-под контроля. Серый — готовый бежать в другую сторону — обниматься и приветствовать своего незадачливого друга. Вот удивится и позавидует Иванушка, когда он расскажет ему, какие приключения у него были, что он повидал, пока он прохлаждался там в чужой квартире!..

Шарад откашлялся в последний раз, уселся перед кувшином, поджав ноги и забормотал слова заклинаний и заводил руками вокруг своего драгоценнейшего кувшина.

Поначалу ничего не происходило, и Серый с Виктором уже начали было обеспокоено переглядываться, как вдруг из горлышка кувшина повалил сиреневый дым, моментально окутавший и джина, и его дом, и сладкий запах ванили и корицы ударил в нос, как будто внезапно обрушилась стена склада специй.

От неожиданности оба они заморгали, а когда дым и аромат рассеялись, у кувшина остался лежать неподвижно ничком человек.

И это был не джин.

— Ванька!!! Ванюха!!! Иван!!! Чтоб тебя мухи съели!!! — Волка как пружиной подбросило с места, и он налетел на распростертого человека и ну его обнимать и колотить по спине и бокам, и мять, да так, что тот едва от него вырвался.

— Пусти меня! Пусти!!! Отстань!!!

Волк закаменел.

Не веря своим глазам, смотрел он на только что появившегося из кувшина — а откуда же еще! — человека.

И это был не Иванушка.

— Ты кто? — непослушными губами только и смог выговорить он.

— Я — Фарух. Купец. Начинающий…

— А где Иван?

— Заместитель джина? Не знаю… Он там был, но когда я туда попал, его там не было, — исчерпывающе объяснил он.

— А ты сам-то как туда попал? — сердито потребовал ответа Волк, уперев руки в боки.

— Не знаю, — честно признался начинающий купец. — Я падал в пропасть, и вдруг… очутился там. В комнате.

И тут страшное подозрение закралось ему в голову.

— Это мой кувшин! — быстро протянул он руку, чтобы вожделенный сосуд никуда от него нечаянно не ушел, но пальцы его сомкнулись на пустоте.

— Это мой кувшин, — мрачно объяснил ему Серый, сжимая до боли в пальцах рукоять меча. Его взгляд даже не говорил, а кричал о том, что разница между начинающим купцом и заканчивающим купцом может быть всего в одном точном ударе.

— Так бы сразу и сказали… — все схватив на лету, сильно побледнел и сделал инстинктивно шаг назад Фарух.

— Где ты видел Ивана в последний раз?

— Н-на корабле… Я вызывал его… чтобы он спас нас от птицы Рух… Потом Семьбаб-мореход бросил меня на этом острове… пока я спал… и меня захватили в рабство… А потом… когда я попытался получить свой… то есть, ваш… я хотел сказать… кувшин… назад… я оступился и повалился в этот провал… А дальше я уже рассказывал… — Фарух растеряно замолк, но тут же спохватился:

— Но мы с вашим другом договаривались, что когда он поменяется местами с джином, я смогу получить этот кувшин!..

— А насчет того, если ТЫ поменяешься местами с джином, вы не договаривались? — недружелюбно поинтересовался Волк.

— П-по-моему, нет…

— Ну, и всё. Отойди, и не мешайся. Купец…

— Но я же… Но как же… А как тогда… — Фарух был готов расплакаться. Этого и следовало ожидать… Размечтался, дурень… А когда с ним ещё было как-то по-другому?.. Под какой же несчастливой звездой, и в какой такой злосчастный день родила его горемычная матушка, что он мается теперь всю свою ничтожную жизнь?..

Огранщик, всё это время с безмолвным участием поглядывавший на него, подошел поближе к Серому и что-то зашептал ему на ухо.

Отрок Сергий состроил кислую мину, но выслушал, вздохнул, и, пробурчав что-то типа «Ходят тут всякие, под ногами путаются», потёр кувшин.

В клубах разноцветного дыма и снопах фейерверков перед ним предстал Шарад во всей своей стометровой красе — в перьях, стразах, пайетках, парче и кружевах, как Филипп Киркоров на бенефисе, и довольный, словно слон после купания.

— Слушаю и повинуюсь, — сложив ладони вместе, с достоинством поклонился он.

— Иди-ка сюда, уважаемый, — поманил его к себе Волк, и джин быстро уменьшился до человеческих размеров и присел на край своего кувшина.

— Так чего тебе надо, коммерсант? — кивнул головой в сторону Фаруха Серый. — Только покороче — нам некогда.

— Я?.. Мне?.. — растерялся Фарух, но тут же собрался с мыслями, понимая, что, как правило, Фарухам такие предложения два раза не делаются. И, если быть точным, такие предложения ему не делались ещё вообще ни одного раза. Он набрал полную грудь воздуха и начал, пункт за пунктом, озвучивать свою мечту:

— Хочу самую большую и самую богатую лавку на всем Шатт-аль-Шейхском базаре, склад, полный товаров, самый большой, красивый и богатый дом в городе, стойла с десятком белых лошадей и верблюдов, прислугу, чтобы моей матушке больше никогда не приходилось работать, и… И… И…

— Ну, что ещё?

Фарух смутился и покраснел до самой тюбетейки.

— А можно, я джину на ушко скажу?..

— Валяй, — щедро махнул рукой Волк.

Фарух робко оглянулся по сторонам — не подслушивает ли кто — и быстро шепнул Шараду несколько слов.

— Всё? — сощурился Волк.

— Всё! — счастливо кивнул начинающий купец, и если бы он улыбнулся еще шире, уголки его рта встретились бы на затылке.

— Шарад, исполни, будь другом, — ухмыляясь, отдал команду непроизвольно заразившийся такой улыбчивостью Серый.

— Слушаюсь и повинуюсь, — тоже улыбаясь в усы, склонил голову джин.

И в тот же самый миг, непостижимым образом не привлекая внимания сотен и тысяч людей на улицах Шатт-аль-Шейха, на базаре, вежливо, но настойчиво потеснив соседей, разукрашенная, как рисунок ребенка, впервые в жизни дорвавшегося до фломастеров, появилась новая лавка.

Недалеко от пристаней вырос, как гриб-крепыш, вместительный глинобитный амбар, у дверей которого, закрытых на тяжелый висячий замок, на бочонке дремал на жаре суровый сторож с большущей палкой.

На самой широкой и чистой улице, ведущей прямо к самому калифскому дворцу, вдруг возник огромный дом с садом, стойлами с верблюдами и скаковыми жеребцами — все как заказывали!

А посреди двора, оглядываясь ошарашено и прижимая к мыльной груди стиральную доску, очутилась Саида-апа, мать молодого Фаруха, который пропал… пропал… Да нет же!.. Вот же он — в богатых одеждах, с кошельком, полным золота, на серебряном поясе, обнимает её, целует и щекочет…

— Премудрый Сулейман!.. — ахнула матушка начинающего, но уже подающего большие надежды купца, и уронила доску в пыль.

…И щекочет её длинной, окладистой, выкрашенной огненной хной, бородой.

…Джин прихватил с собой молодого купца, исчез на мгновение и тут же вернулся.

— Всё устроили? — по инерции не переставая улыбаться, спросил его Сергий.

— Как договаривались, — кивнул Шарад.

— А теперь расскажи мне, многоуважаемый джин Шарад, где нам искать нашего наследника лукоморского престола, — скрестил руки на груди Волк, и без того слишком долго задержавшаяся на его лице улыбка медленно сползла и пропала.

Нахмурился и джин.

— Можешь снова обозвать меня старым саксаулом, о отрок Сергий, но я не знаю, куда мог подеваться твой друг. Он не мог выйти из моего дома! Никак не мог! Это просто невозможно! Только существа с сильным магическим даром могут преодолеть стену Молчания!.. Он, случайно, не волшебник? — наперед зная ответ, но всё же, на всякий случай, уточнил джин.

— Да нет, ты что… Из него волшебник как из… — и тут Волк прикусил язык. — Постой! А если бы у него был магический предмет большой силы — тогда он бы смог выйти из твоего дома?

— Магический предмет? — напряженно подался вперед Шарад. — А у него был магический предмет большой силы? К стыду своему должен признаться, что тогда, в караван-сарае, я был слишком занят своей персоной, и не уделил твоему другу должного внимания, но мне и впрямь показалось, что наш обмен прошел что-то чрезвычайно легко… Но тогда я подумал, что это от моей гениальности, помноженной на мои выдающиеся способности… Так у него был магический предмет большой силы?