Мир клятв и королей - mikki host

– А в чём разница?

Апатичность в её голосе заставила Кита вздрогнуть.

– Рика погубили тёмные создания, – серьёзно произнесла Марселин, сдвинув брови, – а Пайпер погубила одного из них, подсаженного в его тело. Это разные вещи.

Соня медленно подняла и опустила плечи – видимо, пожала ими, тем самым выразив своё отношение к довольно прямому ответу.

– И что, – удивительно спокойным тоном продолжила она, – Рик не был достоин того, чтобы с его телом обошлись иначе?

– Соня, – то ли предостерегающе, то ли успокаивающе произнёс Стефан, переведя на неё взгляд, – ты знаешь правила.

– Знаю, – глухо согласилась она.

Кит наизусть знал весь кодекс искателей, каждый пункт и подпункт, даже те, что находились в стадии разработки или уже давно были вычеркнуты, но между самими искателями было ещё несколько неофициальных правил.

Правило номер один: помнить, что искателями становятся по собственной воле. Никто не заставлял Кита или Алекса вступать в Орден, хотя последний, если хорошенько подумать, вряд ли смог бы отвертеться – семья Гривелли была известна именно этим. И Соню после того, как она соприкоснулась с сигридским миром, никто не заставлял вступать в Орден. Она, узнавшая обо всём, вполне могла предаться Забвению.

Правило номер два: жертвы не должны быть напрасными. Киту не нравилось это правило, но он слишком часто видел, как искатели, совсем ещё молодые и те, что повидали достаточно, жертвовали собой, чтобы спасти информацию или своих товарищей.

Правило номер три: никогда не вини никого, кроме самого виновника. Ты можешь бесконечно распинаться о том, что косвенные действия того или иного человека привели к смерти другого, но доказать это – совершенно другое дело. Если Марселин говорит, что Рика убили демоны, то обвинять Пайпер или хотя бы намекать на это – нарушение третьего негласного правила.

Впрочем, Кит понимал Соню. Полностью, до последнего слова и взгляда. Не понимал он только одного: почему она выглядела такой спокойной и равнодушной, словно всё это происходило с кем-то совершенно другим. Несмотря на недостаточную близость между ними и полное отсутствие звания «лучших друзей», Кит ощутил необходимость помочь Соне: хотя бы на несколько мгновений заменить Алекса, представив, что тот мог бы сказать и сделать в такой ситуации.

Стефан переступил с одной ноги на другую, явно намереваясь тихо ретироваться из комнаты, но замер и неожиданно спросил:

– Гилберту уже сообщили?

– Нет, – ответила Марселин, покачав головой. – По крайней мере, я – первая, с кем маги связались.

– Хорошо. Я займусь этим, – с запозданием произнёс Стефан, спрятав руки в карманы брюк.

Кит проследил за тем, как он направился к двери и, распахнув её без единого звука, скрылся в коридоре. Доложить о случившемся Гилберту и рассказать об этом Пайпер – приоритет, который, однако, был безжалостно проигнорирован полукровкой. Если бы он действительно взялся за дело всерьёз, он бы использовал портал, но все его действия были такими медленными, словно Стефан пытался оттянуть неприятный разговор так сильно, как мог.

Повернувшись к Соне, парень обнаружил совершенно новую эмоцию – любопытство, никак не вяжущееся с нынешней ситуацией и состоянием девушки. Выждав несколько мгновений, искательница, для чего-то заправив идеально лежащую прядь красных волос за ухо, спросила:

– Феи не отменят бал?

Кит промолчал. Правило номер четыре гласило, что в масштабах сигридского мира одна жизнь – ничто. И хотя будут официальные заявления, – как от Ордена, так и от некоторых наиболее заинтересованных в работе Ордена личностей, – скорбные взгляды и слова, бал никто не отменит. Всё-таки, королева Ариадна – совсем не та персона, что признает себя или свою новую наследницу менее важной, чем искателя из Ордена. Киту не нравилось, что этот факт был до безобразия правдивым и общеизвестным.

– Не думаю, – осторожно ответила Марселин.

Соня фыркнула. Этого следовало ожидать.

– Алексу будет чертовски плохо.

Глава 26. И сам не свой я

– Эй, – позвала Марселин, ослепительно улыбнувшись. – Выглядишь прекрасно.

– А я? – мгновенно оживился Эйс.

Марселин посмотрела на него со смесью недовольства и непонимания, но всё же ответила:

– Ты тоже выглядишь прекрасно.

– Супер, – отозвался он, падая на кровать. Говорить о том, что так он может помять свой костюм, Пайпер не решилась. Пусть делает, что хочет.

Сколько она уже сидит здесь, под надзором Марселин, и слушает попытки Эйса вернуть ей былое настроение? Должно быть, целую вечность.

Больше, чем вечность назад, Стефан пересказал ей некоторые детали недавнего нападения тёмных созданий на особняк. И меньше, чем вечность назад, дядя Джон объяснил ей, что к чему.

«Ты не виновата», – голос дяди Джона продолжал звучать в голове Пайпер даже когда, казалось, Марселин слишком яростно расчёсывала её волосы и грозилась сплести их во что-то невероятно тугое. Эти слова продолжали звучать, пока Пайпер, выгнав Эйса за дверь, с помощью Марселин разбиралась в юбках платья, поражалась переливам шифона на полупрозрачных рукавах и делала всё возможное, чтобы понять, как именно мастеру, создавшему это платье, удалось вплести золотые узоры на подоле, похожие на плавные незамысловатые линии. Слова звучали вопреки всем попыткам Пайпер заглушить их. Напоминали, что не всё так просто и однозначно, что сигридский мир – не поле для экспериментов.

Пайпер начинала терять уверенность в словах, брошенных Эйсу за одним из обедов. Начинало казаться, что играть по своим правилом – значит ставить под угрозу всю ту огромную работу, что была проделала другими сигридцами, и обесценивать их жертвы.

– Тебе не нравится причёска? – неправильно истолковав её молчание, уточнила Марселин.

Если бы Пайпер только не была настолько уставшей и запутавшейся, она бы рассыпалась перед девушкой в благодарностях и поставила ей памятник.

Ей нравилась причёска, безумно, потому что она совсем не была похожа на то, что Пайпер пыталась сделать со своими волосами, когда у неё было подходящее для этого настроение. Её мама, очень любившая шумные мероприятия и празднование своего дня рождения в каком-нибудь шикарном месте, всегда просила Пайпер выглядеть ослепительно. Пайпер было совсем не трудно, но она знала, что при всём своём желании и умении не сумеет выглядеть по-настоящему великолепно. Марселин же будто полностью это проигнорировала и превратила Пайпер в принцессу со взглядом утопленника. Последнее, правда, было виной сальватора.

В попытке отвлечься от ни на мгновение не утихающих слов дяди, Пайпер провела ладонью по волосам. Марселин шикнула на неё, когда пальцы девушки потянулись к локонам на затылке, собранным в небрежный, но каким-то образом выгладивший красивым пучок, закреплённый золотистыми шпильками. Но маг успокоилась, стоило Пайпер опустить руку ниже и пропустить сквозь пальцы локоны, падающие на плечи. Пайпер никак не могла точно определить, являются ли её волосы густыми, но Марселин сделала с ними что-то невероятное, доказав, что они всё же густые.

– Мне нравится, – наконец произнесла Пайпер, сдув упавшую на лицо прядь. Марселин тут же аккуратно подхватила её и вплела в другие, так, что та больше не мешалась. – Мои таланты заканчиваются на