Святая Русь (Энциклопедический словарь русской цивилизации) - О Платонов

Не покладая рук трудились над созданием Российской державы русские князья. Свидетели тому - многие десятки святых Рюриковичей, прославленных Церковью строителей и защитников русской православной государственности. Терпеливо и любовно складывали они основание будущего русского православного царства, преодолевая междоусобия, примиряя враждующих, отвергая честолюбивых. С момента раздробления России на множество уделов после смерти Ярослава Мудрого объединительная работа не утихала ни на миг. Поучения Владимира Мономаха, самодержавные устремления св. Андрея Боголюбского, кропотливый труд московских князей по собиранию Руси - все это лишь этапы становления русской державности, завершившиеся двумя блестящими царствованиями - Ивана III и Ивана IV и утвердившими национальное единство, освященное в своих истоках и целях святынями веры.

К к. XII в. Киев утратил значение общерусского центра. Южная Русь надолго увяла, завещав Северной, Верхневолжской Руси продолжить дело державного строительства. Летописцы говорят, что южные дружины храбро бились и "расплодили" Русскую землю. На долю северных князей выпало закрепить приобретенное, придав ему внутреннее единство.

Трудами таких благочестивых властителей, как Владимир Мономах, св. Андрей Боголюбский, св. Александр Невский, и других, им подобных, утвердился взгляд на княжение как на религиозную обязанность. Прекратилась постепенно и "владельческая" передвижка князей, заставлявшая их смотреть на свой удел как на временное пристанище, не требующее особой заботы. Князь стал наследственным владельцем - хозяином и строителем удела, передававшим его по наследству согласно собственной воле. Он осознал свою связь с народом и ответственность за него.

Усыпляя татар безусловной покорностью и данью, князья не упускали из виду и забот по организации народных сил - стремление вернуть былую независимость росло и крепло. Необходим был могучий подъем народного духа, но еще не появился на Руси единодержавный властелин, способный завершить дело, начатое Андреем Боголюбским и Александром Невским.

Трудности, стоявшие на пути обретения Русью государственного единства, казались непреодолимыми. Кто мог заставить удельных князей, лишь недавно почувствовавших себя самостоятельными владетелями, отказаться от своих прав и сделаться пусть высшим, но подчиненным сословием? Кто мог заставить города и волости, привыкшие к обособленности и своим древним правам, слиться в одно политическое тело? Кто мог принудить простой народ нести тяжкие жертвы во имя грядущего и не всем понятного блага государственного единства?

Этой силой стала Православная Церковь, в помощь которой Господь явил Свое чудное промышление о России: скорби и тяготы иноземного ига способствовали тому, что Русь объединилась прочным союзом общего горя. Над страной, помимо ее воли, вознеслась единая страшная власть хана, необходимость повиновения которой после первых погромов ясно сознавалась всеми - от великого князя до последнего смерда.

Русские князья стали посредниками между верховной властью и народом, воспитав в себе чувство ответственности за его судьбу, за его святыни, отбросив вековую привычку к своеволию, побежденную страхом сурового возмездия. Тягостное иноверческое иго обратилось в школу религиозно-исторического воспитания, выйдя из которой народ обогатился твердым пониманием своего вселенского призвания и державного долга. Под игом монголов Русь собирает силы и ждет - какое будущее, какую судьбу определит ей Господь, кому вверит дело строительства единого и могучего Православного царства. Избрание падает на Москву.

Ученые-историки пытались объяснить возвышение Москвы естественными географическими (близость реки), хозяйственными (обилие дорог) и иными причинами. Все они имели место, но то беда, что еще в большей степени эти причины приложимы к десяткам других городов и сел Северной Руси. Река Москва, давшая имя будущей столице, соединяла Среднюю Волгу с Окой через Ламский волок, по которому надо было переволакивать лодки сушей, на руках, так что особых удобств это не сулило. Да и вырос город все-таки не на волоке Ламском, а на излучине Москвы. Кроме того, сомнительно, чтобы близость Оки и Верхней Волги была бы сама по себе достаточной причиной для вознесения безвестной деревушки на высоту столицы величайшей империи мира.

Пересечение "больших дорог", которое якобы обеспечивало Москве бурный рост, на поверку оказывается скорее скоплением тропинок, затерянных в бескрайних русских лесах. "Великая дорога Володимерьская", например, упоминается лишь единожды в одной из старых летописей, да и то в к. XIV в., когда Москва уже была общепризнанным центром Руси.

Кроме того, все предположения о "сравнительно более ранней и густой населенности края" и "редкостном покое" от татарских набегов, царившем в тех краях, не поддаются проверке и не подтверждаются фактами. А ведь со времен св. митр. Петра Православная Церковь уверенно свидетельствует об особой промыслительно определенной роли Москвы как о причине ее возвышения и расцвета.

"Великий во святителях" митрополит положил прочное основание будущего величия Москвы, перенеся туда первосвятительский престол из Владимира. Помимо соображений церковного управления его влекла в Москву любовь к Ивану Даниловичу Калите, князю, известному своим миролюбием, набожностью и щедростью к бедным (свое прозвище "Калита", что значит "кошель", он приобрел потому, что всегда носил с собой кошелек, из которого подавал богатую милостыню).

"Если послушаешь меня, сын мой, - говорил святой старец князю, убеждая его в особой роли Москвы для будущего России, - то и сам прославишься с родом своим паче иных князей, и град твой будет славен пред всеми градами русскими, и святители поживут в нем, и взыдут руки его на плещи врагов его, и прославит Себя Бог в нем". Именно превращение Москвы в центр русского Православия определило ее судьбу, до того ничем не отличавшуюся от судьбы других русских городов.

Москва впервые упоминается в летописях под 1147 годом как пограничный пункт между Суздальской и Чернигово-Северской областями. Сюда Юрий Долгорукий пригласил на переговоры Новгород-Северского кн. Святослава Ольговича, послав сказать ему: "Приди ко мне, брате, в Москову". Москова эта была столь крошечной деревушкой, что, когда на ее месте в 1156 Юрий решил построить городок, летопись отмечает это как рождение Москвы - князь "заложил град".

По незначительности своей Москва редко попадает в поле зрения летописца. К сер. XIII в. она становится удельчиком, который иногда давали во владение младшим сыновьям великих князей. И лишь в конце столетия Москва становится самостоятельным маленьким княжеством, родоначальником династии которого явился младший сын блгв. кн. Александра Невского - св. Даниил. Так преемственно от одного благоверного князя к другому передано было и святое дело собирания Руси.

С н. XIV в. Москва бурно растет. Этому росту - разумной и осторожной политикой - положил основание Иван Калита, а далее "Калитно племя" в тесном союзе с Церковью, митрополичий престол которой утверждается с 1325 в Москве, продолжает дело.

Начиная со св. Дмитрия Донского, князья окончательно усвоили взгляд на себя как на общеземских защитников Православия. Он ясно проявился в решительности князя перед лицом Мамаева нашествия. Почему св. Дмитрий, как и все московские князья любивший мир и тишину, решился все же в сентябре 1380 на одно из кровопролитнейших в истории сражений? Все современники согласно утверждают - потому, что чувствовал себя защитником веры. Его вдохновляло "мужество и желание за землю русьскую и за веру христианскую", свидетельствует автор "Задонщины", повести о Куликовской битве, написанной через считанные дни после нее.

Разгром полчищ Мамая русскими дружинами послужил темой целого ряда произведений, образующих так называемый Куликовский цикл, свидетельствующий, что Русь впервые одолела татар, лишь поднявшись на защиту святынь Православия, а не политических или земельных интересов. "Како случися брань на Дону православным христианом с безбожным царем Мамаем, како возвыси Господь род христианский, а поганых уничтожи и посрами их суровство" - так, например, озаглавил повесть автор "Сказания о Мамаевом побоище". Хоть и были сильны поганые, "сынове же русския силою Святаго Духа бьяху их".

После битвы соратники св. Дмитрия долго разыскивают его и находят наконец "бита вельми". Первый вопрос очнувшегося князя - чем закончилась битва? "По милости Божией и Пречистой Его Матери, - отвечают ему, - и молитвами сродников наших Бориса и Глеба, и Петра, московского святителя, и игумена Сергия, и всех святых молитвами врази наши побеждены суть, а мы спасохомся!"

То, что свою роль удерживающего святой блгв. кн. Дмитрий Донской понимал ясно, свидетельствует нам "Слово" о его житии. "Постави ми, Госпоже, столп крепости от лица вражия, возвеличи имя христианское перед погаными", просит св. Дмитрий Пресвятую Богородицу в молитве перед битвой на Куликовом поле. Вообще, "Слово" о житии святого князя показывает, что осмысление власти подошло к своему закономерному завершению - к учению о Православном Царе. Именно "царем" называется в "Слове" Дмитрий Донской, хотя об употреблении такого титула применительно к русским князьям в государственных международных актах того времени ничего не известно.