Сны чужие - Денис Луженский

- Это не поможет, - отреагировала чуть насмешливым тоном светящаяся фигура, - ты не противник мне, Но-Фариз. Твоего Дара не хватит, чтобы устоять. Лучше сдайся по-хорошему…

- Первому, кто дотронется до нее, я отрублю руки, - голос Законника прозвучал глухо. Вирэль с удивлением смотрела на него, не в силах понять причины поступков своего странного спутника. Кажется, издар собирался умереть, но не отдать ее в руки Кьер… Кьер… Она вдруг вспомнила и сердце на миг замерло в предчувствии нежданной, непрошеной и в чем-то даже просто невероятной удачи.

- Кьер-Ард? - голос ее едва не сорвался от волнения, когда она нагнулась вперед и произнесла это имя. Седовласый, до того напряженно следивший за каждым движением Карзафа, снова перевел взгляд на девушку. Он не предвещал ей ничего хорошего, этот взгляд.

- Кьер-Ард? - снова спросила Вирэль и добавила: - Старшина охранной сотни хальгира Эки-Ра?

В лице седовласого что-то дрогнуло. Он весь подобрался, как перед прыжком, глаза совсем сузились и из них, как из замковых бойниц, вырвался обжигающий кипяток ярости.

- Это имя священно! - прорычал бывший спирхэд. - Не тебе, тварь лесная, произносить его вслух!

"Не буду обижаться на "тварь лесную", - решила Вирэль. - Немолодой он уже как-никак, на язык несдержанный. Пусть себе…"

Она медленно, чтобы лишний раз не искушать лучников седовласого, сунула руку за пазуху, нащупала укрытый в тайном кармашке медальон Олька. Кусочек бронзы и эмали скользнул в руку. Вэр вытащила драгоценную вещицу из-за пазухи и бросила старшине.

- Взгляни. Может, напомнит что.

Твердая рука, поймавшая медальон, задрожала. Бойницы глаз разом расширились, чтобы через миг сузиться вновь, пуще прежнего.

- Откуда?! Откуда у тебя… это?!

- Если хочешь увидеть хозяина этой вещи… - грех было не насладиться моментом и Вирэль сделала эффектную паузу, внимательно следя за быстро меняющимся выражением лица седовласого. - Если хочешь увидеть хозяина этой вещи… живого, не настаивай сейчас на другом своем желании, почтенный Кьер-Ард. Лежа на дне реки, я вряд ли смогу привести тебя к нему.

Их было две сотни. По большей части лучники из Вала-Сорд, десятка полтора солдат из гарнизонов двух соседних с Реска-Рэх крепостей, несколько панцирников из Липлаша и почти три десятка крестьян окрестных деревень, за время пребывания в отряде успевших стать под твердой рукой бывшего старшины спир-хэдов вполне исправными бойцами. Они вели странный, полуразбойничий образ жизни - днем скрывались в лесу, а по ночам Кьер-Ард выводил их на узкие лесные дороги и оживленные тракты. Они ждали, затаившись по обочинам, в кустах и кронах густых деревьев. Торговые караваны (даже теперь, в смутные, тяжелые времена, двигавшиеся от города к городу) старшину не интересовали, он охотился на иную добычу - воинские обозы Бьер-Рика, гонцов сэй-горских кортэгов и карательные отряды фарсахаров. Последние истреблялись с особой тщательностью, до последнего бойца, без пощады к раненым и побежденным. Нанеся очередной удар, Кьер-Ард вместе со своим отрядом растворялся в густых лесах Западного Предгорья, чтобы спустя два-три дня неожиданно возникнуть в другом месте, клюнуть врага и снова исчезнуть. Через Предгорье сэй-горы двигались теперь только крупными силами, обозы посылались лишь под надежной охраной, впятеро превышающей обычную, фарсахары тоже ограничили свои карательные рейды в этой части Долины - окрестные лесные поселения вздохнули свободнее.

Однако, даже Кьер-Арду приходилось признавать, что все его успехи - не более чем слабые, почти незаметные укусы крошечного жучка-кровососа для огромного зверя армии узурпатора. Бьер-Рик до сих пор позволял им существовать лишь по одной причине - они были для него не то что не опасны, но вообще не являлись хоть сколько-нибудь значимой помехой. Ему попросту не было дела до мятежного старшины и двух сотен его лесных стрелков, не способных всерьез вмешаться в насущные планы новоиспеченного хорла. Гигантская армия стягивалась к северным берегам Отагона, почти двухсоттысячные ударные силы нужно было кормить и экипировать, обозы с продовольствием и амуницией растягивались на станы и сопровождались полной рукой охранения - такая добыча оказывалась маленькому отряду не по зубам и Кьер-Ард все больше ощущал свое бессилие помешать врагу, отнявшему у него все, что составляло его прежнюю жизнь: повелителя, которому верно служил; друзей спир-хэдов, которыми командовал, которых знал многие годы и которым доверял, как самому себе; немногочисленных родичей в далеком отсюда Бакаш-Веш, неизвестно как переживших бурю подавленного восстания… и переживших ли ее вообще? В последние годы своей службы "у седла" хальгира Кьер-Ард все чаще подумывал о том, что пора бы уже, право, остепениться, завести собственную семью и оставить своему Роду наследников, пока не иссякла еще в чреслах мужская сила… Все откладывал, говорил себе, что еще не стар, что есть еще время. Дооткладывался, вот. Теперь в сердце не осталось места ни для чего, кроме мести.

Впрочем, последние события несколько изменили его планы. Появление девчонки с медальоном Эки-Ра внесло в жизнь новый, давно, кажется, утерянный смысл. Вот только мог ли он ей доверять?

- Лучше бы тебе оказаться правой, девка. Иначе ты будешь вспоминать о проруби и речном дне как о лучшем исходе своей никчемной жизни. Это я тебе обещаю.

Пламя очага отразилось в глазах старшины и подумалось вдруг: выйди сейчас Кьер-Ард из землянки под ночное небо - пламя это не погаснет, так и останется гореть во мраке, беспощадное, неутолимое, всепожирающее. Пламя мести. Огонь пожарищ и погребальных костров.

Вирэль стало холодно в жарко натопленной землянке.

- Я не вру вам, - буркнула она (в который уже раз?), - все именно так, как я рассказываю. А все ваши угрозы можете… спирам своим под хвосты засунуть. Ясно?

- Ясно, - неожиданно спокойно, почти примирительно кивнул Ра-Кташ, тот самый Избранный Дара, что едва не схватился с Карзафом на лесной дороге. В отличие от Законника он выглядел именно так, как должен выглядеть идущий Путем Дара - барска-издара не обременяли лишние мышцы; устроившись в стороне от очага, он зябко кутался в просторную черную накидку, изнутри подбитую белым мехом горного этарпа, под которой бывшая предводительница Синих Ножей опытным взглядом угадала ножны с длинным кинжалом. Вирэль он не нравился, главным образом потому, что питал столь же явную, сколь и необъяснимую неприязнь к Карзафу, притом даже не особенно и пытался ее скрывать.