Есть что скрывать - Элизабет Джордж

как только Уинстон Нката в сопровождении Деборы Сент-Джеймс отправился в Дептфорд. В данный момент, в отсутствие убедительных доказательств, он не ждал никаких признаний в деле об убийстве Тео Бонтемпи. В расследовании оставалось еще так много белых пятен, что надеяться на что-либо было неразумно.

Констебли упорно трудились уже два с четвертью часа, когда наконец позвонил Нката. Поговорив с ним, Линли связался с полицейским участком на Вестферри-роуд, попросил выделить ему комнату для допросов и предупредил коллег, что приедет с сержантом Барбарой Хейверс. В одних обстоятельствах допрос подозреваемых лучше проводить у них дома, в других – нет. Данный случай, решил он, относится ко второй категории.

Томас позвал к себе Хейверс, которая саркастически поинтересовалась у него, имеет ли он представление, сколько на реке причалов и пирсов. «Не один десяток, – ответил он. – Но если констебли тщательно изучат карту и свяжутся с коллегами из участка в Ваппинг-Ривер, то узнают, какими пирсами и причалами, как правило, пользуются владельцы лодок». Она передала информацию констеблям и вслед за Линли пошла к лифту.

Они сели в машину Томаса. Была уже середина дня, но ни у одного из них не было времени пообедать. Хейверс заявила, что умирает от голода, и стала рыться в сумке. После тщательных поисков, во время которых в сумке обнаружилось невероятное количество вещей, она извлекла батончик «Твикс», вопросительно посмотрела на Линли и разломила батончик пополам. Они съели его, после чего Хейверс достала из сумки сладкую овсяную лепешку, которую они тоже разделили по-братски. За лепешкой последовал пакет со сладким, кремом. Хейверс опять проявила щедрость, и Линли подумал, что следующим будет печенье «Поп-Тартс». Более здоровой пищи – например, фруктов – он не ждал: это полностью противоречило бы ее предпочтениям в еде. И не был разочарован, поскольку за сладким кремом последовали четыре ириски «Старбёрст», две из которых были без оберток. Линли сжевал одну ириску, и у него тут же заныли зубы, но он подумал, что это психосоматика, и решил не обращать внимания. Подъехав к полицейскому участку на Вестферри-роуд, они признались друг другу, что за чашку чая готовы практически на все – за исключением убийства. Хейверс предложила заскочить в, как она выразилась, «ближайшую забегаловку». Но Линли ответил, что в участке, вне всякого сомнения, имеется приличный буфет, которым они смогут воспользоваться.

Участок был большим: вход в него располагался на углу, а два крыла здания простирались в обоих направлениях. Они оставили машину на стоянке, представились дежурному, и к ним вышел констебль в полицейском мундире. Он отвел их в комнату для допросов, которую им выделили.

Доктор Уэзеролл ждала внутри, и вид у нее был недовольный.

– Это вы. Я должна была догадаться. Это действительно необходимо?

– Вы не приглашали адвоката? – спросил Линли.

Они с Хейверс сели напротив доктора Уэзеролл. Линли включил диктофон, назвал их имена, время и повторил вопрос насчет адвоката. Хейверс подвинула хирургу один из трех стаканчиков чая. Потом достала из сумки несколько блистеров молока и четыре пакетика сахара и выложила на стол.

– Вы в курсе, что у меня должна была начаться операция? – сказала доктор Уэзеролл. – И два совершенно бесчувственных констебля заявили, что ее придется отложить? Мне сообщили, что, независимо ни от чего, я должна быть доставлена сюда. И теперь я сижу здесь, в этой дурацкой комнате. – Она посмотрела на часы. – За это время я уже почти закончила бы операцию.

– Какого рода операция у вас была назначена? – спросил Линли.

– Как вас понимать? Вы точно знаете, чем я занимаюсь. А если по какой-то причине вы этого не понимаете, то без труда найдете все подробности в интернете.

– Да, мы в курсе. Но нас интересуют другие процедуры.

– Это женская клиника. Я занимаюсь проблемами женского здоровья. И не собираюсь сидеть тут и перечислять их вам. Вы уже спрашивали. Полагаю, у сержанта все записано.

– Совершенно верно, – согласился Линли. – Но нам хотелось бы расширить свои знания. Вы уверены, что вам не нужен адвокат? Если хотите, мы вызовем дежурного.

Она прищурилась. Томас старался говорить как можно доброжелательнее, но его настойчивое предложение адвоката содержало явный намек, и он видел, что ей это не нравится. Линли ждал. В конце концов она снова отказалась. Хейверс достала свой блокнот на пружинке и механический карандаш. Узнав карандаш Уинстона Нкаты, Линли вопросительно посмотрел на нее. Барбара ответила невинной улыбкой. Неисправима.

– Насколько я понимаю, одной из ваших пациенток была женщина по имени Лейло, – сказал он. – Вам знакомо это имя?

– Естественно. Не так давно ей была сделана успешная операция по реконструкции. Результаты хорошие. А что с ней?

– Мы узнали, что вы обычно делаете подарок каждой женщине, перенесшей операцию. Лейло тоже?

– Я дарю им сувенир, – ответил она. – Возможно, вам трудно в это поверить, но требуется большое мужество, чтобы решиться на операцию после того, что сделали с этими женщинами, детектив Линли… Простите, я не помню ваше звание.

– Можете называть меня просто детективом, – сказал Линли. – Какого рода сувениры?

– Что?

– Вы сказали, что дарите им сувениры, – сказала Хейверс. – Какие? Коробка шоколадных конфет? Канцелярские принадлежности? Лосьон? Духи? Шарф? Подарочный сертификат в «Макдоналдс»?

– Разные. – Врач потянулась за чаем. Добавила два блистера молока. Размешать молоко было нечем, и она сделала несколько круговых движений чашкой.

– Но это немного странно, правда? – заметила Хейверс. – Мне казалось, все должно быть наоборот. Они должны вас благодарить. Я имею в виду, что это вы им помогаете. Вы улучшаете их жизнь. Почему бы им не отблагодарить вас?

Доктор Уэзеролл дернула плечом.

– Наверное, вам это кажется странным. Но вы никогда не были на их месте. Их предали люди, которых они любили. Люди, которым они доверяли и которые должны были их защищать. Их предало все общество, и поэтому, когда они решили вручить свою судьбу мне – совершенно незнакомой и к тому же белой женщине, – это был акт доверия. Некоторые женщины впервые доверились кому-то после того, как их изуродовали. Поэтому мой подарок… это награда. Благодарность от меня за привилегию помочь им.

Линли был впечатлен. Доктор Уэзеролл говорила совершенно искренне – в этом не могло быть сомнений. Это ее страсть. Вероятно, она вкладывала в нее все свои профессиональные знания, всю душу. Все еще больше запутывалось. Он достал из конверта фотографию Тани Банколе, которую сняла Дебора Сент-Джеймс, положил на стол и подвинул к доктору Уэзеролл. Она посмотрела на фотографию, нахмурилась, потом перевела взгляд на Линли.

– Я должна знать этого молодого человека?

Он покачал головой.

– Если вы посмотрите ему за спину, то заметите скульптуру на столике рядом с диваном. – Линли ждал ее подтверждения. Потом продолжил: – Лейло утверждает, что это подарок от вас, благодарность за то, что она вам доверилась.

Доктор Уэзеролл ответила