Плацдарм - Сергей Звонарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Орловский быстро понял, что кабинетная работа в Челябинске, да еще и рядом с высшим партийным начальством, ему не подходит, и он начал проситься на фронт — или, если точнее, за линию фронта. Наконец, его отпустили, и летом сорок третьего Орловского направили в северо-восточные области Европейской части РСФСР для организации там партизанского движения — довольно слабого на тот момент. Орловский эту ситуацию быстро исправил — уже через две недели после того, как он с небольшой группой приземлился с парашютом в предместьях Ярославля, первый эшелон с техникой вермахта полетел под откос.
К августу сорок пятого, когда войска генерала Говорова начали наступление в регионе, Орловский командовал целым партизанским соединением, насчитывающим несколько десятков отрядов различной численности. Именно от Орловского начштаба Говорова получил информацию о формировании эшелона румынской пехоты в Кострому, и при общении со знаменитым партизаном и родилась идея дерзкой операции.
По разведданным, румынские части, собиравшиеся в Космынино, не имели тяжелого вооружения, только стрелковое, что неудивительно — крупнейшая магистраль региона, Ярославское шоссе, контролировалось советскими войсками, так что при поспешном отступлении под натиском советских танковых колонн румыны вынуждены были просто бросать технику. От агентурной сети, действовавшей во всех городах и поселках региона, Орловский знал, где именно останавливались на ночь румынские солдаты. Предполагалось внезапной ночной атакой захватить их врасплох и взять в плен. Далее, переодевшись в румынскую форму, на следующее утро партизаны должны были погрузиться в уже приготовленный состав и двинутся в строну Костромы. Главное — беспрепятственно пройти мост и захватить плацдарм на том берегу, который следовало удерживать до подхода основных сил.
Кто управлял движением поездов на оккупированной территории? Железнодорожный транспорт имел стратегическое значение, поэтому, согласно директиве гауляйтера рейхскомиссариата Московия, ключевые должности в компании Östliche Eisenbahnen [1] должны были занимать граждане третьего рейха, но персонала постоянно не хватало, поэтому компания нанимала местных, и на это закрывали глаза. Так получилось, что и машинист, и его помощник, назначенные на «румынский эшелон» оказались из русских. Оба они входили в обширную агентурную сеть Орловского.
В середине ночи десятого августа 1945 года на тихих улицах поселка Космынино появились тихие партизаны. Отряд двинулся к поселковой школе — именно там ночевали солдаты перед отправкой в Кострому. Несмотря на темноту на улицах, партизаны двигались в правильном направлении — их сопровождал местный житель.
Часового у входа в здание школы сняли без шума — тот, не ожидавший сюрпризов в таком захолустье, даже не успел понять, что произошло. Штурмовая группа проникла внутрь, не поднимая шума. Всего румын было около сотни, они спали в классных комнатах и актовом зале. Когда посереди ночи в здании внезапно загорелся свет, продравшие глаза вояки увидели автоматы, направленные на себя суровыми мужчинами. Их вид не оставлял сомнений в готовности пустить оружие в дело, если потребуется. Сопротивление оказал лишь командир первой роты со штабными офицерами — он как раз вышел в туалет и, заметив в коридоре неизвестных, успел схватить свой шмайсер и даже выпустить очередь, ранив одного из партизан. Ответным огнем офицер был мгновенно убит.
Пленных собрали в актовом зале и оставили там под охраной. Примерно в это же время проходила параллельная операция в доме начальника железнодорожной станции Вальтера Курца — такую должность местным, разумеется, отдать не могли. Именно начальник станции должен был сообщить в Кострому об отправке эшелона, и Орловский принял меры, чтобы он это сделал должным образом, несмотря на изменения в составе пассажиров.
Курца взяли тепленьким, в своей спальне. Он был пожилым, полным, и считал недели до возвращения в родную Баварию — именно оттуда его командировали в ненавистную Московию год назад. Курца пообещали отпустить, если он сделает все, что нужно. Примерно через полчаса в дом Курца доставили несколько комплектов румынской военной формы, а еще через пятнадцать минут начальник станции покинул свой дом в сопровождении «румынских офицеров» — такова была версия для непосвященных в проводимую операцию.
Погрузка на эшелон началась, как и планировалось — в семь утра. «Румынские солдаты» были непривычно молчаливы и, против обыкновения, не уделили должного внимания придорожной торговле, пройдя мимо рядов со всякой снедью. Заподозрил ли кто-то на станции, что дело неладно? Возможно, но о таких подозрениях нужно еще сообщить куда надо — в первую очередь, начальнику станции, но он был плотно окружен «румынскими офицерами», сопровождавшими его повсюду.
— А куда делся Ион Илиеску? — спросил Курца его помощник, Франц Кремер и тут же добавил самодовольным тоном: — Мы вчера с ним провели превосходную партию в бильярд, и теперь он мне должен пятьдесят марок. Мелочь, а приятно!
Однако Курц, в другое время любивший поболтать о бильярде — единственной отраде в этой дыре — сейчас предпочел не развивать тему и сухо ответил, что Иона срочно вызвали штаб. На лице помощника появилось досадливое выражение — похоже, он попрощался с выигрышем.
В семь двадцать погрузка эшелона завершилась и Курц известил Кострому о готовности к отправке эшелона. Там немедленно дали добро — более того, попросили поспешить: такое впечатление, что на горизонте там уже видели советские танки.
— Все, я свободен? — спросил Курц.
— Вы поедете с нами, — сказал Орловский, и, заметив ужас в глазах немца, успокаивающе добавил: — Не бойтесь, перед самой Костромой вас высадят. Я лично гарантирую вашу безопасность, — усилил он свои слова, опасаясь, что начальник станции от волнения грохнется в обморок. Слава богу, обошлось, и Курц послушно поднялся по ступенькам в пассажирский вагон.
Состав тронулся. Орловский приказал радисту отряда доложить в штаб об успешном окончании первого этапа операции. Бронегруппа, предназначенная для прорыва к костромскому мосту, начала разворачиваться в боевой порядок. Ей предстояло сделать рывок от Левашово, где сейчас дислоцировались передовые части Говорова, до железнодорожного моста для поддержки действий партизанского отряда.
Тридцать километров от Космынино до моста состав должен был преодолеть примерно за час.
