Меч и огонь Карабаха. Хроники незнаменитой войны. 1988-1994 - Михаил Жирохов

Тем временем в конце января карабахские части приступили к захвату последних азербайджанских населенных пунктов Карабаха, находившихся к тому времени в полной изоляции. При этом, по свидетельству азербайджанских источников, они опирались на поддержку части командиров и бойцов 366-го мотострелкового полка 23-й мотострелковой дивизии, отдельного батальона химзащиты степанакертского гарнизона бывшей СА, а также 42-го пограничного отряда (Гадрут).

В феврале 1992 года в московском еженедельнике «Аргументы и факты» было опубликовано письмо молодого призывника другу Максиму. Вот что писал солдат: «Когда нас освободят, я даже и не знаю, каким образом мы выберемся отсюда. Азербайджанцы не пустят нас дальше Степанакерта. Каждый, кто покидает часть, должен или «продать» наш полк, или же стать заложником. В таких условиях думаешь только о том, как бы нажраться, чтобы не сойти с ума. Забор вокруг расположения полка заминирован, мы вооружены до зубов и не сдадимся без боя»[45].

В течение первой половины февраля армяне при поддержке артиллерии и бронетехники отбили пригород Степанакерта — Кяркиджахан, населенные пункты вдоль стратегической дороги Шуша — Ходжалы и вокруг Шуши. Таким образом, город Ходжалы был полностью блокирован, воздушное сообщение[46] с ним прервано ввиду участившихся случаев обстрела гражданских вертолетов, летчики которых стали отказываться от полетов в зону конфликта[47]. Немногочисленный гарнизон города состоял из роты ОМОНа, территориального батальона местного ополчения и минометной батареи. В ночь с 25 на 26 февраля после штурма Ходжалы был захвачен армянами.

Сам город, расположенный в 9 километрах к северо-востоку от Степанакерта, занимал стратегическое положение, так как недалеко находился единственный в регионе аэропорт, способный принимать реактивные самолеты. Сама история поселка крайне интересна и в какой-то мере типична. На протяжении многих десятилетий азербайджанское руководство использовало этот населенный пункт в качестве рычага давления на Карабах. Учитывая важность Ходжалы, азербайджанское руководство добилось того, что это село из армянского превратилось в азербайджанское. Так, по переписи населения 1926 года Ходжалы было армянским селом с населением 888 человек[48]. Кстати, именно из этого села берет начало род Анастаса Микояна.

В конце 50-х годов XX века здесь начали селиться азербайджанцы, и уже в начале 60-х годов прошлого века возле армянского появилось и азербайджанское Ходжалы[49]. В 1977 году армянское Ходжалы уже не упоминается[50]. В 1989 году это было азербайджанское село с населением 1661 человек[51]. Кроме того, в 1988–1990 годах сюда начали заселять турков-месхетинцев из Ферганской долины Узбекистана и азербайджанцев из Армении. Ведя такую политику, власти Азербайджана фактически превратили Ходжалы в плацдарм, с которого осуществлялось удушение Карабаха. И это в конце концов привело к тому, что этот населенный пункт стал военной базой, а значит — законной военной целью.

Выбор дня штурма был, вероятно, тоже не случайным, а выбран в память об армянских погромах в Сумгаите, случившихся четырьмя годами ранее. Боевую поддержку армянам оказывала захваченная и «одолженная» бронетехника 366-го полка Советской армии. Армянские части окружили Ходжалы с трех сторон, после чего армянские солдаты вошли в город и подавили редкое сопротивление защитников.

Только один выход из поселка оставался открытым. Согласно некоторым данным, командир местного отряда ОМОНа Гаджиев[52] убеждал мирных жителей бежать в Агдам, обещая дать им для защиты своих бойцов, которые сопровождали бы их. Ночью огромная толпа людей побежала по колено в снегу через лес и начала спускаться в долину речки Гаргар. Ранним утром жители Ходжалы в сопровождении немногочисленных омоновцев вышли на равнину недалеко от армянской деревни Нахичеваник. Здесь их шквалом огня встретили армянские бойцы, засевшие на горных склонах прямо над равниной. Милиционеры открыли ответный огонь, но силы были неравны, и вскоре сопротивление было подавлено. При этом погибло большое количество мирных жителей. Вот характерные воспоминания бывшей жительницы Ходжалы Хиджран Алекперовой, которая рассказала представителю правозащитной организации «Хьюман райтс уотч» следующее: «Мы добрались до Нахичеваника к девяти утра. Там было поле, на нем лежало много убитых. Наверное, их было сто человек. Я не пыталась их сосчитать. Меня на этом поле ранили. Гаджиева Алифа подстрелили, и я хотела ему помочь. Пуля попала мне в живот. Я видела, откуда они стреляли. Я видела много трупов на этом поле. Они были убиты совсем недавно — у них еще не изменился цвет кожи»[53].

И эта картина, по всей видимости, была недалека от действительности. Вот что писал о своих впечатлениях от посещения Ходжалы Анатоль Ливен из лондонской «Таймс»: «У некоторых из них, в том числе и у одной маленькой девочки, на теле были ужасные раны. У нее уцелело только лицо». Азербайджанский прокурор Юсиф Агаев заметил следы пороха около входных пулевых отверстий, из чего сделал вывод, что многие жертвы были расстреляны в упор: «В них стреляли с очень близкого расстояния. Мы приехали на место, где все это случилось. Мне, специалисту, сразу все стало понятно».

Однако погибших от огнестрельных ранений было не так много, как тех, кто погиб от холода и обморожения в лесах. Еще более тысячи жителей Ходжалы попали в плен, среди них и несколько десятков турок-месхетинцев.

Существуют разные оценки числа убитых азербайджанцев в Ходжалы или в его окрестностях. Пожалуй, наиболее правдоподобная цифра — та, которая была получена в ходе официального расследования, предпринятого азербайджанским парламентом. По этим данным, число погибших составило 485 человек. Даже принимая в расчет, что здесь учтены не только погибшие в перестрелке, но и умершие от переохлаждения, эта огромная цифра затмевает данные об однодневных потерях за всю историю войны в Нагорном Карабахе.

Правда, уже практически сразу стало ясно, что часть вины за гибель гражданского населения лежит на азербайджанском руководстве. Так, президент Азербайджана Аяз Муталибов немедленно дал оправдательное интервью[54], в котором всю вину за события в Ходжалы возложил на руководство Народного фронта.

Хотя поначалу армянское руководство отрицало свою причастность к столь массовой гибели, тем не менее под давлением неоспоримых фактов была признана вина армянских частей. При этом неоднократно подчеркивалось, что основная часть вины в расстреле мирных жителей лежит на ополченцах, которые действовали самостоятельно. Очень трудно оценивать эти утверждения, но имеются факты, которые свидетельствуют, что большинство бойцов были родом из Сумгаита и других подобных мест. Учитывая этот факт, нельзя исключить и мотивы личной мести.

После того как азербайджанская пропаганда стала использовать ходжалинские события в качестве примера «армянской ненависти к азербайджанцам», многие армянские официальные лица пытались комментировать эти события. Так, когда армянского военачальника Сержа Саркисяна попросили рассказать о взятии Ходжалы, он осторожно ответил: «Мы предпочитаем об лом вслух не говорить». Что касается числа жертв, то, но его словам, «многое было преувеличено», да и убегавшие азербайджанцы оказали вооруженное сопротивление. Тем не менее по поводу происшедших событий Саркисян высказался честнее и жестче: «Но я думаю, что главный вопрос был совсем в другом. До Ходжалы азербайджанцы думали, что с нами можно шутки шутить, они думали, что армяне не способны поднять руку на гражданское население. Мы сумели сломать этот стереотип. Вот что произошло. И надо еще принимать во внимание, что среди тех мальчиков были люди, бежавшие из Баку и Сумгаита».

5—6 марта, пытаясь восстановить положение, азербайджанское командование предприняло очередную наступательную операцию в направлении Аскерана и Ходжалы. Во взаимодействии с тактическим воздушным десантом, высаженным с вертолетов Ми-8 в районе населенного пункта Нахичеваник, нескольким азербайджанским танкам удалось прорваться на окраины райцентра Аскеран в районе винного завода и нефтебазы. Тем не менее фактически резервов у азербайджанского командования не было, поэтому развить локальный успех им не удалось.

В этот же период командование Закавказского военного округа, чтобы избежать ненужных потерь в личном составе, решило эвакуировать из Степанакерта технику и личный состав 366-го гвардейского мотострелкового полка. Однако направленную колонну армяне, которые считали технику и вооружение полка своим «законным» трофеем, остановили уже на подходе. Тогда было решено эвакуировать по воздуху транспортными вертолетами Ми-8 и Ми-26. Что и было осуществлено 4 марта, при этом 10 танков, несколько БМП, БТР и БРДМ, 45 артиллерийско-минометных систем полка, которые было просто физически невозможно вывести, были просто оставлены[55]. Около 180 военнослужащих, включая 22 офицеров (в их числе был, например, и один из будущих командующих Армией обороны НКР Сейран Оганян)[56], перешли на сторону армянских формирований. Переброшенный в Грузию 366-й полк был расформирован 10 марта.