Наследник для чемпиона (СИ) - Тодорова Елена

Господи, когда же я перестану творить рядом с Тихомировым глупости?!

Понимала ведь, что нельзя мне с ним контактировать… А теперь что? Как добить контракт, если из четырех месяцев проработала меньше недели?

А если бы он это не сказал? Если бы продолжил целовать? Неужели я бы позволила… Конечно, нет. Рано или поздно я бы сама одумалась. Рано или поздно? Боже мой… Все действительно могло зайти слишком далеко.

А Миша? Он ведь мог проснуться, испугаться и расплакаться!

Последние мысли торкают меня, когда я захожу в комнату и нахожу взглядом спящего малыша. Осторожно взобравшись на кровать, устраиваюсь рядом и беру его за ручку.

Что я за мать? Из-за мужчины забыла о самом главном — своем ребенке. Вот как себя назвать? Тем самым словом, которое, судя по обращению, применяет ко мне Тихомиров.

Так расстраиваюсь, что даже плачу. И потом, когда слезы иссякают, грызу себя, пока уставший организм не сдается и не отключает сознание, утягивая меня в беспокойный сон.

15

Птичка

Утром я мало того что просыпаюсь в отвратительном настроении и с опухшим лицом, так еще и на полчаса позже положенного. Подскакиваю, как угорелая. На то, чтобы привести себя в порядок, времени нет, я уже должна быть на кухне и готовить Тихомирову завтрак. Но забежать в ванную, чтобы справить нужду, умыться и почистить зубы, я все же себе позволяю. Практически на бегу перескакиваю из пижамы в сарафан и с колотящимся сердцем несусь вниз. И все равно не успеваю управиться с омлетом до появления Тимура.

Он кажется удивленным, застав не только пустой стол, но и меня на кухне. А у меня при виде него сердце будто кто-то в кулак зажимает. Так ноет и жжет, вдохнуть невозможно.

— Доброе утро, — выдавливаю, быстро опуская взгляд. Лопатка в руках дрожит. Забыв, что Тихомиров любит цельный блин, порываюсь нервно перемешать прихватившуюся массу. Благо, опомнившись, вовремя торможу себя. Откладываю лопатку на подставку, прежде чем дать пояснение, каким бы нелепым оно ни звучало: — Извини, я проспала, — дается сложно. После вчерашнего просить у него хоть за что-то прощения — кажется кощунственным. — Минуту, все будет.

Хоть бы что-то ответил!

Молча проходит к столу и садится. Продолжая злиться, переворачиваю омлет, закрываю его крышкой и, оставляя томиться, заставляю себя взять со столешницы тарелку с фетой, черри и черными оливками. Иду к Тимуру, упорно глядя лишь себе под ноги. Руки выразительно трясутся, пока опускаю блюдо на стол.

— Сок, чай или кофе? — голос от волнения садится, звучит сипло и прерывисто.

— Кофе, — отбивает резковато.

В клубе я бы мысленно окрестила его напыщенным мудаком и забыла, но с Тихомировым это не сработает. Обидно, что ни говори.

Быстро кивнув, спешу скорее обратно к плите. Действую практически машинально: программирую кофемашину, перекладываю омлет на тарелку и притрушиваю его сверху зеленью.

На самом деле Тимур очень редко пьет кофе. Обычно предпочитая сок, оставляет его нетронутым, даже по утрам. Значит ли это, что он тоже плохо спал? Только я страдала, а Тихомиров удовлетворял плотские желания. Зачем бы еще Клинт приводил ту девушку? Это повторяется каждую ночь?

Вот какая мне разница? Мне должно быть все равно!

Господи… Сердце вновь замирает и до боли скукоживается.

Зачем только Тимур целовал меня и делал это непристойное предложение? Не понимаю… Если у него жизнь более чем устроена, а в этом я уверена, стоит ли бодаться со мной? Какой-то беспредел…

Закончив с завтраком, в очередной раз спасаюсь бегством. А пару часов спустя, едва только отпускают переживания, Клинт приводит няню. Каким же шоком для меня является, когда я узнаю в ней ночную девицу! Я смирилась с тем, что Мишей будет заниматься незнакомая мне женщина. Но не шлюха ведь Тихомирова!

Хорошо, что в тот момент под руками не находится ничего горячего. Иначе бы прихватила с собой, направляясь на поиски Медведя.

— Плечо, — доносится из тренировочного зала голос Раса. Только поворачиваю в это крыло дома, сразу другую атмосферу ощущаю. Кажется, что тут постоянно адреналин кипит. — Разворот. Бей. Уводи назад. Еще дальше!

Проходя в двойные двери с большими круглыми окнами, стараюсь взять под контроль разбушевавшиеся эмоции. Не хочу так же, как и вчера, выглядеть истеричкой. Но по правде, изнутри меня прямо-таки колотит. Особенно когда я нахожу взглядом Тихомирова. Он находится на ринге с Сашей. Рас в это время, опираясь на канаты, делать какие-то замечания, но при виде меня как-то резко замолкает.

Наверное, скрыть то, что я на взводе, у меня все же не получается. Реакция остальных это подтверждает. Все смотрят настороженно, будто в ожидании взрыва.

Наши с Тимуром взгляды пересекаются, но мне не до волнения. Я возмущена тем, что он делает. В такие минуты всегда кажется, что я его искренне ненавижу.

— Можно тебя на минуту? — голос выдает взвинченное состояние.

Тихомиров кивает, и Рас тут же объявляет для всех, что тренировка закончена. Ребята расходятся. Я предполагаю, что наш разговор состоится в зале. Однако Тимур тоже направляется к двери, и мне не остается ничего другого, как последовать за ним. Прилично отстаю, хотя он вроде как медленно идет. По крайней мере, со стороны в его движениях нет торопливости. Но я все равно не поспеваю и вхожу в спальню, когда Тихомиров уже исчезает в ванной.

Он ведь кивнул? Или я что-то неправильно поняла, и он вовсе не собирается со мной разговаривать?

Естественно, такое отношение возмущает еще сильнее. А учитывая, что задеты в первую очередь интересы Миши, это придает мне решительности.

Дверь остается открытой, и я без зазрения совести влетаю в ванную следом за Тимуром.

— Что ты себе позволяешь? — выпаливаю, отпуская тормоза.

— В каком смысле? — оборачиваясь, прищуривается. — Что опять?

— Твоя шлюха за моим сыном присматривать не будет, — высекаю и сама своей резкости удивляюсь.

Я ведь совсем другая. В кого рядом с ним превращаюсь? Кажется, что он способен свести меня с ума.

В глазах Тихомирова вспыхивает пламя. Очевидно, что я взбесила его, хоть он, судя по всему, намерен это скрыть.

— А не кажется ли тебе, Птичка, что это ты, на хрен, себе слишком много позволяешь? — голос звучит достаточно спокойно и тихо, даже приглушенно. Но каждая нотка режет металлом. А резкий подъем обнаженной и взмокшей от пота груди выдает бушующие внутри него эмоции. — Кем ты себя возомнила, чтобы день ото дня предъявлять мне какие-то претензии?

— Все мои претензии обоснованы, — горячо возражаю я. — Предлагая мне работу, ты не говорил, что покупаешь мою жизнь!

— Мы это уже обсуждали. Ты подписала контракт, — повышает голос.

Я тоже в долгу не остаюсь:

— Который ты подсунул мне обманом!

— Слова к делу не пришьешь, — жестко остужает меня Тимур. — И по поводу няни мы выяснили. Она у твоего ребенка будет. Я одобрил Ингу с испытательным сроком. Но это вовсе не значит, что через неделю твое мнение будет учитываться.

После этих слов у меня возникает ощущение, будто земля из-под ног уплывает. Я не просто теряю равновесие. Кажется, что я в самом деле утратила контроль над своей жизнью и жизнью сына.

— А чье же будет?

— Ребенка.

— Его зовут Миша! МИ-ША! — срываюсь в очередной раз. Мысленно еще и к самому Тимуру добавляю обращение — тупой баран. — Ты запомнишь это хоть когда-нибудь?

Пока меня рвет на куски, Тихомиров, напротив, отгораживается от моих слов. Заковав мышцы в броню, выглядит как никогда отстраненным.

— Это неважно, — хладнокровно отчеканивает он.

— Это очень важно!

Клянусь богом, я готова его побить.

— Инга в идеале владеет английским. У нее большой опыт работы.

— Ты сам это проверял? Для этого она приходила в твою комнату среди ночи? Вот это кастинг! Браззерс отдыхает!

Не знаю, кто больше шокирован таким выпадом. Я сама или все же Тихомиров.