Смертельный азарт - Александр Горохов

— Ага. Инопланетянку Римму вам продал Спартак?

— А кто же еще? — приподнял резко очерченные брови Куприянов. — Мы считали его организатором, да к тому же, поверьте на слово, дама сама поначалу не отказывалась… провести со мной время. Короче, Илья Иванович. Наши претензии: вы обязаны вернуть нам призовые деньги, то есть пятьдесят тысяч, обязаны вернуть оружие. Штрафные десять тысяч за попадание в ноги, признаю, могли бы оставаться за вами. Но!.. Вы не выполнили основных условий договора и потому сами платите штраф. Ваш штраф — все те же пятьдесят тысяч, минус наш штраф. Значит, всего с вас положено ДЕВЯНОСТО ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ… Инопланетянки не надо, она излишне агрессивная. Я полагаю, что такой расклад справедлив… Остается добавить, что господин Дубин томится в заключении… Жизнь его стоит девяноста тысяч? Жизнь вашего друга и коллеги?

— Стоит, — небрежно кивнул Илья. — Теперь, надо понимать, я излагаю свою и подлинную версию событий?

— Прошу, — улыбнулся Куприянов, и Илья отметил, что он владел мимикой своего выразительного лица с мастерством профессионального актера.

— Дело было так… — в той же неторопливой манере начал Илья. — Вы действительно соблюдали условия договора. Но — до определенного момента. Уже по пути к стрельбищу вы вывели на футбольное поле ДВЕНАДЦАТОГО ИГРОКА своей футбольной команды. Судя по всему, он незаметно ехал за нами на мотоцикле.

— Что за вздор? — насмешливо спросил Куприянов. — Вы его видели?

— Я — нет, — сознался Илья. — Правила игры соблюдались до того момента, когда вместо стрельбы из мелкокалиберной винтовки один из ваших гостей начал стрелять из крупнокалиберного штуцера. А мотоциклист добрался до ямы, где лежал мой приз, и подменил его. Вместо кейса с деньгами на финише оказался точно такой же кейс, но с «куклой». Квазимодо отнял у ваших друзей штуцер, получил с вас десять тысяч штрафа, а затем сумел отвоевать и призовые деньги. В тот момент, когда Квазимодо устремился за вашим тайным сообщником, чтобы получить свои деньги, вы с друзьями избили Спартака Дубина, захватили Римму и попытались исчезнуть. Детали дальнейшего малоинтересны. Вывод. Приз мы получили законно, отыграв все правила игры. В цель никто не попал. Штраф мы так же получили законно, могу вам показать раны на своих ногах. Незаконно использованное вами оружие изъято, это в качестве дополнительного приза. Ну, а то, что у вас, Андрей Андреевич, ни хрена не получилось с нашей гостьей с планеты Сириус, в этом извольте винить только самого себя, у других получалось. Итак, мы вам ничего не должны и вы нам тоже. Так что будьте любезны отпустить Спартака Дубина… в обмен на штуцер.

Куприянов помолчал с минуту, потом спросил тихо:

— А труп?

— Какой труп? — дернулся Илья.

— Труп мотоциклиста! Точнее — телохранителя моих гостей. Ваш Квазимодо застрелил его, отнимая деньги.

— Застрелил?!

— Конечно. Как бы иначе он отнял деньги?

Илья растерялся. Сашка Корвет невнятно промямлил, что отнял деньги у мотоциклиста, но про убийство не говорил ничего! Пытаясь выиграть время и хотя бы отчасти сориентироваться, он пробормотал:

— Мне не совсем понятно…

— А чего уж тут понимать! — с легкой издевкой сказал Куприянов. — Вы же не хотите напороться на кровную месть за убийство? Южане — народ горячий, и у них свои законы. Они будут мстить за убитого, если не получат отступного.

— Где этот труп сейчас? — совсем потерялся Илья, будто поглупел от неожиданного поворота темы.

— Я полагаю, — иронично улыбнулся Куприянов, — что сейчас он лежит в морге города Сычевска, и его обрабатывает судмедэксперт. Либо его уже похоронили и объявили розыск, поскольку труп никто не опознал. А мы его можем опознать. Можем сообщить и некоторые детали его смерти… Надеюсь, Илья Иванович, вы понимаете, в какую ситуацию попали. На нашей стороне Спартак Дубин и труп! А на вашей нет ничего. Так что будьте любезны вернуть девяносто тысяч, штуцер, и разойдемся с миром…

Он замолчал, с деланным равнодушием глянул на площадь, на свой холст, резко повернулся к Илье и сказал тихо, другим тоном:

— В конце концов, не пристало младшему научному сотруднику, молодому талантливому ученому из космической сферы Илье Пересветову заниматься такими темными делами. Ведь можно всю будущую блистательную карьеру разрушить, не так ли?

— Подсобирали обо мне информацию? — Илья попытался выдавить независимую улыбку, но получилось плохо, он уже понял, что в этом раунде проиграл, противник оказался куда как сильнее.

— Конечно. Я никогда не играю «втемную». Короче, подводим итоги. Я даю вам срок — два дня. Через два дня — включаем «счетчик».

Закон «счетчика», включаемый при расплате по долгам, Илья знал хорошо — пять процентов с суммы долга за каждые просроченные сутки. Этот звериный процент многих уже довел до самоубийства. Илья понял, что столкнулся с опытным, жестким противником, знающим все правила криминальной борьбы и живущим по ним. Если в живописи он был любителем, то по подлинным увлечениям — Куприянов безусловно профессиональный бандит. И, судя по всему, не одиночка, а член достаточно мощной группировки.

Куприянов угадал его мысли.

— Поверьте, Илья Иванович, мы требуем у вас весьма жалкую сумму, учитывая серьезность дела. Лично мне вы симпатичны, но вынужден предупредить, МЫ умеем выбивать долги. Эта система у нас отлажена и ВСЕГДА приводит к результатам. Девяносто тысяч плюс штуцер — это же пустяковая плата за Спартака Дубина и безвестный труп, который НИКОГО не будет более волновать.

— Так, — согласился Илья, но решил, что следует еще слегка побрыкаться. — Но включение счетчика через два дня — это несправедливо. Нужно съездить за оружием, собрать деньги… Часть их мы уже истратили.

Куприянов негромко рассмеялся, с оттенком милостивого превосходства.

— Ох, молодежь! Еще не научились чисто работать, а деньги транжирить умеете! Трое суток. И ни минутой больше. Кончили этот торг, он нас обоих унижает. Трое суток, и мы включаем счетчик.

Включай, зараза, хоть сейчас, с холодным бешенством подумал Илья. Не получишь ты ни денег, ни штуцера, не на того нарвался. Но он улыбнулся и сказал весело:

— Тогда все о'кей! Ровно через трое суток на этом месте? Я привожу башли, а вы доставляете Спартака?

— Я позвоню вам через трое суток. И мы обговорим детали передачи нетленных ценностей, — улыбнулся Куприянов.

— А если я буду готов раньше? Чего Спартаку лишние часы томиться?

— Я буду звонить вам каждый вечер.

— Хорошо, — Илья поднялся. — Не уморите Спартака.

— Ни в коем случае. Но куда вы сорвались так поспешно? Надо отметить наше понимание друг друга, точнее, понимание правильных законов правильной игры. Выпьем по рюмочке. — Он слегка повернулся, поднял руку и позвал: — Господин Чанг! На минуточку.

Илья увидел, как невысокий худенький человек с раскосыми глазами то ли японца, то ли корейца, в скромном костюмчике, с фотоаппаратом «Никон» последней модели (очень дорогая штука) на шее обернулся на зов и быстрыми шажками устремился к ним.

Больше всего владелец «Никона» был похож на обычного туриста из дальневосточных стран.

— А вы все-таки пришли под охраной? — насмешливо спросил Илья. — В камере фотоаппарата у него спрятан ствол пистолета? Стреляет при нажатии кнопки фотоспуска?

— Как можно! — высокомерно обиделся Куприянов. — Никакой охраны! Мистер Чанг — главный повар моего ресторана! Я перекупил его за немыслимые деньги!

— Здравствуйте, здравствуйте, — усиленно кланялся Чанг Илье, произнося русские слова с характерным присвистом, как это получается и у корейцев, и у японцев.

— Мистер Чанг, мы хотим по рюмочке а-ля фуршет.

С какой-то непостижимой скоростью Чанг метнулся к большой кожаной квадратной сумке, раскрыл ее и через несколько секунд предъявил на круглом подносе два стакана с выпивкой и два бутерброда.

— За ветер в наши паруса, — сказал Куприянов, приподнимая стакан.

— Со знакомством, — без улыбки ответил Илья, залпом выпил свою порцию, определил, что глотает хорошее разбавленное виски, взялся за бутерброд, и тот обжег ему рот пряной и сладкой мякотью незнакомых приправ.

— Знатная закуска, — похвалил он. — Японская?

— Корейская, — поправил Куприянов. — Мистер Чанг выдающийся специалист своего дела. Как-нибудь загляните в мой ресторан, обещаю вам море наслаждений.

Продолжая светскую легкую беседу о живописи, дожде и московской жизни, они выпили еще и преувеличенно вежливо простились, словно старые, закадычные друзья.

— До свиданья, до свиданья, — подсвистывал Чанг, все так же усердно кланяясь, и в раскосых глазках его светилась радость, словно он имел счастье встретиться с самим Буддой.