Легенды и мифы Древнего Востока - Анна Овчинникова

Биография его была пестрой и изобиловала неожиданными поворотами: сын бедного цирюльника, Джованни с детства проявлял склонности к техническим наукам и с шестнадцати лет изучал в Риме гидротехнику, но потом по не вполне понятным причинам ушел в монастырь. Монашеская келья недолго удерживала энергичного юношу. Вскоре Бельцони сбросил рясу и… выйдя из монастыря, тут же оказался завербованным в наполеоновскую армию. Армейская муштра показалась Джованни ненамного привлекательней чтения молитв, он дезертировал из части и скрылся в Лондоне, где перепробовал множество занятий, в том числе сомнительное занятие лекаря-шарлатана.

Наконец Бельцони стал выступать в цирке в роли «самого сильного человека на свете»: сохранилась афиша, на которой он держит на спине одиннадцать человек, а в придачу — два итальянских флага. Однако страсть к изобретательству не покидала итальянца, так же, как желание разбогатеть. А почему бы первой страсти не помочь второй? И вот, сконструировав невиданно мощный водяной насос, Бельцони отправляется в Египет, где, по слухам, воду до сих пор добывают при помощи допотопного «журавля».

Нанявшись подручным на маленькое судно, итальянец добрался до Александрии, а оттуда пешком, с моделью своего насоса на спине, дошагал до Каира. Настойчивый изобретатель даже сумел добиться аудиенции у египетского хедива Мухаммеда-Али, но эта встреча ничего ему не дала: хедива[29] вполне устраивал и «журавль», он не вдохновился достижениями прогресса.

В результате Бельцони оказался в чужой стране без средств к существованию и без всяких надежд извлечь при помощи своего насоса золото из карманов тупых египетских правителей. Какое-то время он жил продажей мелких вещей, которые ему удавалось разыскать в здешней, полной древностей земле, пока наконец британский консул Генри Соулт не предложил пронырливому итальянцу сделаться поставщиком предметов старины в Британский музей. Это было уже кое-что!

Заручившись обещанием, что все его находки будут оплачиваться золотом по «средней цене», Бельцони отправился в Долину царей и обшарил ее вдоль и поперек. В гробнице Сети I он обнаружил великолепный алебастровый саркофаг, правда, к сожалению, пустой, — но и пустой саркофаг стоил таких денег, что Британский музей оказался не в состоянии его купить. Позднее его приобрел для своей коллекции сэр Джон Соун.

Бельцони все больше убеждался, что египетская земля набита сокровищами, которые только и ждут энергичного парня вроде него. Да, энергии у него было хоть отбавляй, он даже ухитрился вывезти несколько гигантских каменных обелисков, при помощи сотен рабочих и деревянных катков доставив их к берегу Нила. Один из обелисков при погрузке перевернул барку и затонул — тогда Бельцони изготовил лебедку и с построенного на воде помоста благополучно извлек многотонную тяжесть.

Покинув Долину царей, Бельцони приступил к исследованию пирамид, уверенный, что где-то в глубине этих каменных громад прячутся несметные сокровища. Пирамида Хефрена еще со времен Диодора Сицилийского считалась монолитной — однако упорный кладоискатель исследовал ее буквально дюйм за дюймом и наконец-таки нашел один незакрепленный блок. При помощи рабочих-арабов после нескольких дней каторжного труда Бельцони пробился внутрь пирамиды, чтобы в результате титанических усилий убедиться, что обнаруженный им ход — ложный. Другой бы на его месте опустил руки, но «самый сильный человек» решился еще на одну попытку, которая и привела его в погребальную камеру фараона Хефрена.

Однако судьба жестоко посмеялась над кладоискателем: достигнув ценой невероятных усилий заветной цели, Бельцони убедился, что его опередили: саркофаг был пуст, а на стене красовались автографы тех, кто побывал тут до него: «Мухаммед-Ахмед, Ахмед, Ахман, Мухаммед-Али»… Скорее всего (что послужило слабым утешением итальянцу), эти сыны ислама тоже нашли здесь пустой саркофаг, а все сокровища из пирамиды вынесли еще много веков назад удачливые древнеегипетские святотатцы… Оставалось только надеяться, что их покарал за это шакалоголовый бог Анубис!

И все-таки Бельцони вернулся из Египта не с пустыми руками: в 1821 году на лондонском Пикадилли он предложил всем желающим полюбоваться выставкой своих трофеев, а также развлек почтеннейшую публику книгой «Рассказ о работах и новых открытиях в пирамидах, храмах, гробницах и при раскопках в Египте и Нубии». Книга эта, хоть и не могла похвастаться научной глубиной, читалась как самый интересный авантюрный роман — недаром она и принадлежала перу настоящего авантюриста.

Да, итальянец руководствовался в своих трудах корыстными побуждениями, однако он все равно заслужил благодарность потомков: в результате его усилий были спасены и сохранены многие предметы египетской древности.

Зато тот, чей памятник по сей день украшает Каир, был человеком совсем иного склада, хотя в чем-то его деятельность была схожа с деятельностью «одного из самых замечательных людей за всю историю египтологии», как назвал Джованни Бельцони знаменитый археолог Говард Картер.

Жизнь Огюста Мариетта, уроженца Булони, не была богата такими крутыми поворотами, как жизнь «одинокого шакала в египетских пустынях».

Он приехал в Египет в 1850 году, чтобы купить для Лувра кое-какие коптские надписи, и, подобно Денону, сразу же влюбился в Египет. Краткосрочный визит послужил началом дела всей его жизни: Мариетт посвятил себя спасению и сохранению памятников египетской старины.

Огюст Мариетт увидел самые грустные последствия открытия Шампольона и охватившего вслед за тем Европу «египетского ажиотажа». Грязные базарные лавчонки были забиты древними вазами и варварски отколотыми кусками рельефов, повсюду за бесценок продавали обрывки папирусов, за мизерный «бакшиш» расшатавшиеся плиты сбрасывали с пирамид для потехи туристов, настенные росписи в храмах уничтожали, чтобы добраться до воображаемых сокровищ.

Невежественные охотники за редкостями могли нанести Египту более страшный ущерб, чем нанесли когда-то завоевавшие эту страну гиксосы, и Мариетт встал на пути новоявленных варваров с не меньшим мужеством, чем Яхмос I, изгнавший из Та-Кемета «властителей пастухов».

Семь лет француз обивал пороги местных правителей, взывая то к патриотизму, к жадности, то к простому здравому смыслу тех, кто сменил у власти древних египетских номархов. Неизвестно, какое из этих чувств ему удалось-таки пробудить (скорее всего, первое), но в конце концов хедив Саид запретил раскопки и вывоз ценностей из Египта без ведома властей. Мариетт встал во главе Службы древностей Египта, осуществлявшей организацию археологических исследований, а в 1857 году создал в каирском предместье музей, послуживший основой для всемирно известного ныне Каирского музея.

Мариетту, который, в отличие от Бельцони, никогда не руководствовался в своих трудах жаждой личной наживы, везло куда больше, чем азартному итальянскому кладоискателю.

Он откопал знаменитую «аллею сфинксов» близ пирамиды Джосера, которая привела его к высеченному в скале погребению, полному интереснейших находок; он открыл гробницу сановника Чи, относящуюся к XXV веку до н. э. — настенные рельефы в этой гробнице воспроизводили много живых, реалистичных сценок из повседневной жизни египтян; он обнаружил гробницу Птахотепа, возможно, легендарного автора знаменитого «Поучения Птахотепа», относящегося к XXV веку до н. э.

Один только перечень находок неутомимого энтузиаста мог бы занять несколько листов, так же, как и перечень сокровищ, обнаруженных позднее Говардом Картером в гробнице Тутанхамона.

Мариетт умер в 1881 году, а в 1902 году основанный им музей перебрался из предместья на главную площадь Каира Тахрир. Неизвестно, как бы отнесся француз к своей статуе, которой решили почтить его египетские власти, зато он наверняка оценил бы то, что его дом в Саккаре был перестроен в очень неплохой ресторан под названием «Дом Мариетта»…

Однако говорить о людях, вырывавших у страны Та-Кемет тайну за тайной, можно бесконечно долго. Их еще больше, чем египетских богов, число которых при самом скромном подсчете переваливает за две тысячи. Поэтому лучше, не теряя времени зря, взглянуть на результаты их труда, на полный пробелов и помарок, но от этого не менее увлекательный, свиток египетской истории.

Этот свиток уводит нас назад, к тем временам, когда, как вы помните, бог Гор, по примеру отца и деда, удалился от земных дел, оставив египетский трон своим смертным преемникам — фараонам…

ВРЕМЯ ФАРАОНОВ

В древности люди жили долго и всю жизнь трудились, не зная отдыха, как рабы, лихорадочно стремясь преуспеть в красноречии, в военном искусстве или в литературе, а потом расставались с жизнью в счастливом сознании, что имя их бессмертно и память о них сохранится вечно. Проносится двадцать кратких веков — и что остается от всего этого? Растрескавшаяся надпись на каменной плите, над которой обсыпанные табаком археологи ломают голову, путаются, и наконец разбирают только имя (которое читают неверно)… Что останется от славного имени генерала Гранта через сорок столетий? В Энциклопедии 5868 года, возможно, будет написано: