Властный зов страсти - Моника Маккарти

– Скажите, мой брат ответил на ваше письмо?

– Пока нет, но это не имеет значения. После того как ты уберешь эту грязь, нынче же вечером поужинаешь со мной.

Глаза Флоры подозрительно сузились.

– Это обязательно?

Лахлан постарался сдержать раздражение.

– Я подумал, что тебе будет приятно мое общество.

– Напрасно. Я предпочитаю есть в своей комнате.

Лахлан нахмурился. Никогда прежде ему не приходилось ухаживать за женщиной – женщины сами приходили к нему.

– Я позаботился о некоторых развлечениях.

Флора скрестила руки на груди.

– И все равно я не желаю ужинать с вами. Едва ли обстоятельства моего пребывания здесь могут способствовать дружеской беседе.

Упрямое выражение ее лица тотчас же свело все добрые намерения Лахлана к нулю: Флора стояла перед ним, прямая, стройная, и явно не собиралась отступать ни на дюйм.

И тут же в голосе горца появилась угроза:

– Это не просьба.

– Вы не можете меня принудить.

– Нет, могу!

Лахлан тут же осознал свою ошибку: Флора была не из тех, кому можно приказывать. Вероятно, он поступил неправильно, но сейчас ему было все равно. Стычка стала неизбежной, но Лахлан знал, что выйдет из нее победителем.

– Вы негодяй и не джентльмен…

Это было уже слишком, и Лахлан не выдержал. Прежде чем Флора успела продолжить, он схватил ее в объятия. Его тело отреагировало на близость с неожиданной силой, и он, глубоко заглянув в ее глаза, окунулся в эти эротические ощущения. Лахлан хотел, чтобы она тоже их почувствовала и поняла, какое действие оказывает на него.

– Сколько раз мне повторять, что я не чертов джентльмен?

– Пожалуйста…

Его губы впились в ее рот, отвергая любые возражения силой поцелуя. Лахлан с самого начала хотел этого.

Облегчение было столь сильным, что он чуть не застонал. Жар волнами омыл его тело, грозя вырваться на волю.

Господи, до чего сладок этот поцелуй! Ее губы были неправдоподобно нежными и теплыми, а кожа пахла ромами. Ему хотелось проглотить ее.

Его язык скользнул в ее рот, и он принялся пить мед этого поцелуя. Выпущенный на волю ураган желания не мог не вызвать ответной реакции, и между ними возникло жаркое напряжение. Теперь Лахлан мог бы овладеть ею, покоряя ее страстными и долгими поцелуями, но что-то удерживало его от последнего шага. Никогда он так не хотел, чтобы ему отвечали такой взаимностью. Это желание тревожило его настолько сильно, что помогало смирить агрессивность. Сейчас он больше всего думал об уязвимости и невинности молодой женщины, которую держал в объятиях.

Силой воли охладив свой пыл, Лахлан постарался забыть о тяжести в чреслах, и поцелуй, задуманный как наказание, оказался нежным и полным желания. Его губы теперь слегка касались ее губ, не требуя, а пытаясь нежно убедить.

Поднеся руку к лицу Флоры, Лахлан погладил щеку большим пальцем и был потрясен бархатистой нежностью кожи. Потом его пальцы оказались у нее под подбородком, нежно побуждая полные губы раскрыться.

И она с тихим стоном раскрыла их.

В теле горца ширился безмолвный крик мужского удовлетворения. Она желает его! Язык Лахлана снова оказался у нее во рту, и он ощутил ее удивление и ее ответную реакцию. Флора обвила руками его шею и ответила на поцелуй с невинным пылом, обезоружившим его. Никогда прежде Лахлан не испытывал ничего подобного: он был тронут до глубины души и растроган одним-единственным поцелуем, и ему хотелось и защитить ее, и овладеть ею.

Сердце Флоры бешено стучало. Он ее целовал, а она хотела отстраниться, но не могла. Она купалась в новых ощущениях, тонула в этом обольстительном жаре мужского тела. Ничто не имело значения, кроме восхитительного ощущения, когда его рот прижимался к ее губам. Его губы были такими нежными, а пряный вкус его поцелуя опьяняющим.

Губы Лахлана дразнили и умоляли, склоняя ее к ответу своей нежной лаской. Она таяла в его объятиях, смакуя эти порочные ощущения, когда ее тело сливалось с ним, прижимаясь к его твердой широкой груди, а сильные мускулистые руки обнимали ее и будто защищали.

Как ему это удалось? Все это неправильно. Он должен оставаться диким, грубым, склонным к насилию, но этот сильный горец целовал с такой нежностью, о какой она не смела и мечтать.

Одновременно острота ощущений пугала Флору. Иногда мужчинам удавалось украдкой сорвать поцелуй с ее уст, но никто не целовал ее так, чтобы ей захотелось плакать. Этот горец не был таким, каким она его представляла, и все выглядело так хорошо… слишком хорошо.

Поцелуй Лахлана становился все более настойчивым и требовательным. Когда его язык скользнул в рот Флоры, ей показалось, что сердце ее перестало биться. Она была потрясена и в то же время глубоко задета этой медлительной лаской.

Флора попыталась заглушить голос разума и не прислушиваться к сотням вопросов, рождавшихся в нем; тело ее сгорало в пламенной страсти, и этот жар нарастал с непостижимой скоростью.

Наконец Флора до того осмелела, что поцеловала его сама. Их языки переплелись. Теперь она исследовала его так же глубоко и основательно, как он ее. Скоро нежного прикосновения его губ ей стало недостаточно: Флора хотела большего, более властных прикосновений, более страстных ласк. Чтобы быть ближе, Флора обвила его шею руками, испытывая желание раствориться в жаре его тела.

Лахлан крепко прижимался к ней, и она чувствовала силу его возбуждения. Он был большим, дерзким и угрожающим. Это опасное напоминание разрушило чары, и короткому безумию наступил конец. Флора испытала последний краткий всплеск возбуждения и вернулась к холодной реальности.

– Немедленно прекратите! – в отчаянии воскликнула она.

Некоторое время они стояли, тяжело дыша, молча уставившись друг на друга, затем непреклонное выражение на лице горца сменилось удивлением.

Флора прикрыла рукой горячие трепещущие губы, а когда Лахлан наконец заговорил, его лицо снова стало непроницаемым.

– Сегодня вечером ты присоединишься ко мне за ужином.

Была ли это просьба или приказ, Флора не могла понять. Все ее тело было наполнено странными ощущениями, тем не менее она послушно кивнула.

Лахлан повернулся и пошел прочь, не бросив на нее ни единого взгляда. Шаги его были решительными и твердыми, Флоре оставалось только гадать, что же произошло между ними и почему у нее теперь такое чувство, будто все изменилось.

Глава 5

К тому времени, когда Флора вернулась в свою комнату, она была в полном изнеможении: попытки добросовестно счистить пахучий жир с оружия утомили ее до крайности. Если бы она не знала, что горец явится к ней в комнату и потащит в зал силой, она бы отказалась от вечерней трапезы.