Германия. Свой среди своих - Анна Мосьпанов

К сожалению, по сравнению с предыдущим годом увеличилось и число преступлений сексуального характера, совершенных против несовершеннолетних. Прирост составил аж 4,9 %.

«Есть ли какие-то параллели в этой области между Россией и Германией?» — спросите вы. Разумеется, есть. Точно так же, как и у нас, в благополучной Германии каждое третье тяжкое преступление — убийство, изнасилование, нанесение тяжких телесных повреждений — совершено под влиянием алкоголя. Одним словом, и здесь, в самом центре Европы, пока еще очень рано говорить о совершенно безопасном государстве.

«Ну хорошо, — скажете вы, — с тяжелыми преступлениями все и так понятно: они есть везде и избавиться от них практически невозможно. Это, в конце концов, рулетка. И вероятность быть обворованным средь бела дня в Берлине или во Франкфурте в целом все же ниже, чем в Рио или в Кейптауне. Соблюдай меры предосторожности — не ходи по ночам по неосвещенным улицам, не доверяй незнакомцам, не оставляй своих контактных данных в Интернете — и, скорее всего, с тобой все будет нормально».

А как быть с мошенничеством? С обманом? С подлогами? С теми преступлениями, которые, казалось бы, не наносят ощутимого вреда здоровью, но могут очень существенно ударить по нашему благополучию? Для начала приведу пример из реальной жизни.

История, о которой пойдет речь ниже, не имеет никакого отношения к криминалу, ибо действия всех ее участников с точки зрения Фемиды совершенно безупречны. Это даже не мелкое мошенничество. Другое дело, что человек, недавно попавший в страну — вне зависимости от того, на какой срок он сюда приехал, — и еще не совсем хорошо владеющий языком, легко попадается на такие трюки и с готовностью расстается со своими кровными сбережениями.

История произошла со мной, прожившей в стране к тому времени больше десяти лет.

Звонок в дверь. Открываю. Передо мной стоит нечто, одетое в мешковатые штаны, мышиного цвета куцую курточку и бейсболку. По некоторым признакам удалось определить, что «оно» женского пола, год выпуска — приблизительно последняя треть прошлого столетия.

Девушка с бумагами, папкой, я — с молотком. Пыталась прибить гвоздь. Вид у меня воинственный, поэтому она сообщает, что ничего не продает.

— А мне ничего и не надо, — злобно огрызаюсь я, не выпуская из рук холодное оружие.

Дело в том, что дама сегодня — уже третья по счету. До этого были два набриолиненных героя сказок «Тысяча и одна ночь», пытающихся убедить меня, что телефонный провайдер у нас просто отвратительный, а вот у них предложение — пальчики оближешь. Корректно объяснила, что у меня все хорошо и самая надежная связь — это почтовые голуби.

— Что?! У вас нет голубей? Приходите, когда будут.

Следующим был мужичок с пылесосом. Самым лучшим в мире, ибо и моет, и чистит, и лает, и кусает (особенно ценой) и главное — может быть приобретен только сейчас, в дверях моего дома, ибо уже послезавтра цены взлетят до небес. Был отправлен по месту прописки. Но корректно, само собой, с соблюдением пиетета.

«Откуда такая агрессия?» — спросит пытливый читатель. Поясняю: таких скитальцев в день бывает и два, и три, и пять штук. Случаются, правда, и холостые дни — обычно в конце месяца, когда коробейники подводят итоги за отчетный период. У них инвентаризация, и любимый город может спать спокойно. Но это скорее исключение.

Интересно, что приходят они пачками. То густо, то пусто. Дан приказ — охватить район Х.

И вот толпы этих самых офень[12] бродят по квартирам и предлагают свое барахло (под барахлом подразумеваются как товары, так и услуги). Особенно умиляет, что учета господа, видимо, не ведут. Новый телефонный провайдер мне был предложен уже раз шесть, чтоб не соврать.

Как-то одни и те же мальчики приходили два дня подряд.

— Ребят, — говорю, — вы вчера уже здесь были. В том же составе, в количестве двух штук. У вас галстук вчера был желтый в синюю крапинку. А у вас — царапинка на щеке. А сегодня вон и галстук другой, и царапина отвалилась…

Улыбаются, извиняются, отступают… Еще и комплименты отвешивают. Мол, всем бы такую визуальную память.

Но с коробейниками все ясно. Они услуги продают. Есть и другая категория — это сборщики подаяния. Иногда — по вполне достойным и серьезным поводам. Для больных детей, на строительство приютов и прочее. Вызывает только уважение. Немного смущает методика — хождение по домам и квартирам, ну да Бог с ним. А вот иногда…

— Я ничего не продаю, — частит девушка в бейсболке — Не закрывайте, пожалуйста, дверь. Я — Штефани.

— Прекрасно, — говорю, — Штефани. Красивое имя. Чем могу?

— Скажите, а как вы относитесь к белым медведям?

А надо сказать, что у меня муж — психиатр. И я, как декабристка, прошедшая с ним здесь все круги психиатрического ада, в принципе… г-м… резистентна к подобным экземплярам. Всяко же бывает. У кого-то — бабочки, у кого-то — медведи. Дело такое. Но тут…

Когнитивный диссонанс у меня наступил, простите за нецензурщину.

— Да, неплохо, в общем-то, отношусь к белым медведям. Жалоб с моей стороны нет. К бурым чуть хуже отношусь, если вас это интересует. Но это, знаете ли, личное. Не люблю коричневый цвет во всех его проявлениях.

— Это прекрасно! Это так человечно, когда люди любят братьев наших меньших! — захлебывается девушка в восторге, не обращая внимания на откровенное хамство с моей стороны. — Мы собираем деньги. На медведей. Вы знаете, их же убивают. А мы — как «Гринпис», только меньше. У нас просто средств таких нет. Нам паблисити не хватает.

— Так мне с паблисити помочь?!

— Нет, нет. Деньгами. Вот название нашего общества. Вот, мы зарегистрированы, все как положено. Эти деньги пойдут на благое дело, поверьте.

— Да я верю вам, милая. Медведи — это свято. У нас тут вокруг куча турецких детей бегает, которым после школы совершенно нечем заняться. Не хотите поучаствовать? О них «Гринпис» точно не позаботится, а у вас есть все шансы сделать паблисити. А потом и к медведям можно переходить. По понижающей, так сказать.

Улыбка сползает с ее лица, как маска в одноименном фильме с гениальным Джимом Керри.

— Люди стали черствы! — припечатывают мне приговор, и, надвинув бейсболку поглубже на пушистые брови, девица удаляется. На этаж выше. Может, там повезет больше, и мишки будут спасены.

Стоит, наверное, сказать о том, что встреча с коммивояжерами, предлагающими те или иные товары, равно как и со сборщиками пожертвований все же зависит от того, в каком именно районе вы проживаете. Обычно коробейники избегают совсем уж нищих кварталов — все равно никто ничего не купит — и богатых районов: в таких местах на заборах и входных дверях обычно висят объявления, предупреждающие, что торговля любого рода запрещена.

Чтобы развеять еще один миф о Германии как о стране с молочными реками и кисельными берегами, расскажу пару слов о бездомных. Они здесь, разумеется, тоже есть.

Другое дело, что в Германии бомжом является лишь тот, кто самостоятельно выбрал этот путь. Социальная система настолько мощная, что человеку, оставшемуся по каким-то причинам без крыши над головой, предоставят оплачиваемое жилье. Если человеку временно некуда идти, то ему предложат место в ночлежке и дадут поесть. То есть тех, кого действительно выкинули на улицу и кто вынужден жить годами в коробке под мостом, я никогда не видела. Бывают нелегалы, но это другая история.

Российский бомж и немецкий бомж — это два совершенно разных бомжа. Немецкий бомж обычно живет на улице вместе с собакой — так теплее. Если уж совсем замерз, то можно пойти в ночлежку, где всегда предоставят койку и миску супа. Немецкий бомж, если он имеет немецкий паспорт или просто официальное право на нахождение в стране, обычно состоит на учете в социальном ведомстве. Там он ежемесячно получает пособие не только на себя, но и на свою собаку. Так что бомжевание здесь — это скорее образ жизни, сознательный выбор.

Сочувствия к тем, кто самостоятельно принял решение жить на улице, я не испытываю. И милостыню не подаю. Обычно бомжи совершенно безобидны. Они не нападают на прохожих, максимум — просят подаяние. Причем на открытых пространствах. В редких случаях бездомных можно увидеть внутри вокзалов или в аэропортах — полиция и служба безопасности их не жалует.

Что касается отношения к ним простых немцев… я могу говорить только о своем личном опыте, о той ситуации, которую наблюдала своими глазами. Причем описываемый человек был не бомжом, а скорее просто опустившимся и пьющим субъектом. Хотя трудно сказать.

Как-то вечером, за десять минут до закрытия, мне срочно понадобилось в магазин. Магазин, к слову, был из дорогих. Таких, как я, которым никак не вытерпеть до утра и просто необходима какая-нибудь финтифлюшка на ночь глядя, было человек пять. Молодой человек с бородкой, выбритой эффектными зигзагами, покупал суши и белое вино. Не иначе как на свидание. Пожилая дама с сумочкой под настоящего крокодила, а на самом деле — из дермантина, но это неважно, вдумчиво выбирала оливки. Поднимет банку, посмотрит на просвет, потрясет зачем-то и поставит на место. Потом за следующую возьмется. Оливки нужно выбирать с умом. И десяти минут на это может не хватить.