Лёд Апокалипсиса 2 - Тимофей Кулабухов

Я расчехлил топор, замахнулся и, когда наш «пассажир» закончил пускать жёлтую струю с края крыши, стал поворачиваться, одновременно заправляя своё хозяйство, немилосердно огрел его топором. Плашмя. Притом он был в шапке, что смягчило удар (а так мог нечаянно и шею сломать).

Ссыкун издал булькающий звук и, раньше, чем мы его подхватили, мешком с картошкой повалился с крыши вниз. Высота там метра три, внизу сугроб пожелтевшего снега. Может выживет.

Общаясь при помощи телепатии и пантомимы, мы решили проверить выживание нашего Шалтая-Болтая, который свалился со стены, позже. Для начала посмотрим кто в теремочке, в смысле в палатке, живёт.

Ощетинились ножами, у меня старый добрый тесак-хвостовик, основательно заточенный. С треском приоткрыли, Кюра юркнул вперед, почти сразу же что-то с грохотом упало.

Проник следом, хотел было поворчать по поводу шума, когда увидел, как чеченец деловито вытирает свой зверского вида ножик о какое-то полотенце. На полу свежий покойник. Дежурил не один, а двое, второй был оперативно заколот быстрее, чем поднял тревогу. Дальше дело техники. «Тамбур» вёл в две боковые комнаты-секции. В каждой оказалось ещё по два человека, которые безмятежно спали.

Убивать спящих неблагородно, раньше бы я заставил себя вспомнить зарезанную изнасилованную тётку в архиве администрации, чтобы набраться решительности. Сейчас не испытывал даже подобия сомнения, действовал синхронно с Соколом, бил наверняка, протыкая остриём висок жертвы, забивая сантиметров на десять. Оба раза нож застревал в костях черепа, оба раза с тихим пыхтением доставал, даже кровью чуть измазался.

Несколько мгновений на мародёрство. На шесть бойцов всего три огнестрела — один АК-74, обрез двустволки, и однозарядное охотничье ружье с небольшой оптикой (при виде которой вспомнил про Кабыра), ножи, запас еды.

Разделяемся. Я побежал смотреть как там наша спящая в сугробе красавица, Кюра остался обшаривать палатку.

Сердце бьется бешено, тащу припрятанную волокушу к телу, озираюсь на предмет «полундры», проверяю жив ли, шарю ему по карманам. Между прочим, там оказалось три складных ножа, пистолет ПМ и бутылка водки «на берёзовых бруньках». Вроде дышит.

Достаю заранее найденные пластиковые стяжки, надеваю на руки и на ноги сразу по два, стягиваю сквозь одежду, но сильно. Закатываю на волокушу. Хуф. Где там напарник? Кляп из тканной рукавицы, надеюсь насморка нет, не задохнётся.

На крыше разгорается пламя. Кажется, Кюра решил уйти с огоньком. А может, затруднить опознание тел и расследование происшествия. В общем, как только он оказался рядом, мы припустили по мёртвому городу в направлении «на запад» и не остановились пока не оказались на его окраине. За нашей спиной факелом полыхала палатка с пятью трупами внутри. Есть крошечный шанс, что зэки спишут гибель своих на несчастный случай. Надо сказать пожарную безопасность они и правда «не блюли». Скоты.

* * *

Сокол, хоть и ниже меня ростом, но характером силён. Мы делали небольшие остановки и в целом сбросили темп, но прошли к утру по меньшей мере двенадцать километров.

Светает. Кюра предложил не делать привал, перекусить холодными консервами, запить водой и двигать в Робеспьер. Согласился. Когда забрезжил рассвет, мы продолжали топать по заснеженной степи, волоча за собой пленного, когда внезапно это «тело» проснулось, принялось орать, сыпать проклятьями, извиваться бешеным ужом и умудрилось вскочить.

— Козлы опущенные! На кичу повязали втихуй, петушары? Готовьте пасти, в зубы шпокать буду!

Тем временем я достал из-за спины топор. Позвонки, возмущенные длительной нагрузкой, блаженно хрустнули. Кюра оказался быстрее меня. Без всякого оружия он мощно пнул зэка в живот, а когда тот повалился, добавил (снова ногой) по роже. Через мгновение уселся на нём сверху и приставил к носу нож.

Пленник замер.

— Мы чеченцы. Ты плохой человек. Не жди пощады.

Язык перевел взгляд на меня.

— Ты чё, чушпан, дашь чурке немытому русского человека обижать?! Это не по православному.

— Завали ебало, крот помойный. Он мой друг, он в данной ситуации русский, а вот ты по национальности «хуйня». Кюра, брат, давай я ему руки отрублю, они ему без надобности, по морозу кровь не сильно идти будет. Подержишь его?

— Оставим пока руки. Слушай сюда, заяц-пискнул, — кончик лезвие коснулось поверхности глаза пленника. — Ты сейчас встаешь на ножки и топаешь ими в гости к нашему командиру. Бодро, долго, молча. Мы тебе не советская милиция, предупредительного выстрела не будет. Попробуешь сбежать, хотя куда тут бежать? Так вот, попробуешь, мы тебе ступни и кисти отрубим и дальше повезём. И второе. Помой свой поганый рот с мылом. Чтобы с командиром общался на чистом языке, без ругательств и этого вашего диалекта. Иначе — неуважение будет. Знаешь, что сделаем? Спину сломаем, свиньям голодным отдадим, там как раз две такие есть. Они тебе лицо обглодают. И молча иди, я твой гнилой язык не желаю слушать. Можно было бы, отрезал. Но нельзя, тебе им ещё всё-всё что ты знаешь, командиру рассказывать.

Превращение груза в «самоходную свидетельскую установку» нас здорово ускорило. Спустя ещё несколько часов мы отдали пленника воинам Дяди Адама, тот беспокойно вертел головой и был уведён куда-то вглубь коридора.

Голова гудит, от тела идёт пар, хочется спать. Поймал какого-то парня, спросил куда он бежит, перенаправил его к командиру, велел передать из рук в руки карту города Родимов. Пригодится.

Еле переставляя ноги, мы с Соколом побрели в подвал, искать теплую еду.

Глава 6

Разведка

Нельзя сидеть в огне и не пахнуть дымом.

Сербская народная мудрость

По ощущениям, пробуждение больше напоминало восстание зомби из могилы. Если бы я не услышал спокойный деловитый голос Сокола, хрен бы встал. А так поднялся из одного только упрямства. Не хотелось в его глазах выглядеть слабаком.

Нас ждал завтрак, умывание, время на утреннюю молитву и совещание у Дяди Адама.

Думаю, из «языка» вытряхнули всю, какую только возможно, информацию. Краткие выводы озвучил лидер чеченцев.

— Шестьдесят девять солдат врага. У сорока, примерно, разнообразное огнестрельное оружие. В основном полицейские пистолеты, калашниковы, охотничьи ружья. Их главарь мерзкий шайтан, объявил себя пророком Мусой, восставшим из мертвых чтобы возглавить выживших. Большая часть людей вокруг него, в здании РОВД. Через туннель в снегу они перетаскивают запасы местного магазина. Те воины ленивы, трусливы и слабы, но их защищают стены. Есть ещё полевой командир по прозвищу Лучник. Стрелять из лука он не умеет, зато его часть шайки, пятнадцать крепких кровожадных разбойника, волками рыщут по окрестностям, находят и убивают одиночек-выживших. У него свой лагерь, где-то примерно в здании молокозавода, вот тут. Он лучше вооружён. Мы