Имидж напрокат - Дарья Донцова

Рак мозга страшная вещь, а моя опухоль расположена так, что с ней ничего не сделать. Липома – это метастаз. Как я узнала свой диагноз? Одна добрая душа, зайдя ко мне в палату с подарком, какие администрация клиники пациентам вручает, уходя, уронила бумажку. Я ее подняла. Это оказалось письмо директору местного хосписа с просьбой взять меня туда для психологической поддержки, в нем был указан диагноз. Сначала я разрыдалась, потом взяла себя в руки, нашла своего врача и спросила у него: «У моей подруги вот такое заболевание. Какой прогноз?» Врач мрачно ответил: «Плохо дело, хуже этого уж и не знаю что». Я вернулась в палату, вошла в Интернет… Не буду продолжать, все и так понятно.

Кто была медсестра, потерявшая письмо, никогда не скажу. Но я дождалась, когда она опять появится в отделении, и рассказала ей о находке. Бедная женщина стала умолять меня никому не говорить об ее промахе. Я ответила: «Принесете сильнодействующее лекарство для безболезненного ухода из жизни, и я никогда не выдам вас. Если откажете, пойду к главврачу и покажу ему документ». Вскоре я получила коробку снотворного и вернула медсестре потерю.

Пашенька, я люблю тебя больше жизни.

Валентина, если ты будешь предъявлять моему сыну бесконечные требования, заставишь его взять еще одну работу, чтобы ты могла купить очередную шубу, я тебя с того света достану.

Прошу прощения у Валерия Борисовича Милова за то, что приняла решение уйти из жизни в его клинике. Он прекрасный человек.

С любовью к Пашеньке, его мама Раиса».

Я положила листок в конверт, заклеила его и протянула Нине.

– Есть предположение, кто рассказал Галкиной правду?

– Правду? – воскликнула Волынкина. Тут же испуганно ойкнула, закрыла рот рукой и продолжила почти шепотом: – Это сплошная ложь, не было у Галкиной даже намека на рак мозга. Только сломанная рука плюс липома. Одна ерунда.

– Но в письме четко назван онкологический диагноз, – возразила я.

Нина поманила меня пальцем:

– Пойдемте на пост.

Когда мы оказались у стола, медсестра порылась в компьютере и нашла медкарту Галкиной.

– Изучайте.

Я начала читать документ и скоро поняла: Галкина была на редкость здорова для своего возраста. Действительно, всего-то липома и перелом руки.

– Онкологии нет, – ошарашенно протянула я.

– Нет, – повторила Нина. – Ничего не понимаю.

Я села на табуретку.

– Выходит, кто-то хотел довести Раису Петровну до суицида.

– Зачем? – еле слышно поинтересовалась медсестра.

– Нет пока ответа на этот вопрос, – протянула я. – По моему опыту, все упирается, как правило, в деньги. Возможно, завещание Галкиной прольет немного света на эту темную историю. Знаете, кто раздавал подарки?

Нина кивнула.

– Назовите имя, – попросила я.

Нина молчала.

– Давайте, не стесняйтесь, – приказала я. – Кто разносил презенты?

– Нет, нет, не могу, – заплакала Нина и убежала, оставив меня у компьютера.

Я осмотрелась по сторонам и вбила в поисковик слова: «Раздача больным подарков от администрации». Внутренний Интернет медцентра сработал безотказно, появился текст: «Обращаем внимание сотрудников на то, что коробки фруктовых конфет с логотипом клиники вручаются исключительно тем, у кого в карточке стоит зеленый флажок. Пациентам с красным флажком раздают наборы из блокнота и ручки. Ответственная за подарки старшая медсестра СПА-корпуса Ксения Михайлова. Только она получает их и разносит по отделениям. Не надо присылать своих сотрудников на склад. Завотделом пиара и рекламы клиники Форсунова».

Я быстро выключила компьютер. Ксения Михайлова! Вот почему Нина удрала.

Я вынула из кармана телефон, соединилась с Костиным и велела:

– Завтра в девять тридцать жду тебя на лавочке у местного фонтана. Расскажу кое-что интересное. А сейчас лишь вкратце о том, что узнала…

Глава 13

– Зачем Ксении подбивать пациентку Галкину на самоубийство? – спросил Володя, едва я сообщила ему детальные подробности вчерашней беседы с Ниной. – Поговорив вечером с тобой, я разбудил Сергея, велел ему влезть в мозг больничного компа, и могу подтвердить: в карточке этой больной слова «онкология» нет.

– Может, у Раисы Петровны было нечто ценное? – предположила я. – Некоторые женщины, ложась в больницу, берут с собой самое дорогое, что у них есть, например драгоценности. Вероятно, Ксения увидела мешочек с колечками и решила заполучить его. Михайлова и Волынкина живут в одной квартире с кучей детей, спят обе на лоджиях. Наверняка Ксения мечтает об уютной отдельной квартире. Ипотеку ей никто не даст, ведь зарплата у медсестры невелика, к тому же ребят у нее орава. Но даже если Михайлова и договорится с банком, это ведь кабала на двадцать лет.

Костин потер рукой затылок.

– Где письмо самоубийцы?

– У Нины, – ответила я.

– Надо мне с ней потолковать, – протянул Вовка.

Я сорвала травинку и начала накручивать ее на палец.

– Утром на посту сидела другая медсестра, Нина дежурила ночью, значит, она сменилась и ушла домой.

Костин положил ногу на ногу, я посмотрела на его ботинок и не удержалась от комментария:

– Мрак! Белые носки с коричневыми туфлями, надо же такое придумать.

Володя пошевелил ногой.

– Жена в командировке, укатила на две недели, так что я соломенный вдовец. Чистое белье закончилось, эти носки я из спортивной сумки вытащил, на фитнес в них хожу.

– Сейчас стирка не представляет проблемы, – менторски завела я. – Сунул в машину грязное, нажал кнопку, и порядок.

– Не мог открыть дверцу, – признался Вовка.

Мне стало смешно.

– А ты проверил, подключена ли «прачка» к сети?

– Надо было? – удивился Костин.

Я расхохоталась:

– Агрегат от электричества работает.

– Как-то в голову не пришло посмотреть, – растерялся приятель. – Вообще-то я хозяйством не занимаюсь.

– Вот и ходишь чудовищем, – еще больше развеселилась я.

– Ерунда, – отмахнулся Костин, – есть носки, и ладно. Мне не нравится, когда мужики на босу ногу штиблеты натягивают, как вон тот пижон, что к лавочке приближается.

Я повернула голову и увидела мужчину в джинсах, клетчатой рубашке и мокасинах. Он поравнялся со скамейкой, на которой сидели мы с Володей, и приятным голосом спросил:

– Вы – Лампа? Правильно?

– А вы Валерий Борисович Милов, главнокомандующий медцентра и его земель, – улыбнулась я. – Разрешите вам представить моего близкого друга Владимира.

– Мы с господином Костиным регулярно встречаемся на днях рождения у Кати. У меня хорошая память на лица, – сказал владелец клиники.

– И на фамилии тоже, – добавил Володя. – А вот я вас не узнал.

– Надеюсь, не потому, что я сильно постарел, – усмехнулся Милов. – Рад встрече. Жаль, конечно, что при таких обстоятельствах вас, Лампа, увидел. Навернуться с лестницы не самое удачное дело. Кое-кто, спланировав на пол, ломал шею.

Я повертела головой в разные стороны.

– Моя, к счастью, в целости и сохранности.

– Вам просто повезло, – заметил Милов. – Что-то беспокоит?

– Все отлично, – заверила я.

– А вот меня беспокоит, – заявил Костин.

– Что не так? – мигом заинтересовался Валерий Борисович.

– В клинике довели до суицида женщину, – сообщил Костин. – Я как раз хотел вас отыскать и рассказать о произошедшем.

Милов сел рядом со мной на скамейку.

– Не понял. О ком идет речь?

– О Галкиной Раисе Петровне, – уточнил Костин, – ей не так давно удалили липому.

– Рая? – удивился Валерий. – У нее все хорошо. Никаких проблем, кроме глупейшим образом сломанной руки. Страсть к чистоте подводит многих женщин. Из десяти дам, приехавших к нам с разными травмами, семеро точно покалечились дома, занимаясь уборкой. Например, начали мыть окно, встали босыми ногами на подоконник и упали. Хорошо, если внутрь комнаты, а не на улицу. А недавно была у нас травма черепа. Симпатичная тетушка решила пол на кухне отдраить и налила на линолеум какой-то жидкости. Потом взяла тряпку, скинула тапки и… упала головой прямо на открытую дверцу кухонного шкафчика. Когда я слышу в палате от забинтованной пациентки: «Доктор, я пошла босиком…» – то дальше ей ничего и говорить не надо, я прекрасно знаю, что услышу: «Ноги разъехались, я шлепнулась». «Пойти босиком» – это классика травматологии. Вот вы, Лампа, тоже небось без тапочек на стремянку взгромоздились? Верно?

– Угадали, – призналась я.

– А Раиса хотела парадный сервиз перемыть, – покачал головой Милов. – Взгромоздилась на табуретку, чтобы посуду из верхнего отделения буфета добыть, и, естественно, сбросила туфли. Итог – перелом руки. Теперь объясните мне, зачем драить совершенно чистые тарелки-блюда, которыми раз в пять лет пользуются? Раз уж Галкина в мои руки попала, я ее уговорил липому удалить, а то она все сопротивлялась, мол, времени нет. Но тут у нее аргументов против операции не нашлось. Вы что-то путаете, Раиса не могла покончить с собой. Она обожает сына и своего мальчика никогда не оставит. Галкина недовольна невесткой, считает Валю недостойной сокровища по имени Пашенька.