Таймлесс. Сапфировая книга - Керстин Гир

Глава третья

— Химериус? — странное ощущение чего-то мокрого пропало.

Я скорее включила фонарик, но вокруг и без того было светло. С потолка свисала маленькая лампочка.

— Привет, — сказал чей-то голос.

Я оглянулась. Комната была заставлена ящиками, старыми шкафами и стульями. К подоконнику прислонился какой-то бледный юноша, он внимательно глядел на меня.

— Г-г-г… главное — участие, — запинаясь, промямлила я.

— Гвендолин Шеферд? — промямлил он в ответ.

Я кивнула.

— Откуда вы меня знаете?

Юноша вытянул из кармана смятый листок бумаги и передал его мне. Казалось, он волнуется не меньше, чем я. На нём были штаны на подтяжках и круглые маленькие очки. Светлые волосы уложены на косой пробор и тщательно зачёсаны назад, наверное, ему понадобилось очень много лака. С такой причёской этот парень вполне мог бы сниматься в фильме про гангстеров. Ему досталась бы роль умного, но, в сущности, безобидного помощника какого-нибудь опытного комиссара с неизменной сигаретой в зубах. Такой помощник обязательно должен влюбиться в даму сердца главного гангстера, расфуфыренную во всевозможные боа. А в конце фильма его, конечно же, застрелят.

Я немного успокоилась и окинула взглядом подвал.

Кроме нас двоих здесь никого не было, Химериуса тоже видно не было. Хоть он и умел проходить сквозь стены, путешествия во времени ему, очевидно, не давались.

Немного помедлив, я взяла записку. Бумага выцвела и пожелтела. Это был листок в клеточку из чьей-то записной книжки, вырвали его, наверное, впопыхах. Неровным, удивительно знакомым почерком там было написано вот что:

«Лорду Лукасу Монтроузу — это важно!!!!!

12 августа 1948 года в 12.00. Алхимическая лаборатория. Пожалуйста, никого с собой не бери.

Моё сердце снова забилось как сумасшедшее. «Лорд Лукас Монтроуз» — так звали моего дедушку! Когда он умер, мне было десять лет. Я удивлённо рассматривала размашистую букву «Л». Никаких сомнений: такие каракули могла написать только я сама. Но как?

Я подняла глаза на юношу.

— Откуда у вас это? И кто вы такой?

— Это написала ты?

— Возможно, — сказала я. Мои мысли лихорадочно забегали. Если и так, то почему я этого не помню? — Откуда это у вас?

— Я храню эту записку уже пять лет. Кто-то засунул мне её вместе с письмом в карман пальто. В тот день, когда состоялась церемония по случаю моего посвящения в адепты второго уровня. В письме было написано вот что: «Тот, кто хранит тайну, должен знать и тайну, которая скрывается за ней. Докажи, что ты можешь не только молчать, но и думать».

Подписи не было. Слова были написаны совсем другим почерком, э-м-м… более элегантным и немного старомодным.

Я прикусила губу.

— Не понимаю.

— Я тоже. Все эти годы мне казалось, что текст записки — что-то вроде экзамена, — сказал юноша, — что это следующее испытание. Я никому ничего не рассказывал, всё ждал, что кто-нибудь сам со мной об этом заговорит или даст какие-нибудь дальнейшие указания. Но ничего такого не случилось. Сегодня я прокрался сюда и стал ждать. Всё было тихо, я уже хотел уходить. Но потом вдруг, из ниоткуда, прямо передо мной появилась ты. Ровно в двенадцать часов. Зачем ты мне писала? Почему мы встречаемся именно здесь, в этом заброшенном подвале? И из какого года ты прибыла?

— Из 2011-го, — сказала я. — Мне очень жаль, но на другие вопросы я ответить не могу.

Я откашлялась.

— А кто вы такой?

— О, прошу прощения. Меня зовут Лукас Монтроуз. Зови меня просто, без титула, никаких «лордов». Я адепт второго уровня.

Во рту у меня вдруг пересохло.

— Лукас Монтроуз, Бурдон-плейс, дом номер восемьдесят один?

Юноша кивнул.

— Да, там живут мои родители.

— Тогда… — я не могла отвести от него глаз. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я продолжила:

— Тогда вы — мой дедушка.

— Ох, неужели снова, — сказал юноша и глубоко вздохнул. Затем он развернулся, подошёл к стульям, которые были свалены в углу, вытащил один из них, смахнул с него пыль и поставил передо мной.

— Может, присядем? А то ноги совсем подкашиваются.

— У меня тоже, — призналась я и плюхнулась на стул.

Лукас вытащил ещё один стул и уселся напротив меня.

— Значит, ты моя внучка? — он слабо усмехнулся. — В голове не укладывается. Я-то ведь даже пока не женился. Более того, даже не обручился.

— А сколько тебе лет? О, прости, мне следовало посчитать самостоятельно. Так, родился ты в 1924-ом, значит, в 1948-ом тебе двадцать четыре года.

— Да, — сказал он. — Через три месяца мне исполнится двадцать четыре. А сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Как и Люси.

Люси. Я вспомнила о том, что она выкрикнула мне вдогонку, когда мы убегали от леди Тилни. Я всё ещё не могла поверить, что передо мной сидит мой дедушка. Я пыталась найти сходство между этим юношей и стариком, который усаживал меня к себе на колени и рассказывал удивительные истории, дедушкой, который всегда вставал на мою защиту, когда Шарлотта утверждала, что я просто выпендриваюсь, рассказывая, что вижу привидений. Но молодое лицо человека, сидящего передо мной, казалось, не имело ничего общего с дряхлым, испещрённым морщинами обликом старика, которого я знала. Хотя мне показалось, что юноша чем-то похож на мою маму. У него были голубые глаза, острый подбородок, и улыбался он прямо как мама.

На какой-то миг от наплыва эмоций я закрыла глаза. Это уж слишком.

— Ну что ж, пусть так, — сказал Лукас, — ну и как, нормальный из меня… э-э-э… дедушка?

Я изо всех сил старалась не расплакаться, поэтому только кивнула в ответ.

— Остальные путешественники во времени обычно прибывают с официальным визитом либо в Зал Дракона, где стоит хронограф, либо в документариум. Почему ты выбрала эту тёмную, душную лабораторию?

Я шмыгнула носом.

— Это — лаборатория? Не знала. В моём времени здесь обычный подвал, в котором стоит сейф, а в сейфе лежит хронограф.

— Неужели? Знаешь, в наше время от лаборатории тут тоже остались только воспоминания, — сказал Лукас, — но изначально это помещение использовали в качестве тайного алхимического кабинета. Это одна из самых старых комнат во всём здании. За несколько веков до того, как граф Сен-Жермен основал ложу хранителей, здесь собирались известные маги и алхимики со всего Лондона. Они ставили множество опытов, пытаясь получить философский камень. Кое-где на стенах ещё остались мрачные надписи и таинственные формулы. Говорят, стены здесь такие толстые, потому что в них замурованы кости и черепа… — он замолк. Теперь Лукас принялся покусывать нижнюю губу. — Значит, ты тоже моя внучка, скажи, пожалуйста, ты дочь кого именно из моих… э-э-э… детей?