Рокировка - Черкасов Дмитрий

В ССН зашелестел взволнованный голос Морзика:

— Дональду — восьмерка!

Андрей и сам уже видел жгучего брюнета с тонкими усиками на красивом волевом лице, вслед которому кланялся от двери павильона шикарный армянин. Лехельт опустил взгляд и полез рыться в сумке, одновременно придерживая выставленный заранее прицел камеры. Из сумки он извлек учебник по гражданскому праву и завернутую в бумажку сосиску в тесте, которую укусил как раз в тот момент, когда мужчина решительно миновал его, направляясь к входу в метро. Со стороны казалось, что белобрысого голодного студента с потертой сумкой на ремне ничего, кроме вожделенной сосиски, не интересует.

— Андрюха, тянем! — пропищал далекий голос из-под куртки. — Дали добро!

Морзик от волнения перестал пользоваться позывными. Лехельт видел, как он вдалеке отчаянно машет руками в машине.

Андрей прекратил съемку, жуя сосиску и читая на ходу, направился за брюнетом. Тот шагал широко, хищно сгорбившись, сунув руки в карманы — и уже по одному виду Лехельт решил, что это не работник Конторы. Профессионал ведет себя скромно, не привлекая внимания. На душе отчего-то полегчало. Видимо, опер в машине это тоже понял, оттого и дал добро на продолжение операции.

На станции Купчино в метро входят из сквозного тоннеля под насыпью железной дороги.

К удивлению Лехельта, Дятел — так Андрей окрестил для себя объект — не сворачивая, прошел тоннелем на ту сторону железки, где его ждала машина. Андрей чертыхнулся про себя: теперь Морзик на колесах оказался отрезанным от объекта высокой насыпью. Удивленно подняв голову, оглядываясь, будто зачитавшись, он заталкивал книгу обратно в сумку, при этом давал камере максимальное увеличение в надежде, что объектив вытянет номера, а может — и лицо водителя.

Все это походило на очень удачный отрыв.

Дятел оказался совсем не так прост.

Красный «опель-вектра» повез его вдоль железной дороги по Витебскому проспекту, а Дональд опрометью пронесся через тоннель на платформу, к которой как раз подошла электричка из Павловска. На бегу он ничего не мог сообщить Морзику: мчаться, лавируя между неторопливыми горожанами, и одновременно бубнить по ССН донесение невозможно. Он осязанием чувствовал вибрацию — его запрашивали, но ответить ему удалось, лишь втиснувшись между сходящимися дверьми электрички.

Увы!

С такого расстояния его не услышали: миниатюрный передатчик был слабоват.

Электричка, с гудением разгоняясь, вскоре опередила красный «опель», который встал у светофора на перекрестке с улицей Орджоникидзе, а ребята в машине все еще торчали у павильона на Балканской, ничего не зная о том, какой оборот приняли события. Без их поддержки Дональд неизбежно должен был разъехаться с объектом и потерять его, то есть «грохнуть».

Особенно неприятно было сделать это при постороннем.

Хорошенькое же сложится у опера мнение об их группе...

Тут Андрея осенило: он выхватил мобильник и поспешно набрал базу. Уже через пятнадцать секунд оповещенный Морзик развернул машину и погнал с другой стороны железнодорожной насыпи по раздолбанной Малой Балканской. Он несся, как сумасшедший, петляя и то и дело выскакивая на встречную полосу.

Ну какой же русский разведчик не любит быстрой езды?

Штирлиц, помнится, тоже был не прочь погонять по окрестностям Берлина, хоть и не был «наружником»...

Дональд тем временем метался в холодном тамбуре электрички от одного окна к другому, держа связь с машиной через базу. «Опель» с Дятлом тронулся от светофора прямо и уже снова нагонял электричку, а машины сменного наряда все еще не было видно на улице с другой стороны трассы.

Электричка замедлила ход. Впереди была остановка и большая транспортная развязка — проспект Славы.

Повинуясь интуиции, Андрей крикнул в мобильник:

— Выхожу на Славе! — выскочил на платформу, подбежал к перилам и влез на них, держась за столб. За кромкой насыпи ему едва виден был край проезжей части Витебского проспекта. Вытянув шею, он успел заметить красную корму «опеля»: тот перемахнул мост и пошел влево.

— Как вам не стыдно, молодой человек! С ума посходили! — сказала ему строгая пожилая женщина с аккуратно расчесанной болонкой на поводке.

У Дональда не было даже секундочки, чтобы устыдиться. Оглянувшись, он увидел по другую сторону мчащий по гололеду автомобиль Морзика. Крикнув в трубку, чтобы его подобрали у спуска с платформы, он побежал, оступился на скользких ступенях и загремел костями, прижимая к груди казенную камеру и вспоминая сетования Кляксы по поводу загубленных Морзиком очков.

Машина прижалась к левому краю дороги, скрипя тормозами, замедлила ход. Андрей привычно вскочил в заранее открытую ему дверцу — и Морзик тут же притопил на полную, возвращаясь направо, на свою полосу движения.

— Влево! Влево! — закричал Лехельт. — Он пошел на Типанова! Красный «опель-седан». Вот ведь, гад, как подставил! Книжек начитался, наверное... Про шпионов.

У девчонки-стажера глаза от страха были круглые.

Так она, похоже, ездила впервые.

Морзик вылетел с Белградской на перекресток, уже на красный свет, проскочив под носом у крутого черного «порше-бокстера», не вписался в поворот и залетел через поребрик на газон. В салоне все подпрыгнули, ударившись головами о потолок.

— Я же говорил — ремни пристегните! — оскалился Черемисов.

Опер на переднем сидении молча полез было за ремнем, но машина соскочила с поребрика назад на поезжую часть — и он треснулся подбородком о колени и приборную панель. Лехельт с Людмилой хватались друг за друга. Сзади заревел, надвигаясь, рефрижератор, но уже многострадальный «жигуль» наружки, позвякивая укрепленной подвеской, набрал потерянную скорость и, наконец, проскочил под мост на ту сторону железной дороги, на улицу Типанова.

— Ты заснял?! — возбужденно крикнул Лехельт.

— Один кадр! — дернул головой Черемисов. — Он сразу отвернулся на тебя!

— Вот, вот они! Уф-ф… зацепились, наконец. Давай потише теперь!

— Не учи ученого!

Возбуждение спало. Теперь они торчали в небольшой пробке на два корпуса позади объекта.

— Ради какого-то армяшки так рисковать! — дрожащим голосом сказала Пушок.

— Не совсем так. — абсолютно невозмутимо отозвался опер с переднего сидения, не став акцентировать внимание на слове «армяшка» — Людмиле разъяснят позже, что уничижительные национальные характеристики в ФСБ, где служат посланцы десятков народностей, не приветствуются. — В прошлом году у нас убиты два сотрудника — и у обоих пропали удостоверения.

Он говорил так спокойно, будто и не было сумасшедшей гонки по скользким улицам, и его не обжигал азарт погони. Нервы у этого лысоватого дядечки были железные.

Видимо, того, что он просто стал разговорчивее, было уже достаточно.

— Ну, я его дожму… — процедил сквозь зубы Вовка Черемисов.

— Мы дожмем. — поправил его тоном Зимородка Андрей. — Черт, я на вас весь лимит своей трубы вызвонил! Ты когда себе мобильник купишь?

— Пока только на пейджер накопил. — мрачно отвечал Морзик.

Лехельт хихикнул, представив, как он связывается с Морзиком по пейджеру. У девочки-оператора глаза на лоб полезут от их сообщений.

Пробка рассосалась, машины тронулись одна за другой. Повернули направо. Расслабляться было нельзя: в любой момент могло потребоваться тянуть Дятла пешедралом.

Едва Дональд прикинул в уме тактику слежки, как «опель» притормозил и вильнул к обочине. Морзик, не снижая скорости, проехал мимо. Опер спокойно записал номер опеля в маленькую книжечку с котенком на обложке. У каждого разведчика подобная книжечка всегда лежит в кармане.

В заднее стекло было видно, что брюнет вышел.

Они завернули во двор.

— Пошел, пошел!

Морзик выскочил, на ходу втыкая булавку ССН куда-то под куртку. Ойкнул, сморщился.

Лехельт проворно пересел за руль.

— Смена через три квартала!

Двоих было слишком мало для серьезной работы. Ведь в наряде стояла только видеосъемка. Но, как говорит Клякса, поздно пить боржоми…