Отравитель - Чингиз Абдуллаев

Он подумал, что вкус даже такого известного в мире шампанского, как «Дом Периньон», кажется ему не совсем привычным. Он вырос в Советском Союзе и привык к тому, что в шампанском всегда было много дрожжей и сахара. Элитные шампанские напитки, привозимые из Франции, казались бывшему советскому человеку слишком кислыми. Это ощущение осталось во вкусовой памяти на всю жизнь и было уже неистребимо.

– Вы были у него несколько раз дома? – уточнил Дронго.

– Да, – кивнула София, – он обычно приглашал нас к себе домой. Снимал такую роскошную квартиру. И у него была большая двуспальная кровать. Специально поставил для таких случаев.

– Он сказал, что обычно вызывал именно вас.

– Почти всегда, – улыбнулась София, – только один раз, когда меня не было, вместо меня с Алией поехала другая наша девочка.

Она не назвала имя другой. Это было абсолютное табу. Не разрешалось называть имена клиентов и знакомых девочек в присутствии посторонних. И они об этом всегда помнили.

– Как он себя вел? – спросил Дронго.

– Очень хорошо. Он был такой забавный, – призналась София.

– А вы как считаете? – обратился он к Алие.

– Он был нормальным, – коротко ответила она. – Мы будем разговаривать всю ночь или займемся делом?

– А вы торопитесь. Насколько я понял, у меня время до утра.

– Оплаченное время до девяти утра, – безжалостно сообщила Алия. Эта женщина держала клиентов на некотором расстоянии от себя.

– В таком случае я могу делать все, что хочу, – весело заявил Дронго, внимательно наблюдая за обеими, – а мне интересно, как себя вел Вилаят Ашрафи, что вам нравилось, что не нравилось.

– Если вы разденетесь, то мы вам все покажем, – цинично ухмыльнулась София.

– Это мы успеем, – возразил Дронго, – значит, вы обычно приезжали вдвоем.

– Вдвоем, – кивнула София, – и оставались втроем у него до утра. Один раз он задержал нас до одиннадцати утра и заплатил как за две ночи.

Это был явный намек.

– Значит, вы ему очень нравились. И поэтому он с таким интересом про вас рассказывал. А когда вы бывали у него, не происходило ничего необычного? Ему никто не звонил, не приходил.

– Звонил разные люди, – ответила София, – но он говорил по-арабски, и мы ничего не понимали.

– А по-английски не говорил?

– При нас никогда не говорил. Он же знал, что мы понимаем английский язык.

– Когда вы поднимались к нему, там был его телохранитель?

– Нет, никогда. Он сам спускался за нами вниз. Но телохранитель бывал внизу, в его машине. Мы его иногда видели. Он тоже смотрел, кто приходит.

– А приезжали вы обычно со своим охранником? Или каждый раз были разные люди?

– Разаные, конечно, – нахмурилась София, – кто был свободен, тот нас и сопровождал. Только в доме у них охрана и нужно было паспорта показывать. Поэтому Вилик сам спускался, свой паспорт показывал и нас наверх поднимал.

– Что именно вы хотите знать? – вмешалась Алия. – Лучше сразу спросите и мы вам ответим.

– У вас тяжелый характер, – заметил Дронго.

– Я приехала работать, а не разговаривать, – жестко заявила Алия.

– Вы же умные девочки, – сказал Дронго, – бываете в таких местах, все запоминаете и все видите. Поэтому мне важно знать, как происходили встречи с погибшим. Не было ли каких-нибудь неожиданностей или запомнившихся эпизодов, на которые вы обратили внимание. Вспоминайте, не торопитесь.

Молодые женщины переглянулись.

– Ты мент, что ли? – не очень уверенно произнесла София.

– Какой он мент, – вмешалась Алия, – посмотри на его костюм и обувь. Знаешь, сколько стоит такой номер? У ментов таких денег не бывает. Он бы вызвал нас к себе в кабинет, а не стал бы платить такие деньги.

Она была явно умнее своей напарницы.

– Кто вы такой? – почти жалобно спросила София.

– Я его друг и хочу знать, почему он погиб, – почти честно ответил Дронго.

– Похоже на правду, – сказала Алия, – видимо, он приехал сюда, чтобы узнать все про погибшего. Поэтому снял такой номер и заплатил за нас.

– Что вы хотите узнать? – вздохнула София.

– Все, что касалось моего друга. Вспомните, вы же встречались с ним несколько раз. Может, обратили внимание на какие-нибудь эпизоды, что-то вам показалось необычным.

Они снова переглянулись.

– Ничего, – сразу ответила София, – он всегда был веселым и компанейским.

– Он не говорил нам о своих делах, – вспомнила Алия, – и вообще старался ничего не говорить. Но я помню, как один раз он выругался. Я поняла, что он ругается по-арабски.

– Почему?

– Не знаю почему. Кто-то ему позвонил и начал говорить по английски. Он вышел в другую комнату. Начал говорить, потом начал кричать. Потом ругался. Потом кому-то перезвонил. И вернулся очень злой. Некоторое время был словно не в себе. Мы его успокаивали.

– Когда это было?

– В начале года.

– Вы можете вспомнить точное число?

– Конечно нет, – ответила Алия, – неужели вы думаете, что я могла запомнить число? Это было в январе или феврале. Но точно не помню.

– Ваши выезды на места фиксируются в каком-нибудь журнале или в компьютере?

– Конечно фиксируются. Все выезды, без исключения. Лаура отчитывается перед хозяевами за каждый выезд. У нас строгий учет.

– Значит, она может точно сказать, когда вы с ним встречались. Верно?

– Да. Но я вам ничего не говорила.

– Это понятно. Что еще?

– А я тоже помню один случай, – вмешалась София, – это когда ты пошла в ванную принимать душ, а в это время кто-то позвонил ему в дверь. Он даже не хотел сначала смотреть, кто именно пришел, а потом пошел открывать.

– Кто это был?

– Я не знаю. Мы не выходили из спальной. Они Поговорили, и он вернулся к нам.

– Когда это было?

– Летом. В жару, у нас была открыта дверь на балкон, это я точно помню.

– И больше ничего?

Обе молчали.

– У него была знакомая журналистка, – вспомнила София, – он говорил с ней по-английски, я один раз слышала. Но он был в другой комнате, а я никогда не подслушиваю.

– Ясно, – подвел неутешительный итог Дронго, – будем проверять. Спасибо за то, что вспомнили хотя бы эти эпизоды. А теперь я позвоню вашему охраннику, чтобы приехал за вами.

Они переглянулись. Обе были явно недовольны.

– Зачем вы нас так кидаете, – разозлилась София, – что мы вам плохого сделали?

– Я вас не совсем понимаю.

– С каждой суммы мы получаем примерно тридцать пять процентов, – пояснила Алия, – а если вы сейчас нас вернете, нам ничего не заплатят. Ни копейки.

– Я не собирался требовать деньги обратно.

– Тогда тем более, – удивилась София, – а вы не хотите, чтобы мы остались. Или вы действительно мент?

– Он, видимо, сыщик, – предположила Алия, – и не хочет проводить время с такими падшими женщинами, как мы. Он, видимо, идеальный сыщик, какие встречаются только в романах. Поэтому он благородно хочет отправить нас домой.

– Мне действительно нужно было узнать все подробности о ваших встречах с погибшим бизнесменом, – сказал Дронго, – но если это настолько серьезно, что ваше возвращение будет считаться вашим... «техническим дефолтом», то вы можете остаться здесь. В спальной есть большая двухспальная кровать.

– А вы?

– А я уеду через минуту.

– Нельзя, – возразила Алия, – в таких гостиницах все консьержи и портье обычно получают деньги от нашего заведения. Они сразу сообщат, что вы уехали, а мы остались одни. И нас еще заставят заплатить штраф за то, что мы сразу не позвонили Лауре.

– Ясно. Я понимаю, что никаких других вариантов уже нет. Нужно остаться с вами до утра. Раз заплатил, то обязан отбывать номер, независимо от того, хочется мне или нет.

– Но вы заплатили такие деньги, – напомнила Алия, – тогда не нужно было нас сюда вызывать. Но уходить вам нельзя. Это хуже всего.

– Тогда останусь здесь, – согласился Дронго, – посплю на этом диване.

– А почему вы не хотите с нами? – поинтересовалась София. – Вы чем-то больны или у вас другие сексуальные предпочтения?

– Пока ничем не болею. И люблю женщин. Просто считаю неприличным пользоваться таким случаем. Если честно, то вы нужны были мне прежде всего для беседы.

– Мы можем продолжать наши беседы в спальной, – улыбнулась София, облизывая губы, – я не понимаю, почему вы упрямитесь.

– Между прочим, я женат, – попытался отстоять последнюю позицию Дронго. Но они были уже на «своей» территории.

В ответ раздался дружный смех.

– Это как раз нас устраивает больше всего, – рассмеялась София, – мы не собираемся за тебя замуж. Во всяком случае, до завтрашнего утра. А может, тебе понравится и ты выберешь кого-нибудь из нас навсегда.

Она поднялась и подошла к нему, развязала галстук. «Как нехорошо, – подумал Дронго. – Нужно, конечно, подняться и уйти. Но покинуть двух таких красивых молодых женщин почти невозможно». Это было бы просто нечестно по отношению к самому себе, подумал он, пытаясь заглушить остатки благоразумия. И, уже не очень сопротивляясь, начал раздеваться.