Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война - Людвиг фон Мизес

Так что либералы не опасались, что новая избирательная система может надолго отложить или подвергнуть серьезной опасности неизбежную победу. На ближайшее будущее перспективы были не очень радостными, но в конечном итоге можно было рассчитывать на победу. Стоило лишь посмотреть на Францию. И в этой стране деспотизм самодержца опирался на верность армии и всеобщее и равное право голоса. Но теперь Цезарь повержен, а демократия – восторжествовала.

Либералы не очень опасались социализма. Верно, социалисты достигли определенного успеха. Но можно было рассчитывать, что сознательные рабочие вскоре поймут, что социалистическая утопия неосуществима. Зачем думать, что рабочие, уровень жизни которых растет день ото дня, поддадутся на уловки демагогов, которые, как утверждали злые языки, являлись платными агентами Бисмарка?

Только со временем либералы осознали, что в умонастроении народа происходят необратимые изменения. Многие годы они сохраняли уверенность, что это лишь временный откат, короткий эпизод торжества реакции, который скоро неизбежно окончится. Для них каждый сторонник новой идеологии был либо обманутым, либо ренегатом. Но число отступников росло. Приток молодежи к либералам иссяк. Старые бойцы за либерализм устали. Их ряды таяли с каждой новой выборной кампанией; ненавистная им реакционная система крепла год от года. Некоторые еще хранили верность идеям свободы и демократии, отважно отражали нападки на либерализм и справа и слева. Но это был отряд обреченных. Почти никто из тех, кто появился на свет после битвы при Кёниггреце, не присоединился к партии либерализма. Либералы вымирали. Новое поколение даже не понимало смысла этого слова.

4. Современное объяснение успеха милитаризма

Во всем мире сокрушительная победа немецкого милитаризма истолковывается в соответствии с пропагандистскими легендами немецких социал-демократов. Социалисты утверждают, что немецкая буржуазия отступила от принципов свободы и, таким образом, предала «народ». На базе марксистского исторического материализма были разработаны абсурдные теории происхождения и развития империализма. Капитализм, говорят они, неизбежно ведет к милитаризму, империализму, кровавым войнам, фашизму и нацизму. Финансовые круги и крупные капиталисты завели цивилизацию на край гибели; на марксизме лежит задача спасения человечества.

Подобные объяснения ничего не дают, а лишь затемняют ситуацию, причем намеренно. В начале 1860-х годов в Германии было очень немного активных сторонников династического абсолютизма, милитаризма и авторитарной системы правления, энергично противодействовавших движению к либерализму, демократии и народному правлению. Это меньшинство объединяло преимущественно князей и их придворных, знать, старших офицеров и некоторых чиновников гражданской администрации. Но подавляющее большинство буржуазии, интеллектуалов и политически активных членов бедных слоев общества решительно поддерживало либерализм и мечтало о парламентском правительстве по британскому образцу. Либералы верили в быстрый успех политического воспитания; они были убеждены, что каждый гражданин, отказавшийся от политической индифферентности и ознакомившийся с политическими проблемами, поддержит их позицию по основным вопросам. Они прекрасно понимали, что среди новых участников политической жизни некоторые не станут под их знамена. Ожидалось, что католики, поляки, датчане и эльзасцы создадут собственные партии. Но и эти партии не поддержат претензии короля. Католики и граждане иностранного происхождения были просто обязаны поддержать парламентаризм в преимущественно протестантском и немецком рейхе.

Политизация страны шла быстрее, чем предвидели либералы. К концу 1870-х годов весь народ был охвачен интересом, даже страстью к политике и активно участвовал в политической деятельности. Но результаты оказались вовсе не такими, как рассчитывали либералы. Рейхстаг избегал бросать серьезный вызов едва замаскированному абсолютизму, погрязнув в пустой болтовне и не затрагивая принципиально важных вопросов. И самое важное: солдаты, которых поставлял окончательно политизированный народ, стали настолько безусловно надежными, что было абсурдно сомневаться в их готовности сражаться за абсолютизм против внутреннего врага.

Не следует затруднять себя поиском ответов на вопросы «почему банкиры и богатые предприниматели и капиталисты отвернулись от либерализма?» или «почему профессора, доктора и юристы не пошли на баррикады?». Требуется объяснить совсем другое: почему немецкий народ избрал в рейхстаг депутатов, которые не избавились от абсолютизма? Почему армия, в значительной степени состоявшая из тех, кто проголосовал за католиков или социалистов, была безусловно послушна своим командирам? Почему антилиберальные партии, прежде всего социал-демократы собирали миллионы голосов, тогда как группы, сохранявшие верность либерализму, все больше теряли поддержку избирателей? Почему миллионы социалистически настроенных избирателей, охотно разглагольствовавших о революции, подчинялись власти государей и придворных?

Утверждение о том, что у большого бизнеса были некие причины для поддержки Гогенцоллернов или что ганзейские купцы и судовладельцы одобрительно относились к усилению военно-морского флота, нельзя считать удовлетворительным ответом на эти вопросы. Подавляющее большинство немецкого народа состояло из наемных рабочих и служащих, из ремесленников, лавочников и мелких фермеров. Результат выборов определяли именно эти люди; их представители заседали в парламенте и призывались на службу в армию. Попытки объяснить изменение умонастроения немцев ссылкой на классовые интересы, приведшие богатых буржуа в лагерь реакции, – чистый вздор, будь то объяснения предельно наивные, как легенда о «стальной плите»[23], или столь изощренные, как марксистская теория империализма.

Часть II Национализм

Глава III Этатизм

1. Новое умонастроение

Самым важным событием в истории последнего столетия было вытеснение либерализма этатизмом.

Этатизм предстает сразу в двух ипостасях: социализма и интервенционизма. Они преследовали общую цель – безусловное подчинение индивида государству, общественному аппарату сдерживания и принуждения.

Как и либерализм, этатизм появился в Западной Европе и только позднее пришел в Германию. Некоторые утверждают, что в Германии у этатизма есть собственные корни, ссылаясь при этом на социалистическую утопию Фихте и социологическое учение Шеллинга и Гегеля. Однако трактаты этих философов были столь далеки от проблем и задач социально-экономической политики, что не могли оказать непосредственного влияния на политику. Какую пользу может извлечь политик из следующего утверждения Гегеля: «Государство есть действительность нравственной идеи, нравственный дух как явная, самой себе ясная субстанциальная воля, которая мыслит и знает себя и выполняет то, что она знает и поскольку она это знает». Или из такого его высказывания: «Государство как действительность субстанциальной воли, которой (действительностью) оно обладает в возведенном в свою всеобщность особенном самосознании, есть в-себе и для-себя разумное»[24].

Этатизм возлагает на государство задачу руководства гражданами и заботы о них. Он нацелен на ограничение личной свободы действий. Он стремится определять судьбу индивидуума, наделив всей полнотой инициативы исключительно государство. Этатизм пришел в Германию с Запада[25]. Его основы заложили Сен-Симон, Оуэн, Фурье, Пеккёр, Сисмонди, Огюст Конт. Первым всестороннюю информацию о новых доктринах принес в Германию Лоренц фон Штейн. Появление в 1842 г. первого издания его книги «Социализм