Право на легенду - Чингиз Абдуллаев

– Не думаю, – возразил Олег Константинович. – Серафимчук, конечно, осторожная лиса, но Ермакович не такой. Когда он в ярости, я его по-настоящему боюсь. В бешенстве он похож на буйвола, который идет напролом. Не нужно его недооценивать. Да и Серафимчук тоже опасный противник. Он достаточно опытный человек.

– Мы это знаем, – ответил генерал, – поэтому разработали поэтапный план. В России есть свой Козак, в Белоруссии свой Козик, нужно, чтобы вы стали у нас таким же человеком.

– Козликом? – неожиданно пошутил Погребняк. – Не нужно разговаривать со мной полунамеками. Мы с вами столько лет знаем друг друга. Если у меня ничего не получится, то плохо будет и вам.

– А вам не стоит меня пугать, пан Погребняк. – На стертом лице генерала появилось подобие улыбки. – Мы поможем вам. Наша задача сделать так, чтобы Мищенко остался единственным реальным кандидатом в президенты. Так хотят и наши друзья на Западе, так хотят и в нашей стране. Под Мищенко нам дадут любые кредиты и любые займы, вы это знаете.

– Да, – согласился Олег Константинович, – но учтите, что в свое время подобную ошибку допустил и наш первый президент. Когда он выдвинул свою кандидатуру, все считали, что представитель восточных областей никогда не сможет победить. Но он победил. И знаете почему? Их электорат на выборах традиционно приходит голосовать. А в западных областях у нас всегда проблемы с явкой избирателей. При любом раскладе Восточная Украина, Крым и Малороссия проголосуют за Ермаковича, если он будет на выборах альтернативой Мищенко.

– Не будет, – неожиданно отрезал генерал.

– Что? – остановился Олег Константинович.

– Вы исходите из ложной предпосылки – вам все время кажется, что президент захочет быть союзником нынешнего премьера и оставить именно его своим преемником. А если он захочет сыграть против своего премьера? Президент знает, как опасен основной кандидат. Ведь он тоже когда-то был премьером.

– И все-таки я вас не понимаю. – На этот раз Олег Константинович действительно удивился. И испугался. Похоже, что он все-таки недооценивает все эти спецслужбы, которые продумывают свои ходы даже не на два шага вперед, а гораздо дальше.

– У них могут быть расхождения, – сказал генерал, – и тогда они начнут играть друг против друга. Ведь после изменения Конституции у президента появился шанс на третье избрание. И ему нужен человек, которому он может абсолютно доверять.

– Что вы сказали, генерал Костенко? – Погребняк подумал, что игра зашла слишком далеко, и машинально произнес фамилию своего собеседника.

– Не нужно вслух произносить мою фамилию, – холодно напомнил генерал. – До свидания. И подумайте над моими словами.

Костенко развернулся и ушел. Было заметно, что он не совсем доволен состоявшимся разговором. Вероятно, потому, что сказал слишком много для высокопоставленного сотрудника бывшего КГБ.

Когда он ушел, Олег Константинович повернулся, чтобы пройти к своему автомобилю. Он думал о загадочных словах генерала. Интересно, каким образом они сумеют разыграть свою партию, чтобы убрать сразу двух политиков федерального значения? Какую сложную комбинацию придумают на этот раз?

Глава 7

Петр Наливайко был человеком веселым и добрым. Сказывалась и его фамилия, над которой окружающие шутили с самого его детства, и его профессия шеф-повара престижного киевского ресторана «Шинок». Сначала такой ресторан возник в Москве, где пользовался бешеной популярностью не только у приезжих украинцев. Гостей из многих стран привозили в этот ресторан, чтобы угостить настоящей украинской горилкой, незабываемым борщом, многочисленными закусками и даже новозеландской бараниной, неведомым образом оказавшейся в его меню. Это было очень симпатичное заведение, решенное в стиле лубочных ресторанов, с интересной и вкусной кухней. Правда, московские цены соответствовали не его антуражу, а ресторанам самой высшей категории столицы России. А через несколько лет было решено открыть такой же ресторан и «на родине», в Киеве. Так рядом с Крещатиком появился уже знакомый россиянам «Шинок».

Петр Петрович был в Киеве известным человеком, отдавшим кулинарному делу тридцать пять лет из своих пятидесяти трех. Сразу после окончания техникума он попал по распределению в столовую небольшого ремесленного училища и с тех пор трудился только на кухне. Лицо у него стало рыхлым, розовым, мясистым, какое бывает у поваров, простоявших большую часть жизни у плиты. Ведь различные пары оставляют на коже зримые следы. А еще он был спокойным и наблюдательным человеком – иначе нельзя работать на такой ответственной должности. Достаточно немного пересолить или перепутать соусы – и блюдо получится совсем другим.

Петр Петрович любил свою профессию. Он перешел в киевский «Шинок» полтора года назад, и с тех пор количество гостей увеличилось здесь почти вдвое, а ресторан стал такой же местной достопримечательностью, какой был его тезка в Москве. Накормив за свою жизнь несколько сотен тысяч человек, Наливайко между тем был очень одинок. Жена ушла от него еще лет тридцать назад, хотя он прекрасно готовил и не разрешал ей появляться на кухне. Но нужно отдать должное Петру Петровичу: горевал он недолго. С тех пор в его жизни было несколько женщин, но уже к сорока годам он почувствовал, что потребность в общении с ними исчезает и вся его страсть, все эмоции постепенно трансформировались в возможность самореализоваться на кухне.

К пятидесяти двум годам Наливайко получил славу настоящего кудесника и знатока украинской кухни. Именно поэтому он так ревниво следил за приготовлением всех основных блюд и постоянно внимательно наблюдал за работой своих многочисленных помощников.

В тот день в ресторане должен был состояться банкет, о котором его заранее предупредил директор. Ожидалось большое количество гостей, а среди них – очень влиятельные особы. Обычно в таких случаях директор лично просил Петра Петровича проследить за качеством подаваемых блюд. Наливайко приехал в шесть часов, и его громкий, но визгливый и тонкий голос разносился по всей кухне.

Очевидно, все было в порядке, так как заглянувший на кухню директор поднял большой палец, выказывая полное одобрение. А еще через два часа директор появился снова и попросил Петра Петровича пройти в небольшой отдельный кабинет, где обедали обычно небольшими компаниями, и познакомиться с гостями, которые пожелали лично поблагодарить повара за его мастерство. Наливайко никогда не отказывал клиентам в такой скромной просьбе. Народ должен знать своих героев, справедливо рассуждал он.

Он надел свежий фартук и пошел в небольшой кабинет, чтобы познакомиться с очередными гостями. Из банкетного зала доносились голоса гостей. Там собралось человек пятьдесят. Но туда шеф-повара обычно не звали. Петр Петрович знал психологию гостей. Когда их собиралось так много, они не могут себе позволить вызвать шеф-повара и поблагодарить его за мастерство, поскольку это считается проявлением ненужной сентиментальности или залихватского панибратства. Ни то, ни другое в среде высоких чиновников не приветствовалось. А вот когда за столом всего несколько человек, они с удовольствием общаются с персоналом ресторана, обещая побывать здесь еще раз.

Петр Петрович вошел в кабинет и посмотрел на гостей. Их было четверо – неизвестные ему мужчины, двое из которых с ярко выраженной южной внешностью греков или турков. Он часто встречал таких людей с длинными носами, темными курчавыми волосами, сильными мускулистыми руками и большими глазами навыкат в Одессе и в Крыму.

Эти двое иностранцев, похожие друг на друга как родные братья, смотрели на шеф-повара с явным одобрением. Двое других мужчин были явно из местных. Один – высокого роста, худой, с гуляющим кадыком на длинной шее и немигающими светлыми глазами. Другой – среднего роста, с редкими рыжеватыми волосами и глазами неопределенного мутного цвета. Все четверо замолчали, когда директор ресторана и Наливайко вошли в кабинет. Директор ресторана Вадим Овчаренко – человек небольшого роста, лысоватый, с бегающими маленькими глазками на вытянутой мордочке – работал в системе общепита много лет и был известен всему Киеву своей осторожностью и многочисленными связями. Приведя шеф-повара к кабинету, он сначала аккуратно постучал, потом осторожно вошел первым и только после этого пригласил войти Петра Петровича.

Двое иностранцев начали громко переговариваться между собой, и Наливайко понял, что они греки, поскольку греческий язык немного понимал. Двое других гостей из местных благоразумно молчали, лишь переглядываясь друг с другом.

– Вы молодец, – сказал один из греков, обращаясь к повару. По-русски он говорил с сильным акцентом, но все было понятно. – Нам очень понравилась ваша приготовка. Я правильно говорю?

– Почти, – улыбнулся Петр Петрович. Ему было приятно, что его искусство оценили иностранцы.