Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон

Что еще более небезынтересно, если сами по себе наказания за драки на дуэлях настигали их участников довольно редко, то несостоявшихся дуэлянтов почти и вовсе не карали, несмотря на тот факт, что даже отправка самого по себе вызова считалась в некоторых странах противозаконной. В 1831 г. жителя Лондона, Эмброуза Пойнтера, обвинили в «злокозненных и противоправных письмах и в опубликовании одного письма, адресованного Дж. Ковердейлу, эсквайру, в «Грэйс-Инн», в Лондоне, с намерением подначить упомянутого Джона Ковердейла и спровоцировать его на дуэль с упомянутым Эмброузом Пойнтером»{81}.

Пойнтера арестовали, и он предстал перед судом, хотя подобные случаи бывали крайне редки. Джеймс Келли в его истории дуэлей в Ирландии приводит довольно неубедительные статистические данные в отношении количества дуэлей, сорванных секундантами. Если судить по выкладкам Келли, получается, что секунданты вообще редко вмешивались, хотя, по-видимому, статистика отражает только те случаи, когда стороны мирились прямо на дуэльной площадке, а не на более ранней стадии всего дела{82}.

Иной раз секунданты применяли более официальные инструменты для урегулирования разногласий между сторонами — суды чести. Суды чести существовали специально для разбора такого рода обстоятельств, как следует уже из названия, чтобы попытаться не доводить поссорившихся до выяснения отношений с оружием в руках. Подобные органы существовали в разных видах во многих странах на протяжении большей части истории дуэлей. Французские короли из династии Бурбонов основали их в семнадцатом столетии с целью сдержать кровавый вал дуэлей, как позднее сделали и Гогенцоллерны в Пруссии. Они регулярно учреждались в республиканской Франции в девятнадцатом столетии для решения — или для попытки решения — множества споров, возникавших особенно между политиками и журналистами. Идея суда чести пережила рубеж веков и не исчезла даже в двадцатом столетии.

В Португалии правительство объявило дуэли вне закона в 1911 г., создав суд чести для рассмотрения дел, которые прежде могли закончиться на дуэльной площадке. Орган обладал полномочиями штрафовать, заключать под стражу и даже отправлять в ссылку представших перед ним людей. Те же господа, которые осмеливались игнорировать суд чести и предпочитали драться на дуэли, подлежали наказанию в соответствии с Уголовным кодексом{83}. Несколькими годами позже в Уругвае палата депутатов одобрила законопроект, освобождавший от наказаний за дуэли в том случае, если секунданты предоставляли в суд чести доказательства в отношении того, что имело место нанесение оскорбления, оправдывавшего дуэль как способ смыть его{84}.

Как пример серьезной работы суда чести можно привести размолвку между французским журналистом, месье Тери, и драматургом, месье Бернстейном, в 1911 г. Тери счел себя оскорбленным письмом Бернстейна и вызвал того на дуэль. Секунданты обоих господ передали дело в специально созданный суд чести, уполномоченный решать, являлся ли Бернстейн особой, могущей быть классифицированной как способная дать сатисфакцию в вопросе чести. Иными словами, возникли некоторые сомнения в отношении того, следует ли ему позволить драться на дуэли, или — посмотрев с другой стороны — правильно ли поступит Тери, если будет сражаться с оппонентом. Сомнения возникли не на пустом месте, они стали отголоском поведения Бернстейна в 1898 г., когда он, будучи вызван на дуэль, поступил таким образом, что дал право окружающим заподозрить себя в проявлении трусости. К тому же имелись основания подозревать его в дезертирстве из армии. Суд рассмотрел все обстоятельства и пришел к выводу, что Бернстейну будет невозбранительно дать сатисфакцию, поскольку с 1898 г. он пять раз дрался на дуэлях безо всяких возражений со стороны оппонентов. Кроме того, удалось установить, что он урегулировал отношения с военным начальством. Суд, качаясь на штормовых волнах взбудораженной чести, не уронив достоинства, выплыл из ситуации и постановил, что ни одна из сторон не уронит лица, сойдясь с другой на дуэли.

В итоге ни один из отважных участников последовавшего затем поединка не получил ни царапины{85}.

Обязанность напрягать силы ума и души и жечь нервные клетки, ломая голову над тем, как бы уладить все миром, не покидала секундантов даже тогда, когда дуэлянты прибывали на место схватки. Немало дуэлей удалось предотвратить вмешательством секундантов в самую последнюю минуту. В 1842 г. Авраам Линкольн оказался втянутым в спор с аудитором штата, мистером Шилдсом, по поводу крушения государственного банка Иллинойса. Шилдс был ершистой особой и требовал от Линкольна извинений за то, что тот высмеял его в прессе, однако будущий президент извиняться не пожелал, и стороны договорились о дуэли. Линкольн выбрал палаши, и после консультаций все пришли к выводу встретиться на острове на реке Миссисипи между Иллинойсом и Миссури, поскольку в Иллинойсе дуэли находились под запретом. Утром 22 сентября Линкольн и его секундант переправились через реку к месту поединка и приготовились к схватке. Дуэль вот-вот уже должна была начаться, когда секунданты и просто друзья общими усилиями остановили бой. Шилдса и Линкольна удалось убедить решить дело миром, что они в итоге и сделали, после чего пожали друг другу руки и поехали через реку обратно в Иллинойс{86}.

Если секундантам не удавалось предотвратить начало дуэли, они в любом случае были обязаны сделать хоть что-то для как можно более раннего и достойного ее завершения, предпочтительнее до того, как кто-нибудь из участников серьезно пострадал. Немало сообщений о дуэлях заканчивается формулой: «После обмена первыми выстрелами вмешались секунданты и смогли остановить дуэль». В августе 1778 г. «Драчливый Патер», преподобный Генри Бэйт Дадли, бился на дуэли с мистером де Морандом в Хайд-Парке. Секунданты попытались вмешаться без видимого успеха после того, как стороны сделали по два выстрела. После четвертого «раунда» секунданты вновь осмелились сказать свое слово, но с прежним результатом. Только угроза со стороны секундантов сложить с себя полномочия заставила оппонентов сдаться и отказаться от пятого выстрела. Остановив пальбу, секунданты сумели привести драчунов к консенсусу и добиться примирения{87}. В то время, как многие другие дуэлянты проявляли меньше непоколебимости укокошить друг друга, чем Бэйт Дадли и де Моранд, все же справедливым будет отметить, что секунданты во многих случаях с полным на то правом могли сказать, что прекратили кровопролитие (или не допустили большего) своевременным и решительным вмешательством.

Компетентные секунданты прилагали любые усилия, чтобы избежать дуэли вроде той, на которой в Баттерси-Филдс в 1783 г. бились между собой мистер Манро из 16-го легкого драгунского полка и мистер Грин. Вооружившись пистолетами, они сошлись на намерении драться с шести ярдов и обменялись шестью выстрелами. Последний из них ранил Грина, у которого затем поинтересовались, дана ли ему сатисфакция. Тот ответил, что сочтет дело улаженным только, если мистер Манро немедленно извинится перед ним. Манро ответил: «Нет уж, не буду». На что вставил свое слово Грин: «Тогда пусть один из нас падет». Оба заняли позиции и сделали каждый по два выстрела. Манро пуля попала в колено, а Грину — в пах, став роковой. Из имеющихся сведений нельзя сделать однозначного вывода, присутствовали ли на поединке секунданты. Если они все-таки были, странно, что никто не попытался выполнить своих обязанностей. Если же секунданты отсутствовали, тогда мы вправе считать дуэль наглядным примером того, чего представлялось возможным избежать, находись рядом с противниками грамотные секунданты{88}.

В сходной ситуации оказались секунданты в дуэли между мистерами Бэрроу и Хоганом в Гренвилле (шт. Джерси) в 80-е гг. восемнадцатого столетия. Согласно уговору, сторонам предстояло обменяться каждой шестью выстрелами. После того, как оппоненты сделали по три, секундант Бэрроу попытался примирить обоих, но, не сумев ничего добиться, удалился со сцены событий, оставив «командовать» коллегу — секунданта Хогана. Дуэль продолжалась, и шестая пуля, угодив в сердце Хогану, стала фатальной для него. Человек, оставленный рядом с дерущимися, совершенно очевидно, не годился для своей роли, поскольку к тому моменту, когда раздался роковой выстрел, оба дуэлянта перестали соблюдать дистанцию и стояли в четырех шагах один от другого. Нельзя утверждать, что Хоган имел все шансы уцелеть, если бы секундант его оппонента остался на месте, однако его присутствие, возможно, не позволило бы дуэлянтам сократить расстояние. Ясно, однако, что секундант Бэрроу, не сумев вопреки всем попыткам если уж не закончить дуэль примирением, то хотя бы добиться от основных участников полюбовного ее завершения, чувствовал себя совершенно вправе отказаться от исполнения взятых на себя обязанностей{89}.