Где спряталась ложь? - Людмила Сурская

Данька быстро пошёл на примирение: чего заедаться с прошедшим веком.

— Да ладно тебе. Деньги руку жгут, закажи в квартиру отца новую дверь. Там тоже сменить надо, если помнишь, ключи до сих пор гуляют.

— Здесь ты прав, — вынуждена она была согласиться с сыном. — Что ж, гулять так гулять.

Договорились на завтра на такое же время и с миром разошлись. Работать над прежней книгой Лена не могла. Не выходил из головы разговор с «телефонистом». Он хоть и змей подколодный, но прав. Они, зная, что эта дискета существует, ни отстанут никогда. Действительно, зачем она Долгову была нужна? Кого наказывать то? того, кто организовал этот полигон? руководителя ракетных стрельб, генерала Попова, что устроил тот показной, кончившийся так трагично спектакль? Это вряд ли получится, да и что это даст, людей не вернуть. Скорее обвинят конструктора, создавшего «двухсотку». Офицера наведения, нажавшего кнопку «пуска». Что же делать? Жаль офицеров бригады, расправа будет жестокой, а за что? Командир только успел, как несколько месяцев тому назад принять бригаду и ошибки не совершил. Или совершил? Но не их вина, что у ребят нет опыта боевых стрельб. Хотя в принципе, дивизион отработал для нашей наплевательской жизни, как полагается. Не подвернись тот самолёт… За что же их сечь? А впрочем, славянская солянка, привычка всех под одну гребёнку грести, сработает безотказно и сейчас. Пустят не морщась от министра до рядового под топор. Что показные выступления делать, что публичную казнь. Главное всё на публику. А ведь накажут в основном стреляющие кадры. Хорошо, если не посадят. К тому же на их место придут менее опытные и хуже подготовленные. Армия плавно катится под откос, а штабы реформируют, пуговицы, фасон фуражек, форму. Рисуют какие-то НАТОвские прожекты. Продолжают бездумно разглагольствовать, что было, есть и будет ПВО. А надо бы давно уже сказать честно: да было, но уже нет и, если дальше так пойдёт, то никогда не будет. Результат на лицо, солдаты ходят, из китайской тонкой ткани синтетическом камуфляже, и картонных берцах, а армия тратит огромные средства на смену фасонов офицерской формы. Которая офицерам тоже не нужна, потому как материал дрянь и накопительства одежды с такими заскоками не получается никакого. А значит ходят, кто в чём. Что же делать, что? Никита прав, она бессильна, если только написать детектив. «Телефонист» же сказал, что она угодила в настоящий детектив. Так почему бы и нет. Пусть будет детектив. Воодушевившись, она села за «ноутбук». Главное начать, а там уж страницы понеслись одна за другой. Она просиживала целыми днями за работой, отрываясь только на приготовление пищи для Даньки, если б не он, сама бы перебивалась чаем. В магазин не выходила, Данька ворчал на её азарт, покупая по списку продукты сам. Не приученный к такому напрягу парень, явно нервничал. Несколько раз звонил телефон, и трубка хрипловатым голосом Никиты спрашивала:

— У тебя всё нормально?

— Пошёл ты к чёрту сосунок, — грохала её на аппарат Лена, как будто главной виновницей была именно она и возвращалась к заветному «ноутбуку». Она постоянно терялась, когда приходилось объясняться с каким-то хамом и оттого, чтоб отсечь его от себя была резка… А общение с телефонистом выпадало даже из этих норм. Чем чаще он попадался ей на глаза, тем больше он ей не нравился и даже казался подозрительным. Злило ещё то, что она о нём ничегошеньки не знала: ни кто он такой, ни чего около неё толкётся. Такая завеса тайны ей вовсе не нужна, может заявить в милицию? Глупо, — одёрнула тут же она себя.

Как просто женщину завести. Пока дошла до кабинета, настроение испортилось окончательно. Ей неприятен был этот человек. Её утомляли, а больше раздражали разговоры с ним. Что это за общение: упрёки за упрёками, колкости и шипы. К тому же он пытался подчинить её себе, а не выносила любого подчинения кому бы то ни было. Честнее и спокойнее с этим типом не общаться совсем… и не думать о нё совсем… Она быстренько нашла о чём другом думать её голове: "А что, если никакая это всё же не авария и Долгова убили?" От этой мысли стало страшно. Она зябко передёрнула плечами. Опасно. «Телефонист» прав. Но книга — это не поход в милицию или прокуратуру. Кто узнает? А выйдет- их руки будут коротки. Чёрт, запуталась совсем. Сегодня работа вообще неожиданно даже для неё застопорилась. "Оно может и не так уж неожиданно. Как не крутись, а материала не хватало. Ситуация аптечная — либо фантазируй и сочиняй, либо встречайся с людьми и именно с теми, с которыми Семён служил. Кто был рядом с ним на тех последних стрельбах. Данька забрал его записную книжку. Там должны быть непременно телефоны этих людей. Пойду, спрошу". Закрыв «ноутбук», она потянулась, зашла на кухню за бананом и мурлыкая откуда-то из юности привязавшуюся песню, толкнула в его комнату дверь и проглотила вместе с куском заморского фрукта язык. За столом, с паяльником в руках, сидел Никита и чего-то там вертел и не только менял, но и паял для сопевшего рядом Даньки. "Вот это номер!" Похоже, их подходы с Кушниром к одному и тому же углу не совпадают: она видеть его не желает, а он вон тут как тут. Её терпение иссякло. В ней всё бурлило. Она б сейчас точно взлетела как, воздушный шарик и лопнула там, под потолком. Ась?!

— Ма, ты чего? Случилось что ли что?

— А на что это похоже? — выдохнула она. Оля и сама не могла бы себе ответить, что именно её настораживало и восстанавливало против «телефонщика», словно какое-то чувство подсказывало или настраивало. А тем временем Данька тянул:

— Ну я не знаю. Чего ты прибежала то? Моргаешь опять же напряжённо, вроде как не в себе, — бесцеремонно заявил он.

Она как рыба похлопав губами, наконец, пришла в себя.

— Он тут что делает? — ткнула Лена пальцем в парня, совершенно не обращающего на неё внимание.

Данька не понимающе, чего мать с него хочет, пожал плечами.

— Компьютер помогает мне усовершенствовать, а что?

Не возмутиться было просто невозможно и она воскликнула:

— Он же по телефонам мастер.

— Одно другому не мешает, ты нас отвлекаешь. Тебе вообще-то чего? — проныл он раздражённо. Оторвала от дела. Расспрашивает. Оно ей надо…

— Записную книжку отца, — повысила она голос на полтона.

Сын вопрошающе уставился на неё:

— Зачем?

— Давай, и без разговоров. Почему это я, интересно, перед всеми должна отчитываться… — Ещё на полтона повысила она голос, поглядывая недобро на «телефониста».

— Потому что ты женщина и запросто можешь во что-то влететь. — Подал разлюбезный сынуля ей с назиданиями измочаленную книжечку.

О! У неё аж перехватило дыхание.

— Это твоё влияние, твоё, — подскочила она, моментально заведясь к «телефонисту».

— Да здесь я, здесь, — отозвался он, вызывающе рассматривая её. — К тому же не глухой. Зачем же так кричать. О! Раз ты отлепилась от своего чемоданчика, будь умницей, пойди, сочини ужин. Мы тут ещё долго проколупаемся. Захочется пожевать. — Убирая ящик с инструментом из-под её руки, посмотрел на неё невозмутимый женским выбрыком Кушнир.

— Что ты сказал? — Задохнулась Лена, тряся перед его носом, недоеденным бананом. — Что ты сказал?

— И не ори так, перепонки лопнут, — прошипел он и, изловчившись, откусил под самую ладошку фрукт в её руке и расплылся в довольной улыбке.

"Как? Что? Как посмел?" — обомлела, побагровев она.

— Охаметь до такого?! — покрутила она пальцем у виска, заходясь праведным гневом и не найдя что ещё лучше этого сказать такому нахалу. Её всегда злила человеческая самоуверенность, а у этого носорога, она просто зашкаливала. Но надо же, как они быстро с Данькой спелись и действуют заодно. Пусть одна против двух, но отмолчаться она не могла. — Какая речь. Какое воспитание. Какой ты пример показываешь ребёнку.

Её сварливость Даньку изумила. А у Никиты от непонимания сошлась складками кожа на всегда гладком лбу, и запрыгали изумлённые чёртики в глазах.

— Да ладно, мам, — влез Данька, беря телефониста под защиту. — Не всерьёз же… Шуток что ль не понимаешь.

Но тот одним взглядом приказал ему помолчать и пошёл в атаку сам:

— Где ты тут ребёнка нашла… Глаза полезно раскрывать хоть раз в год, — не прекращая работы и не отвлекаясь от дела, промычал он ей, дожёвывая оттяпанный у неё банан. — Принесла бы ещё, проголодался.

— Что? — зашлась опять Лена.

— Мяса пожарь, — недовольно добавил уже к заказанному Никита. — Только не до корки… Не люблю. И постарайся не отравить…

"Как, как…" У Лены удручённо вытянулось не только лицо, а, как дополнение к набору эмоций задзинькало в висках и зачесались руки. Разве можно с этим человеком серьёзно или вообще как-то разговаривать? Поняв, что ещё чуть-чуть и она лопнет как мыльный пузырь, разразившись тут бранью точно базарная баба или ещё хуже расплачется.

— Чтоб больше его здесь не было, — махнула хвостом она, при нервном беге в кухню. Пробежавшись, всё же подумала: "Странно, но я почему-то не то чтобы совершенно не удивилась такому его поведению, а совсем немного, иначе бы монитор вместо шляпы торчал у него на голове". Ведь она даже уже за дверью слышала, как он пробурчал:- "Выдержки ноль. Поэтому в твоих детективах сплошные трупы. Они просто сгрызли друг друга".