Охота на тринадцатого - Владимир Журавлев

— Бэйджики?

— Не тупи, кэп! Опознаватель прикрой! На скафандре, придурок!

Места между компенсаторами было очень мало, как раз чтоб втиснуться экипажу и неожиданному гостю. То есть гостье… потому что, когда скрипнул под жесткими пальцами командира лицевой щиток европейца, на них глянули пронзительно черные, перепуганные, но несомненно женские глаза.

— Опа! — сказал стрелок.

Командир рассеянно сдавил руку гостьи, потянувшуюся было к личному оружию, и призадумался.

— Вот тебе женщина, Олег, — брякнул офицер. — Можешь определяться с отношением!

— Ну я не знаю, — обалдело сказал стрелок. — Но она сразу схватилась за пистолет, что есть нехорошая черта характера…

— Я сейчас кого‑то прибью, — пообещал командир, выпав из раздумий. — Кому было сказано — без имен? Захлопнули щитки и хлебала, быстро!

— Это что получается? — пробормотал пилот. — Это получается, у них и женщины летают? То есть — в последний раз мы с кем рубились? То‑то я отметил, они как‑то бестолково нас убивали…

— Вы можете помолчать?! — рявкнул командир. — Дайте — мне — подумать!

Экипаж испуганно замолчал.

Гостью колотило и трясло. Стрелок молча сунул ей сок, она умудрилась облиться из тубы.

— Лючия Овехуна, — шепотом прочитал надпись на скафандре офицер. — Пилот. Из вражеской Испании, получается. Ну‑ка… Эсте устед буэне?

Услышав голос из внешних динамиков, женщина закатила глаза, обмякла и провалилась внутрь скафандра.

— Силен твой испанский! — уважительно заметил пилот.

— Может, стимулятор ей поставить? — неловко предложил офицер. — Наш, российский, самый надежный…

— Но! — вскинулась женщина. — Но!

И затараторила что‑то быстро и умоляюще.

— Не хочет, — растерянно перевел офицер. — Похоже, слава российских стимуляторов и до европейцев докатилась.

Постепенно выяснилось, что да, ее зовут Лючия, и она действительно пилот «Дьяболо» с европейской матки. Получила очередь из трассера в самом начале боя, потеряла управление и закувыркалась. Потом матка европейцев ушла. А она смогла сориентироваться и приняла единственно правильное решение: отстрелилась от корпуса истребителя в направлении российской матки. Тем самым замедлила свое удаление и получила малый шанс на спасение. А трясется из‑за пережитого одиночества в космосе…

Лючия протестующе сверкнула глазами и затрещала снова.

— Не из‑за одиночества, — поправился офицер. — Ее напугал наш полет. Европейцы так не летают. Она говорит… ну, неважно.

— Маньяки, психопаты, дебилы она говорит, — проворчал командир. — Ее спасают, а она лается… Ладно. Я тут подумал, пока вы галдели. Сдать на матку мы ее не можем — это трибунал…

— Не сдавать! — восторженно предложил стрелок. — Представляете, своя женщина на «Черте»? Ни у кого нет, а у нас есть! Оборудуем ей пятый пост между компенсаторами…

— Это тоже трибунал. На «Черте» вся аппаратура — секретная. Мы вообще внутрь не имели права ее принимать.

— Тоже мне, секретная! — проворчал пилот. — Для европейцев, что ли, секретная? Да мы у них же и слизали!

— А все равно трибунал.

— Все равно не сдавать! — уперся стрелок. — Мне же надо с мнением о женщинах определиться?

Лючия протараторила что‑то слаборазличимое, но страстное.

— Дебилы, маньяки, психопаты, — понял стрелок без перевода. — Ну… согласен. А что тогда?

— Прыгнем к матке в паузу между сеансами… — предложил командир.

Женщина закатила глаза и побледнела.

— … высадим ее на слип и свалим обратно, — твердо продолжил командир, не обращая внимания на женские хитрости. — Ее там местной гравитацией присосет. И пусть стучится.

Экипаж обдумал предложение.

— Э… — выдавил офицер. — Так она скажет…

— А мы скажем — не было! — отрубил командир. — Кто ей поверит? Я для чего приказал закрыть бэйджики? Мы для нее — никто!

— Но контроль пространства на матке покажет…

— Чего? Мы и есть сейчас контроль! Через экраны Фридмана фиг чего разглядишь — а мы скажем, что ничего не было!

Стрелок вдруг дико улыбнулся:

— Ну я представляю лица выпускающих! Когда снаружи женщина попросится! Из космоса! Они неделю пить не будут!

Экипаж деловито стал готовиться к маневру. Женщина — пилот, поняв, что ей предстоит, обмякла и поплыла.

— И это хорошо! — одобрил командир. — Меньше дрыгаться будет! Давай‑ка ее сюда, ко мне на коленки. А то размажет без компенсатора. Наш пилот о людях не всегда помнит. Вот как прошлый раз.

— Какой она человек? — буркнул пилот. — Так, европейка…

Дисколет прыгнул.

Командир внимательно слушал матку. В динамиках орали.

— Никого не было, — наконец ответил командир. — Не, не видели. А как? А чем? Радар женщин не берет! Мягкие потому что, сигнал вязнет, вот почему! Да пошли вы сами. Ну давайте серьезно. Мы контролировали пространство, не матку. Могло тело изначально болтаться у слипов? Там убывающая гравитация какая, на сколько? Вот то‑то. Она говорит? Ну мало ли что она говорит. А? О… Не, не мы, мы «семерка»…

Командир выключил связь и развернулся с довольным видом.

— Хорошие они парни, на «тринадцатом»! — сообщил он. — Ну все на них можно свалить! Гордитесь, аж европейцы от «тринадцатого» трепещут! Лючия твердо стоит на том, что ее спас нас мистический защитник! Короче, пронесло.

— И ей поверили? — нервно спросил офицер.

— Кэп! — укоризненно сказал стрелок. — Ну подумай сам. Ну? Что она рассказала? Что плыла. Потом ее бах, и подобрали за десяток сек…

— За семь.

— … тем более. За семь секунд, когда рекорд по флоту на спасательной операции где‑то у полминуты. Лиц за щитками не видно, опознаватели не читаются. Потом бац, и на слипе. И стучит. А «семерка» тут же стоит на страже, никого не пускает, усердно чирикает с одного места и никого не видела. Ну?

— Такое только «тринадцатому» по силам, — неохотно согласился офицер. — Мистика — это его профиль. Но… тогда получается, что вы и есть «тринадцатый»?

Стрелок тихо взвыл.

— Олежа, спокойней, пулю в затылок мы ему всегда успеем! — быстро сказал пилот. — Господин лейтенант, ну как вам не стыдно? Если не забыли, именно мы как раз предлагали европейца стрельнуть. Или не заметить. Это вы ее приказали подобрать. Так кто из нас «тринадцатый»?

— Да, я, конечно, приказал, но…

— Предупреждаю, если кто настроился на неделю дежурства, то не обломится, — равнодушно сообщил командир. — С матки информация, что идет усиление. Они притащат автоматы слежения, и нас сменят. Так что осталось нам дежурства на полчаса.

— Усиление? — насторожился стрелок. — Какое, к черту, усиление? Почему я не слышал? А пароль у усиления есть? Это не европейцы? А то подойдут да кэ — эк…

— Пароля у нас самих нет, — напомнил командир. — Мы же вместо автомата.

— Как всегда! Командир, ну почему история ничему не учит, а? Ну получали уже в мурло, и не раз, и снова без паролей! Подумаешь, опознаватели! Опознаватели подделать любой может! Помнишь, в восемьдесят девятом? Вот так же подошло усиление и оказалось америкосами. И как начали нас гонять! Не, командир, как хочешь, а я их не пущу!

— Эскадру «Чертей» не пустишь? — улыбнулся офицер. — Как бы они нас сами не пустили — на запчасти. Наши это. Теперь уже можно говорить. Они нам на усиление идут для рейда…

— Какого рейда?

— На европейскую матку, — неохотно сказал офицер. — Должны были. Просто европейцы успели первыми. А теперь… ну, не знаю. Приказ отдан, они и идут. Служба идет, и они идут.

— Вон они, — пробормотал командир. — Стрелки! Кэп, м — мать, не тормози! Эй, там, на «Чертях»! Откройте личики! Иначе бью на поражение!

— Ты дурак? — прорвался возмущенный голос. — Какое тебе личико на пяти тысячах? Сгенерированное? Так мы сейчас, махом по каталогу подберем!

— Стрелок — один, у нас торпеда осталась? — спросил командир. — Подорви‑ка головного.

— Как подорви? — всполошился офицер. — А… а торпеду потом как списывать?!

— А никак, она ворованная, — процедил стрелок и тронул панель управления огнем.

Дисколет еле заметно качнулся.

— Дебилы?! — возмутился голос.

— Недолет, — хладнокровно констатировал командир. — Стрелки, готовность раз. Пилот…

— Как мы тебе личики откроем, как?!

— Садите на диск парламентера, даете импульс в нашем направлении, и пусть летит, — посоветовал командир. — Мы тут поймаем. Наверно. Если прицелитесь точно. И если парламентер понравится обликом.

— Нет, вы не дебилы, вы…

— Я выйду! — вмешался кто‑то звонкоголосый и решительный. — Ловите.

Они молча проследили яркую звездочку парламентера.

— Вроде без бомбы, — неуверенно сказал стрелок. — Мне нравится.

— Серж, принимай, — решил командир.