Снежная сага - Данил Сергеевич Кузнецов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гарик запаниковал, поскользнулся на снегу и с криком ужаса полетел вниз, прямо на преследователя.
Под ногой оказалось что-то твёрдое, с каким-то выступом, который будто бы треснул от того, что Гарик случайно на него наступил. Тут же раздался рык боли, в сантиметрах от головы свистнула сталь, и катящийся вместе со своим противником вниз по склону гопник понял, что заехал пяткой «рыцарю» в нос.
Гарик нервно хихикнул от такого неожиданного поворота и рефлекторно выставил странный холодный клинок перед собой, когда враг, в чьи доспехи «пришелец» неудобно упирался плечом, опять махнул оружием в опасной близости от него.
Сталь наткнулась на лёд — и Гарик с изумлением заметил, как его клинок, не встретив, казалось, никакого сопротивления, просто-напросто разрезал меч противника на две части. Отхваченный острый конец длиной примерно в полметра упал на снег и заскользил вниз, а в руке у озверевшего от такого поворота событий «рыцаря» осталось что-то типа большой заточки.
Гарик услышал у себя над ухом самое длинное и заковыристое из когда-либо встреченных им проклятий, снова удивился тому, что слышит в одно и то же время фразы на чужом языке и их смысл на русском, и вновь хохотнул от того, что обещал сделать с ним «рыцарь».
Как ни странно, но это словно привело гопника в чувство и придало сил. Гарик извернулся лицом к своему противнику, треснул лезвием плашмя по его шлему и принялся хвататься свободной рукой за склон, чтобы остановиться.
Первый же выступ ободрал ладонь, которая уже успела замёрзнуть, и Гарик, застонав от боли и отчаяния, вонзил меч в скалу.
Тот вошёл в камень, будто нож в масло. Инерция дёрнула Гарика вниз, но он смог удержаться, на чистом инстинкте вцепившись в рукоятку. Он практически повис на мече и прижался всем телом к склону. Затем повернул голову, чтобы посмотреть, как там все остальные.
От увиденного паника поднялась внутри гопника вновь. К нему осторожно, чтобы не соскользнуть, приближались ещё трое «рыцарей» с обнажённым оружием. А от того, что они кричали Гарику, у него, считавшего себя раньше знатоком всяких выражений, даже начали, наверное, сворачиваться уши. Впрочем, подумал он, это вполне могло быть и от мороза.
Гарик поднял голову и увидел, что двое его спутников уже забрались на что-то вроде небольшого плато и теперь поверху бегут в его сторону, при этом что-то крича неразборчиво из-за ветра. «Зовут поскорее карабкаться к ним», — предположил гопник, нашёл опору ногам, аккуратно вытащил меч из скалы и, кое-как встав на ноги, повернулся к троим противникам.
Те на секунду остановились. Переглянулись — и принялись окружать Гарика, подбираясь к нему соответственно прямо, чуть выше и чуть ниже по склону.
— Да идите вы!.. — сказал Гарик, показал им всем средний палец… и вновь рванул вверх, к тому месту, где его ожидали Лысый и Пейджер и, похоже, подбадривали криками.
«Трусы позорные!.. — со злостью думал гопник. — Нет чтобы помочь!.. Вот возьму и не пойду больше с ними на дело! Сами только и знают, что стоять в стороне и подключаться лишь тогда, когда я первым начинаю кого-то месить!..»
На одной этой злости он и взлетел наверх к своим спутникам, по пути отбив на излёте очередную стрелу. Страха больше не было — но Гарик вдруг понял, что джинсы у него мокрые. Причём не от снега.
«Да плевать! Скажу, что как раз от снега», — подумал он, перед тем как забраться на плато к Роме и Герке.
Девушка сразу подскочила к Гарику и протянула руку к мечу. Но молодой человек отвёл оружие в сторону, воткнул вертикально в камень, выхватил у Пейджер её прибор и отбежал на несколько метров.
— Сами сначала попробуйте с ними потягаться, а потом уже говорите о возвращении! — крикнул он растерявшимся спутникам и потряс над собой миниатюрным устройством, которое на Земле смотрелось архаично, а здесь — чуть не как верх прогресса.
— Гарик, ты чего?! — воскликнула в недоумении девушка и рванулась было к товарищу, но Лысый удержал её.
Следя одним глазом за подбирающимися всё ближе «рыцарями», он вынул из кармана не очередную сигарету, а нож и положил Герке в ладонь. Прошептал:
— Не бойся, тебя не должны тронуть, — а сам выдернул меч и с ним наперевес встал на пути у противников. — А ну отвалили от нас! — обратился он к ним. — Что вам нужно? Вот это? — Качнул клинком вверх-вниз. — А не обнаглели вы, ребята? Ну чё, кто смелый? Давай подходи, покромсаю и в шаверму заверну!
Не ожидавшие такого напора местные, да ещё после того, как их главный уехал вниз, остановились в считанных метрах ниже по склону. Их мечи были всё ещё обнажены и подняты, но руки едва заметно дрожали, а в глазах уже не было той же решительности, как перед боем.
И они молчали. То ли на них так подействовали слова Ромы — и даже не они сами, а то, как были произнесены; то ли — выстроенный гопником невербальный ряд из выражения лица, позы и оружия, полузанесённого для удара.
— Чё, слабо?! Тогда пока, — внезапно оборвал свою показуху Лысый, схватил девушку за руку и побежал к Гарику.
Тот на сей раз позволил к нему подойти: видимо, удовлетворился увиденным.
Трое быстро схватились за рукоятку меча и после пары секунд писка «прибора» вновь ощутили, как земля (точнее, камень) уходит у них из-под ног…
И исчезли, когда «рыцари», отойдя от недолгого испуга, уже оказались на том же плато и бежали к ним, выставив клинки для смертельного колющего удара.
* * *
…И снова падение, но теперь — с высоты всего около полутора метров. Равновесия, правда, не удержал никто, и все трое, хоть и приземлились на ноги, приложились задом о чуточку примягчённый снегом твёрдый питерский асфальт.
Меч при этом остался у Ромы, который первым встал на ноги и, подав девушке руку, помог встать ей. А затем Лысый шагнул к поднимавшемуся Гарику и со всей силы заехал тому по морде, отчего тот опять упал, но, будто придя после этого в себя, тут же вскочил — и сразу уклонился от
